Миф о быстрой лодке
(Эпиграф к моей философии)
продолжение
…- Но почему я не способен заметить все это, пока я наверху, в своей лодке, т.е. по-твоему, в обычном состоянии ума?
- Как и с водой, переход между двумя средами, между водой и воздухом, преломляет свет, искажая все, что в глубине воды. Переход же между плоскостью сознанья и неосознаваемыми глубинами также производит необратимые превращенья твоего субъективного опыта – там ты видишь все в новом свете, во всех деталях замечаешь тонкие смыслы и значения слов, но при том не способен сказать ни одного из них, ни единого слова! Наверху же тебе не видны все эти вещи, зато слова рождаются как бы сами собой и вырываются наружу, для того чтобы сообщить кому-то другому бесконечно малую часть того, что у тебя внутри. При переходе снизу вверх полный смысл слов вмиг превращается только лишь в их звуки, не более того. Всегда нам нужно чем-то жертвовать, друг мой.
- Только лишь слова! Но как ты можешь это говорить!? Ведь все вокруг расчерчено словами и словом же разрушено быть может. Как можно придавать столь малое значенье столь большому?
- Когда ты это говоришь, уверен, ты не вполне понять способен сущность произносимого тобой. И здесь ирония сокрыта столь большая, что я уж не способен в слове отразить ее за время краткое, что есть у нас с тобой сейчас. Но полно, вернемся к сути. А суть здесь такова. Как часто, находясь в созерцательном или лирическом настроении, мы любуемся величественной красотой высоких волн воды, накатывающих на берег, лунной дорожкой на мелкой ряби озера темной звездной ночью, отраженьем пейзажа в воде, чуть искаженного дуновением ветерка. Прекрасные картины. Продолжив аналогию, замечу, что подобием всем этим волнам, ряби и отраженьям, в нашем мире являются стихи мастера или красивый художественный текст, берущий за душу. Слова льются одно за другим, цепляясь друг за друга невидимыми гранями, и, в конце концов создают то, что мы обобщенно называем впечатлением от прочтения, живым миром текста. Как именно они это делают? Слова. Кто знает? Ты не знаешь и я не знаю. Почему мы этого не знаем? Да потому, что почти никто из нас не способен заглянуть в изнанку слов, под них, туда, где скрыты и живут действительные связи между ними и другими вещами этого мира. Когда ты погружен в толщу воды, ты можешь воочию смотреть на все те невидимые обычно связи между вещами, что вызывают сложную конфигурацию волн вверху, на поверхности. Внизу же, под плоскостью сознания тебе вдруг открывается бесконечно сложная и гармоничная сеть нитей, незримых связей между полным содержанием того, что вверху кажется лишь отдельными словами. Там ты смотришь и способен видеть – вот эта тонкая нить тянется вот от этого слова вот к тем, а это в свою очередь задевает вот те твои личные смыслы и общие значения слов, и вместе все это создает гармоничный ансамбль связей, что кажутся вверху незнамо откуда возникающим чувством прекрасного, после прочтения стиха. И поэтому наверху тебе остается только переживать это чувство, не понимая, что оно означает, какими причинами вызвано и какие тонкие смыслы затрагивает в твоей душе или где-то еще, где эти смыслы способны жить вечно.
- Мне кажется, я что-то подобное чувствовал, когда читал кого-то из великих. Мне это ощущение знакомо, хоть и не помню четко я сейчас, когда, что это было и о чем.
- Уверен, что знакомо. Оно смутно знакомо каждому из нас, кто прочитать способен что-либо сложнее инструкции по управленью грилем. Здесь ключевое слово – смутно. Вверху время идет вперед, и только. И бег его стабилен, как куранты. Внизу же оно способно замедлять свой ход, давая нам возможность присмотреться к тем вещам, что скрыты, но проступают невидимой громадой за обычным словом сверху. Но даже проступая там за тенью слова, как лес густой в тумане за хиленькой березкой, они все же способны создать нам впечатление, то самое, о чем ты говорил. Но бег часов неумолим там, и поэтому лишь только ты захочешь присмотреться, к тому, что тебе мнится за словами, как миг этот уже пропал бесследно. Они мелькают там как отблески пейзажа за окном экспресса Петербург-Москва. И вот ты, кажется, схватился взглядом за что-то мелькнувшее перед тобой и захотел взглянуть поближе, подольше, вникнуть, все это постичь… но нет, бег поезда неумолим, и вот уже что-то иное, а за ним и следующее проносится перед глазами, по мере слов, которые ты говоришь и слышишь. Все, поезд твой ушел, а важное осталось стоять на станции и ждать другого пассажира.
- Меня укачивает в поездах. Не езжу. Только самолет. Оставим эту тему. Скажи другое. Метафора движения по рельсам мне не близка, как ты наверно понял. Давай вернемся мы туда, откуда вышли – в водную стихию. Итак, что же это за субстанция такая? Почему ты выбрал именно ее в качестве основы этой аналогии? Случайно ли? Человеческое тело в среднем на две трети состоит из воды, а у некоторых и побольше. В описываемой тобой картине, вода – это то, что лежит под нашим сознанием, вне его, т.е. как бы неосознаваемые процессы. Так можем ли мы ею как-то управлять, когда погружаемся туда, вглубь и видим там все, что ты описывал? И в то же время, она – это то, из чего мы все состоим по большей части в физическом мире. Так есть ли здесь какой-то смысл?
- Наверное, это самый сложный вопрос из заданных тобой. Да, и в самом деле, в этом месте аналогии обе стороны ее смыкаются на одном предмете. Давай этот вопрос обсудим позже, так как он сложен более, чем может показаться. Но отмечу, что твой вопрос-предположение о том, что мы способны ею управлять, подобен тому, когда ребенок, только научившись плавать, считает, что подчинил себе всю водную стихию. Сейчас скажу только, что эта субстанция действительно повсюду. И в частности, она нам помогает понимать друг друга. Казалось бы, что в этом такого удивительного? Однако, это чудо. Но к нему мы все привыкли с детства и потому воспринимаем его как данность. И потому не замечаем. А ведь мы вынуждены каждый миг верить самим себе в том, что то, что мы говорим, имеет хоть какой-то смысл и может быть понято Другим. Ко времени взрослости мы уже давно привыкли, еще с самого раннего детства, не замечать это наше глубокое удивление от того, что нас кто-то понимает, даже когда мы, заикаясь, косноязычно, совсем не так как хотелось бы, пытаемся выразить всю ту необъятную внутреннюю полноту, что живет внутри и рвется наружу сквозь лоскутья кратких и неумелых слов. А часто – и не понимают тоже. Но, еще раз – к этому потом вернемся.
- Что ж, вернемся. Итак, заканчивая беседу (а то уж время к ночи), вынужден спросить еще раз. Если не хочешь говорить ты о природе субстанции воды, скажи хоть как нам относиться в жизни к ней. Любить ее, не замечать, освоить? Хоть мы и состоим по большей части из воды (что бы ни значило все это), но все же мы не рыбы и не можем жить в воде все время.
- Да, не рыбы. Но вот дельфины, например, тоже не рыбы, но дышат воздухом, живя при том живут в воде и всем довольны. Знаю, это не ответ. На этот вопрос ответа быть не может. В обеих позициях есть свои преимущества. Несешься, скажем, ты на своей лодке по поверхности воды – ты быстр, проворен, ибо движенье
– жизнь, ты связан отношениями с людьми и миром, общаешься с другими, слышишь их, и отвечаешь, в общем, всё как привык. Под водой же все иначе. Там можешь ты остановиться и не упадешь при этом, там больше времени, чем наверху, там полное беззвучье, там некому сказать то, что узнаешь, если ты способен видеть, не далеко там видно все, но каждый там предмет ты видишь с каждой стороны одновременно. Можно выбирать.
- Хорошо. Продолжим позже.
(продолжение позже)
(Эпиграф к моей философии)
продолжение
…- Но почему я не способен заметить все это, пока я наверху, в своей лодке, т.е. по-твоему, в обычном состоянии ума?
- Как и с водой, переход между двумя средами, между водой и воздухом, преломляет свет, искажая все, что в глубине воды. Переход же между плоскостью сознанья и неосознаваемыми глубинами также производит необратимые превращенья твоего субъективного опыта – там ты видишь все в новом свете, во всех деталях замечаешь тонкие смыслы и значения слов, но при том не способен сказать ни одного из них, ни единого слова! Наверху же тебе не видны все эти вещи, зато слова рождаются как бы сами собой и вырываются наружу, для того чтобы сообщить кому-то другому бесконечно малую часть того, что у тебя внутри. При переходе снизу вверх полный смысл слов вмиг превращается только лишь в их звуки, не более того. Всегда нам нужно чем-то жертвовать, друг мой.
- Только лишь слова! Но как ты можешь это говорить!? Ведь все вокруг расчерчено словами и словом же разрушено быть может. Как можно придавать столь малое значенье столь большому?
- Когда ты это говоришь, уверен, ты не вполне понять способен сущность произносимого тобой. И здесь ирония сокрыта столь большая, что я уж не способен в слове отразить ее за время краткое, что есть у нас с тобой сейчас. Но полно, вернемся к сути. А суть здесь такова. Как часто, находясь в созерцательном или лирическом настроении, мы любуемся величественной красотой высоких волн воды, накатывающих на берег, лунной дорожкой на мелкой ряби озера темной звездной ночью, отраженьем пейзажа в воде, чуть искаженного дуновением ветерка. Прекрасные картины. Продолжив аналогию, замечу, что подобием всем этим волнам, ряби и отраженьям, в нашем мире являются стихи мастера или красивый художественный текст, берущий за душу. Слова льются одно за другим, цепляясь друг за друга невидимыми гранями, и, в конце концов создают то, что мы обобщенно называем впечатлением от прочтения, живым миром текста. Как именно они это делают? Слова. Кто знает? Ты не знаешь и я не знаю. Почему мы этого не знаем? Да потому, что почти никто из нас не способен заглянуть в изнанку слов, под них, туда, где скрыты и живут действительные связи между ними и другими вещами этого мира. Когда ты погружен в толщу воды, ты можешь воочию смотреть на все те невидимые обычно связи между вещами, что вызывают сложную конфигурацию волн вверху, на поверхности. Внизу же, под плоскостью сознания тебе вдруг открывается бесконечно сложная и гармоничная сеть нитей, незримых связей между полным содержанием того, что вверху кажется лишь отдельными словами. Там ты смотришь и способен видеть – вот эта тонкая нить тянется вот от этого слова вот к тем, а это в свою очередь задевает вот те твои личные смыслы и общие значения слов, и вместе все это создает гармоничный ансамбль связей, что кажутся вверху незнамо откуда возникающим чувством прекрасного, после прочтения стиха. И поэтому наверху тебе остается только переживать это чувство, не понимая, что оно означает, какими причинами вызвано и какие тонкие смыслы затрагивает в твоей душе или где-то еще, где эти смыслы способны жить вечно.
- Мне кажется, я что-то подобное чувствовал, когда читал кого-то из великих. Мне это ощущение знакомо, хоть и не помню четко я сейчас, когда, что это было и о чем.
- Уверен, что знакомо. Оно смутно знакомо каждому из нас, кто прочитать способен что-либо сложнее инструкции по управленью грилем. Здесь ключевое слово – смутно. Вверху время идет вперед, и только. И бег его стабилен, как куранты. Внизу же оно способно замедлять свой ход, давая нам возможность присмотреться к тем вещам, что скрыты, но проступают невидимой громадой за обычным словом сверху. Но даже проступая там за тенью слова, как лес густой в тумане за хиленькой березкой, они все же способны создать нам впечатление, то самое, о чем ты говорил. Но бег часов неумолим там, и поэтому лишь только ты захочешь присмотреться, к тому, что тебе мнится за словами, как миг этот уже пропал бесследно. Они мелькают там как отблески пейзажа за окном экспресса Петербург-Москва. И вот ты, кажется, схватился взглядом за что-то мелькнувшее перед тобой и захотел взглянуть поближе, подольше, вникнуть, все это постичь… но нет, бег поезда неумолим, и вот уже что-то иное, а за ним и следующее проносится перед глазами, по мере слов, которые ты говоришь и слышишь. Все, поезд твой ушел, а важное осталось стоять на станции и ждать другого пассажира.
- Меня укачивает в поездах. Не езжу. Только самолет. Оставим эту тему. Скажи другое. Метафора движения по рельсам мне не близка, как ты наверно понял. Давай вернемся мы туда, откуда вышли – в водную стихию. Итак, что же это за субстанция такая? Почему ты выбрал именно ее в качестве основы этой аналогии? Случайно ли? Человеческое тело в среднем на две трети состоит из воды, а у некоторых и побольше. В описываемой тобой картине, вода – это то, что лежит под нашим сознанием, вне его, т.е. как бы неосознаваемые процессы. Так можем ли мы ею как-то управлять, когда погружаемся туда, вглубь и видим там все, что ты описывал? И в то же время, она – это то, из чего мы все состоим по большей части в физическом мире. Так есть ли здесь какой-то смысл?
- Наверное, это самый сложный вопрос из заданных тобой. Да, и в самом деле, в этом месте аналогии обе стороны ее смыкаются на одном предмете. Давай этот вопрос обсудим позже, так как он сложен более, чем может показаться. Но отмечу, что твой вопрос-предположение о том, что мы способны ею управлять, подобен тому, когда ребенок, только научившись плавать, считает, что подчинил себе всю водную стихию. Сейчас скажу только, что эта субстанция действительно повсюду. И в частности, она нам помогает понимать друг друга. Казалось бы, что в этом такого удивительного? Однако, это чудо. Но к нему мы все привыкли с детства и потому воспринимаем его как данность. И потому не замечаем. А ведь мы вынуждены каждый миг верить самим себе в том, что то, что мы говорим, имеет хоть какой-то смысл и может быть понято Другим. Ко времени взрослости мы уже давно привыкли, еще с самого раннего детства, не замечать это наше глубокое удивление от того, что нас кто-то понимает, даже когда мы, заикаясь, косноязычно, совсем не так как хотелось бы, пытаемся выразить всю ту необъятную внутреннюю полноту, что живет внутри и рвется наружу сквозь лоскутья кратких и неумелых слов. А часто – и не понимают тоже. Но, еще раз – к этому потом вернемся.
- Что ж, вернемся. Итак, заканчивая беседу (а то уж время к ночи), вынужден спросить еще раз. Если не хочешь говорить ты о природе субстанции воды, скажи хоть как нам относиться в жизни к ней. Любить ее, не замечать, освоить? Хоть мы и состоим по большей части из воды (что бы ни значило все это), но все же мы не рыбы и не можем жить в воде все время.
- Да, не рыбы. Но вот дельфины, например, тоже не рыбы, но дышат воздухом, живя при том живут в воде и всем довольны. Знаю, это не ответ. На этот вопрос ответа быть не может. В обеих позициях есть свои преимущества. Несешься, скажем, ты на своей лодке по поверхности воды – ты быстр, проворен, ибо движенье
– жизнь, ты связан отношениями с людьми и миром, общаешься с другими, слышишь их, и отвечаешь, в общем, всё как привык. Под водой же все иначе. Там можешь ты остановиться и не упадешь при этом, там больше времени, чем наверху, там полное беззвучье, там некому сказать то, что узнаешь, если ты способен видеть, не далеко там видно все, но каждый там предмет ты видишь с каждой стороны одновременно. Можно выбирать.
- Хорошо. Продолжим позже.
(продолжение позже)
0
У записи 3 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Денис Моторин
