Миф о быстрой лодке (Эпиграф к моей философии)...

Миф о быстрой лодке
(Эпиграф к моей философии)

(продолжение)
- Продолжим снова о земном и вечном.
Оставим воду рыбам,
Хоть они о ней не знают
(мы в этом мы с ними схожи).
Представь за место этого вот что –
Говоришь ты, например,
Сидя пред девою в «Жан-Жаке»,
Такую фразу
(в ответ на нежное ее
«А знаешь ли ты хокку?») –
Задумавшись на миг лишь,
Произносишь:

- Тихо, тихо ползи,
Улитка, по склону Фудзи,
Вверх, до самых высот! -

И девушка твоя улыбкой претендента одаряет
И млеет, и, наверное, уж рада,
Что от слов такого парня-молодца зарделась.
И ты ей вторишь, уж залившись краской,
И думать позабыл про Фудзи и улитку ту,
Что все ползет, придумана поэтом,
Не менее чем двести лет
По склону вулканистому наверх,
Навстречу солнцу мира…

- Но что ж худого тут?
Ведь и она и я всему здесь рады,
Разве нет?

- Конечно, рады!
Но только этой ли ты радостью все меришь?
Я понимаю, в этот миг
Остановиться трудней еще,
Чем задержать несущийся «Сапсан»
Женою олигарха,
Что бросилась под поезд из-за тщеты жизни.
И тем не менее, представь,
Что зафиксировав мгновенье то на время,
Ты вдруг свалился с быстрой своей лодки
И погружаешься в пучину темных,
Но прозрачных вод психических процессов.
Что можешь ты увидеть там, во сумраке,
Под гибкой плоскостью сознанья?
Ты будешь поражен, как много,
Насколько более того,
Что ты сейчас словами воздух сотрясаешь,
Ты там увидеть в принципе способен.

- Но что такого,
Что более чем дома в «Триколор-ТВ»,
Где стопятьсот каналов,
Способен я увидеть там,
О чем ты говоришь?

- А там бурлит круговорот былого,
Что поднял ты с глубин и дна
В своем же безсознанье –
Вокруг тех строк полузабытых хоку
Уж собралась компания честнАя,
Что и не думал всуе поминать.
Там старый дед – японец Исса Кобаяси,
Чей стих, не зная, ты тут произнес,
За ним видны апостолы святые –
Стругацкие, Аркадий и Борис,
Что взяли стих эпиграфом для книги,
Которой ты зачитывался в детстве
С фонариком под покрывалом ночью.
Тот первый, что ушел от нас,
Когда страна распалась,
Второй, успение чье было лишь недавно.
Саму улитку ты увидишь там, на склоне,
Ведь все мы знаем, что она там есть.
Там же на склоне лет своих Иисус магометанский,
Что здесь лишь только по воле игры слов,
Ведь и поэт-японец и мессия
Зовутся именем одним по совпаденью,
Как странно, да?
Гора высокая японских островов там,
Сюжет романа,
Аллегория простого в сложном,
Сложного в простом,
И все в одной строфе той краткой…
Да мало ли чего еще увидишь
Во мгле своих недоосознанных просторов,
Все лишь зависит от взгляда твоего и направленья,
Куда его своею волей ты направишь.

- Но где они живут, все эти вещи,
Покуда я не думаю о них?
Как могут они все там поместиться,
В моей обычно звонкой голове?
Как я достану всех их из сосуда,
Коли сосуд без малого пустой?

- Вопрос не прост и в центр сути метит.
Ну что ж, послушай,
Коли хочешь, расскажу.
Все эти предметы разные
И логоса созданья
Живут в безвременья потоке
И в сложной тьме небытия вселенной.
Там все возможно,
Все было Бы
И будет не сейчас,
И в тоже время,
Сейчас там пусто – нету ничего.
Но вещи все, что там не существуют,
А лишь способны быть,
Проступят явью в миг,
Лишь только кто их мыслью позовет.
Улитка вечна та на склоне Фудзиямы,
Покуда есть кому ее там вспоминать!
Ведь вспоминая, дергаем за нить мы,
Что есть у каждого из нас и тянется оттуда,
Где всех их вечный дом,
Где все они расставлены по полкам и ждут,
Лишь только мы их позовем,
Окликнем лишь беззвучно вспоминаньем,
Хотя б попыткой их в сознание призвать.

(окончание позже)