"Лети, мой снег, на кудри и виски, и...

"Лети, мой снег, на кудри и виски, и будь со мной до гробовой доски"

Когда-то я очень любила группу "Ундервуд". Любила я ее до такой степени, что однажды на каком-то семинаре по предмету с сомнительным названием "библиотековедение" почти час вещала про "сравнительную характеристику" их первых пяти альбомов, которые знала практически наизусть. Что было после пятого альбома я до сих пор представляю себе очень смутно, но сейчас не об этом.

И даже не об определенном количестве замечательных персонажей, с которыми я познакомилась в свое время, благодаря "Ундервуду" (ребята, привет!).

А о том, что самым потрясающим у "Ундервуда", конечно, всегда были тексты. Пир души филолога, а не тексты. Но среди фирменной заковыристой игры слов, иногда встречались тексты совершенно особенные. Тончайшие и хрупкие, как нерастаявшая снежинка на выбившейся из-под шапки пряди волос. Не тексты - а поэзия, от которой внутри у меня всегда начинало вибрировать что-то этакое. Хоть поэзию я и не люблю.

Например, "Татьянин день". Когда-то, когда я очень любила группу "Ундервуд", каждый год 25 января я почитала за обязанность запилить ее к себе на стену. Но потом группу "Ундервуд" я разлюбила, а Татьянины дни пошли все какие-то неправильные. Слякотные какие-то, серые. Но сегодня, я думаю, как раз, Татьянин день именно такой.

Когда конца зимы не видно. Когда задаешься вопросом "зачем нам мерзнуть столько лет". И "есть боль и радость, покоя нет" отзывается в тебе как-то по-особому.