Дикари.
Туапсе, на самом деле, задумывался--и даже был таковым некогда--как чрезвычайно красивый город. Все вело к тому, поскольку местность вокруг так и кишит необычайными диковинами природного происхождения. Тут и горы, лучше которых могут быть лишь они сами, море с живописным каменистым пляжем (прошу заметить, каменистость, действительно придает береговой полосе +50 к живописности, хотя и -80 к комфорту), невообразимой красоты скалы, которые пленяли, между прочим, еще художников-передвижников, шумные быстрые реки и флора, какой нигде не найдешь. Жить и радоваться бы. По всей видимости, первопроходцы в самом деле рассчитывали здесь жить и радоваться, потому что разбили в центре города замечательную предлинную платановую аллею, осторожно заселялись только в симпатичные домики самых годных архитектурных стилей и вообще были те еще эстеты, как сообщают нам материальные останки их жизнедеятельности. В середине ХХ-го века город продолжали застраивать премилым 3-х и 4-хэтажным неоклассицизмом, и никто и в ус не дул. Потом пришел строительный пофигизм с его вездесущими коробочками. Но, ввиду того, что здесь сейсмоопасный район, коробочки не слишком поползли вверх и не вырывали глаза прохожим. Впрочем, меня тогда там не было. В славные 90-е годы, когда не было ничего и ни у кого, все архитектурные строения в едином порыве стали печально и настойчиво ветшать. Как ни удивительно, это, кажется, было время, когда городское зодчество пришло, наконец, к успокаивающему расстроенный глаз единообразию и угрюмо нависало над нашими головами, придя в общий декадансный вид. Рекламы, тогда, помнится, было мало и она выглядела чем-то новым и необычным. Зато везде были грязь и разнообразный тлен. Но что же теперь? За последнее десятилетие или около того местное население, изрядно подняв свой уровень жизни (не печальтесь, до петербуржского ему еще долго), почувствовало жажду деятельности. И вплотную занялось обживанием вверенной ему территории. К слову, вверенная территория стала расширяться, поскольку с крахом Совка пипл полез прочь из государственных единообразных клетух на собственные наделы. Теперь уж твори, пока руки не отсохнут. Никаких специальных знаний, особенно в области эстетики, как видно, данное творчество не требует,--были бы задор и бабло. Плоды данного симбиоза задор+бабло мне очень удобно было наблюдать в силу дискретности моего пребывания в данном краю. Город все чище, это заметно. Постепенно стали огораживать береговую линию, и теперь вся приморская зона Туапсинского района (!)--это частная территория в том или ином виде, спрятанная за разного рода заборами. Безусловно, никто не забирает море у простых смертных: на данной земле теперь гостиницы и санатории, потому живи том хоть всю жизнь--были бы деньги. В самом городе по возможности стали сносить к фигам старые никому не нужные постройки, чтобы возводить новые еще более ненужные. Неоклассический центр обновили сначала, а потом перестроили частными руками. Теперь над традиционными фронтонами громоздятся мансарды, обшитые пластиком, не попадая ни в размер ни в цвет даже. Причем, у каждого хозяина мансарда своя. В детстве я умилялась бессмысленным крошечным балкончикам на одного человека, которые были изюминкой этих домов. О, теперь они не бессмысленны! Нынче это увеличенные в 2-3 раза, остеклопакеченные, зашитые в пластик лоджии. Балясины здесь очень любят, даже старые, потому иногда исторические балюстрады венчают пластмассовые творения наших современников. Платановую аллею в этом году выпилили к буям, сославшись на то, что деревья едва ли смогли пережить столь жаркое лето. Оставили белые бревна без коры и веток. Теперь аллея светлая и безлистная. А мы раньше в ней писали пленэр. Платан--самое живописное дерево. Стоит сказать о частном жилом секторе. Это песня. Здесь вдохновение местных зодчих не удерживает ничто, даже, кажется, законы физики. И здесь самый модный отделочный материал--пластиковый шифер; причем, чем ядовитее цвет, тем круче. Я бы расстреливала за гигантские ярко-синие пластмассовые крыши посреди города, населенного зрячими людьми, но здесь за это, видимо, дают медаль "лучший кент района". Оконные стекла с отливом цвета морской волны медленно выходят из моды. Балясинами--любого размера, стиля и материала--украшают, по возможности, все. Иногда можно встретить композицию из двух--там, где больше не влезает. Курортный сектор, который должен бы привлекать нас с вами красотой и уютом, по-моему, еще более умопомрачителен, нежели частный жилой. Я не могу придумать никакого достаточно сильного эпитета для описания случившегося с внешним обликом тех краев. Архитектурный апокалипсис--это слишком слабо. Причиной этому безумию и его, возможно, нетривиальности по сравнению с другими регионами, является внезапно повысившийся уровень жизни и полное отсутствие какой-либо эстетической традиции. Все местные--люди без корней, которым ориентироваться совершенно не на что. В какой-нибудь Новгородской или Псковской области новый хозяин земельного надела не станет запиливать пластмассовую башенку на своей земле, а, скорее, глянет за забор и сверится с тем, как папа и дед строили свои теремки. В Туапсе же никакого толкового традиционного частного жилищного сектора не было. Всех, как согнали сюда, так и поселили в дядины коробочки. Никто не строил сам, никто не помнит, как было у деда. Отсюда творчество. Эти люди без корней, они совершенно полые, у них нет никакой генетической памяти, которую как-то можно визуализировать (только язык и борщ), они будто бы начинатели новой цивилизации. С них кажется, неуверенными уродливыми шагами, какие мы видим сейчас, должна разгореться новая культура. Ха-ха, смешной парадокс, если учесть, что та большая цивилизация, от которой они все равно никак не успеют отпочковаться, доживает последние дни.
Туапсе, на самом деле, задумывался--и даже был таковым некогда--как чрезвычайно красивый город. Все вело к тому, поскольку местность вокруг так и кишит необычайными диковинами природного происхождения. Тут и горы, лучше которых могут быть лишь они сами, море с живописным каменистым пляжем (прошу заметить, каменистость, действительно придает береговой полосе +50 к живописности, хотя и -80 к комфорту), невообразимой красоты скалы, которые пленяли, между прочим, еще художников-передвижников, шумные быстрые реки и флора, какой нигде не найдешь. Жить и радоваться бы. По всей видимости, первопроходцы в самом деле рассчитывали здесь жить и радоваться, потому что разбили в центре города замечательную предлинную платановую аллею, осторожно заселялись только в симпатичные домики самых годных архитектурных стилей и вообще были те еще эстеты, как сообщают нам материальные останки их жизнедеятельности. В середине ХХ-го века город продолжали застраивать премилым 3-х и 4-хэтажным неоклассицизмом, и никто и в ус не дул. Потом пришел строительный пофигизм с его вездесущими коробочками. Но, ввиду того, что здесь сейсмоопасный район, коробочки не слишком поползли вверх и не вырывали глаза прохожим. Впрочем, меня тогда там не было. В славные 90-е годы, когда не было ничего и ни у кого, все архитектурные строения в едином порыве стали печально и настойчиво ветшать. Как ни удивительно, это, кажется, было время, когда городское зодчество пришло, наконец, к успокаивающему расстроенный глаз единообразию и угрюмо нависало над нашими головами, придя в общий декадансный вид. Рекламы, тогда, помнится, было мало и она выглядела чем-то новым и необычным. Зато везде были грязь и разнообразный тлен. Но что же теперь? За последнее десятилетие или около того местное население, изрядно подняв свой уровень жизни (не печальтесь, до петербуржского ему еще долго), почувствовало жажду деятельности. И вплотную занялось обживанием вверенной ему территории. К слову, вверенная территория стала расширяться, поскольку с крахом Совка пипл полез прочь из государственных единообразных клетух на собственные наделы. Теперь уж твори, пока руки не отсохнут. Никаких специальных знаний, особенно в области эстетики, как видно, данное творчество не требует,--были бы задор и бабло. Плоды данного симбиоза задор+бабло мне очень удобно было наблюдать в силу дискретности моего пребывания в данном краю. Город все чище, это заметно. Постепенно стали огораживать береговую линию, и теперь вся приморская зона Туапсинского района (!)--это частная территория в том или ином виде, спрятанная за разного рода заборами. Безусловно, никто не забирает море у простых смертных: на данной земле теперь гостиницы и санатории, потому живи том хоть всю жизнь--были бы деньги. В самом городе по возможности стали сносить к фигам старые никому не нужные постройки, чтобы возводить новые еще более ненужные. Неоклассический центр обновили сначала, а потом перестроили частными руками. Теперь над традиционными фронтонами громоздятся мансарды, обшитые пластиком, не попадая ни в размер ни в цвет даже. Причем, у каждого хозяина мансарда своя. В детстве я умилялась бессмысленным крошечным балкончикам на одного человека, которые были изюминкой этих домов. О, теперь они не бессмысленны! Нынче это увеличенные в 2-3 раза, остеклопакеченные, зашитые в пластик лоджии. Балясины здесь очень любят, даже старые, потому иногда исторические балюстрады венчают пластмассовые творения наших современников. Платановую аллею в этом году выпилили к буям, сославшись на то, что деревья едва ли смогли пережить столь жаркое лето. Оставили белые бревна без коры и веток. Теперь аллея светлая и безлистная. А мы раньше в ней писали пленэр. Платан--самое живописное дерево. Стоит сказать о частном жилом секторе. Это песня. Здесь вдохновение местных зодчих не удерживает ничто, даже, кажется, законы физики. И здесь самый модный отделочный материал--пластиковый шифер; причем, чем ядовитее цвет, тем круче. Я бы расстреливала за гигантские ярко-синие пластмассовые крыши посреди города, населенного зрячими людьми, но здесь за это, видимо, дают медаль "лучший кент района". Оконные стекла с отливом цвета морской волны медленно выходят из моды. Балясинами--любого размера, стиля и материала--украшают, по возможности, все. Иногда можно встретить композицию из двух--там, где больше не влезает. Курортный сектор, который должен бы привлекать нас с вами красотой и уютом, по-моему, еще более умопомрачителен, нежели частный жилой. Я не могу придумать никакого достаточно сильного эпитета для описания случившегося с внешним обликом тех краев. Архитектурный апокалипсис--это слишком слабо. Причиной этому безумию и его, возможно, нетривиальности по сравнению с другими регионами, является внезапно повысившийся уровень жизни и полное отсутствие какой-либо эстетической традиции. Все местные--люди без корней, которым ориентироваться совершенно не на что. В какой-нибудь Новгородской или Псковской области новый хозяин земельного надела не станет запиливать пластмассовую башенку на своей земле, а, скорее, глянет за забор и сверится с тем, как папа и дед строили свои теремки. В Туапсе же никакого толкового традиционного частного жилищного сектора не было. Всех, как согнали сюда, так и поселили в дядины коробочки. Никто не строил сам, никто не помнит, как было у деда. Отсюда творчество. Эти люди без корней, они совершенно полые, у них нет никакой генетической памяти, которую как-то можно визуализировать (только язык и борщ), они будто бы начинатели новой цивилизации. С них кажется, неуверенными уродливыми шагами, какие мы видим сейчас, должна разгореться новая культура. Ха-ха, смешной парадокс, если учесть, что та большая цивилизация, от которой они все равно никак не успеют отпочковаться, доживает последние дни.
0
У записи 1 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Елена Стрельникова
