Если ты больше не Шарли. Тут некоторое время...

Если ты больше не Шарли.
Тут некоторое время назад ленты и сводки новостей пестрили отречениями от своих слов людей, некогда признавших себя "Шарли". Я как-то вовремя не успела написать, но это повод, как мне кажется, непреходящий, людей не вернуть, а в сознании ничего не меняется.
Ещё в январе, я помню, видела попытки именно российских пишущих и размышляющих парней остановить увлечение соотечественников именовать себя в честь несчастного журнала. Тут дело в фундаментальном непонимании явления в российской среде. И особенно виден контраст между действительно цивилизованным зрелым обществом и обществом, которое вчера ещё плакало на похоронах Сталина, и слёзы пока не просохли.
Во Франции народ в едином порыве назвал себя "Шарли", потому что просто был против убийства безоружных людей. Все, здесь точка и никакой больше солидарности, единства во мнениях с кем бы то ни было. Просто: "Я – Шарли, потому что я не согласен с убийством безоружных". Было ли здесь что-нибудь о том, что Шарли Эбдо выразитель идей большинства, защищают истинно французские ценности, да и вообще, – просто хорошие люди? Нет! Никто никогда не читал и не любил их творчество! У них был небольшой круг подписчиков, способных переварить их упоротый юмор (сатиру, как там ещё это называется?) или уже даже не юмор вовсе, слишком упоротый даже для французов, которые известны не самым очевидным чувством юмора. Шарли Эбдо всегда делали треш и окружающие просто разводили руками. Свобода слова, пачкай бумагу сколько влезет. Никто не любил Шарли, но они не были преступниками, они не брали в руки оружия, насколько я понимаю, не призывали никого его в руки брать, – даже если бы и так, их надо было судить, а не применять силу. Но их расстреляли. И по сути никого не интересует, кто именно расстрелял. Есть безоружный, он обижает вооружённого; вооружённый в ответ убивает безоружного; и это неправильно, это всех возмущает. Поэтому все объявляют себя Шарли, говоря: "Я тоже безоружный, и этим я солидарен с убитым. В нашем обществе нет места убийству". Это протест против убийства беззащитных. Всё.
Мне кажется, у нас не все это поняли. Назвав себя Шарли, хотели сказать: "Я разделяю взгляды редакции, они правильные, за такое не надо убивать". И это лютый пипец. Потом наш русский Шарли действительно подписался на газету, стал читать и рассматривать картинки. И что увидел? Вау, оказывается, политика редакции не сменилась, и Шарли Эбдо по-прежнему фигачат упоротый треш. У них это называется свобода слова в действии: народ, по сути, поддержал право этих журналистов заниматься чем им заблагорассудится, подтвердив отсутствие у других людей права убивать их за это. Но народу по-прежнему по барабану на творчество Шарли. Русскому единомышленнику не по барабану. Он не понимает, как так получилось, что весь мир, и он сам в том числе, даровал ребятам право творить, а они громоздят ужас, треш и похабщину. И он говорит: "Я больше не Шарли!" – на самом деле, этим как бы разрешая тем, кто там их раньше мочил, мочить их и дальше. И это серьёзно именно так!
Сочувствующего россиянина, как мне кажется, разжалобила прежде всего принадлежность сторон конфликта к понятным ему социальным группам, сделала ему ситуацию понятной и легко представимой на родной почве: вот он свободный творец, коренной житель, а вот и агрессивный мигрант с ковриком для намаза и обрезом. Все как дома, понятно сразу, чью сторону принимать. Но интерпретируя для себя произошедшее, мы потеряли главное, не учли, что, будь это мирная артель кебабщиков, в которую ворвались поехавшие журналисты наперевес с автоматами, цивилизованное, зрелое общество бы вышло с плакатами "Я – Мустафа".
А начиная копаться в творчестве и взглядах пострадавшей стороны, мы словно бы говорим: "Террористы, конечно, перегнули палку, но и сами-то погибшие..." Вот! Это в высшей степени невозможно. Тут уже приходит Сталин. Я не знаю, как надо люстрировать и встряхивать общество, чтобы это ушло.
Очень легко понять эту запущенность, представив себе гипотетическую ситуацию, которая по факту не отличается от случившегося с Шарли, где какого-нибудь особенно кошмарного представителя русской эстрады расстреляли бы представители объединения аудиофилов и ценителей прекрасного, а у нас бы вся страна вышла с плакатами "Я – Киркоров (Тимати, Ваенга, кто там ещё)", – вышла бы, несмотря на то, что он обзывает журналистов, поёт дерьмо и выглядит как кошмар. Вышла бы?

PS Да, я знаю, что всех сложила под одну гребенку, знаю, что даже в западном зрелом обществе тьма сдвинутых и не вполне адекватных фашистов/сталинистов/проч., но то, как как ведёт себя большинство, какой консенсус создаётся в обществе, по крайней мере, очень хорошо показывает вектор.