Толстая струя крови льётся из фургона в подставленный...

Толстая струя крови льётся из фургона в подставленный таз. Металлические рыбьи скелеты с улыбкой выпрыгивают из деревянных вод ресторанной афиши. Чтобы узнать культуры древних, раскапывают их города и спускаются в их могилы. От ремесленников остаются руины их мастерских, от охотников и крестьян – следы пищи на стенах кувшинов. Знать хоронили куда тщательнее и с большим количеством инвентаря, потому информации об обществе такие погребения дают куда больше. Даже само слово “real” в современном испанском, потомке латыни, языка законов, имеет два базовых значения: реальный и королевский. Нет того, что не под сенью короля.

Нам остаётся скелет устройства общества, лишённый питавшей его плоти. Удивительное сходство работы природы и летописи: и там, и там останутся только самые значимые личности. Цари, жрецы и воины, люди свободной воли, среди осевшей пыльной взвеси бесчисленных ремесленников, крестьян, людей-функции. Это не о справедливости, это о статистике.

Иерархия дополняет и сменяет законы естественного отбора, продолжая действовать и после смерти индивидуума. Тщательно мумифицированные останки знати доколумбовых цивилизаций покрыты охрой и медной зеленью. Украшения из драгоценных металлов, кувшины с подношениями окружают их. Золото и серебро считались металлами солнца и луны, они принадлежали только высшим лицам. В захоронениях королей Сипана (Reales de Sipán) найдено умопомрачительное количество драгоценностей. Золото и серебро считались металлами солнца и луны, и они принадлежали только высшим лицам. Остальное общество, похоже, жило натуральным обменом.

Сколько человеко-часов труда погребалось вместе с каждой знатной персоной? Собрать килограммы золота, переплавить их, создавать и ремонтировать украшения – возможно, всё общество работало на богов в человеческом обличии. Богатства, спущенные не на экспансивные войны, а в могилы, оставляли доколумбовые государства слишком маленькими, чтобы противостоять силе Эль-Ниньо, регулярно возникающего океанического течения, приносящего дожди. В чём-то вывёрнутый наизнанку “1984” Оруэлла. Экспансия как механизм сохранения общины и вида, и первыми пришли к этому инки. Впрочем, они не приложили достаточных усилий к гомогенизации общества – и потому оно, раздираемое несогласиями, так легко пало перед испанцами.

Человеческие жертвоприношения как составная часть всего культа и девушка лет 25, которая перерезала глотки проигравшим на соревнованиях воинам и собирала их кровь. Куда там современному эмансипированному обществу, в котором ни одна из главных ветвей авраамических религий не допускает женщин до служения – хотя в Священном Писании и есть упоминания женщин-диаконесс. Впрочем, в чём-то современный мир куда точнее воспроизводит древнейшие установки, чем принято (или хочется) думать. Чего стоит общепринятое правило лечить преступников перед смертной казнью и давать им право выбора последней трапезы? Сакральная жертва, приносимая идее закона, должна быть здорова и довольна настолько, насколько возможно.

Бог солнца индейцев, его изображение включено во гербы многих латиноамериканских стран. Парящий высоко в небесах кондор. Американские грифы, никак не родственные африканским коллегам, стали похожи на них благодаря сходному образу жизни. Дело птицы, выполняющей столь важную функцию очищения земли от болезнетворной падали, нами не считается почётным, а то признаётся позорным. Само слово “падальщик”, “стервятник” (кстати, некий филологический привет из прошлого русского языка, когда слово “стерва” означало падаль) содержит что-то презрительное. Показательна аналогия в рассказе Азимова “Сердобольные стервятники”.

Сколько в этом возвышенности авраамического бога, “официально” чуждого земных страстей? Если человек создан по образу и подобию божиему, то что бы ему не сливаться с богом после смерти? Конфликт “Дела Раутаваары” Филипа Дика. Были ли такие обряды у индейцев? Кто знает. Есть рисунки кондоров, нападающих на людей – есть ли в них метафизических смысл? Обряд небесного погребения прослежен во многих евразийских культурах. Например, на Тибете. Потрясающие фотографии, скрасивших мне немало меланхоличных утренних кофе (напр. тут https://masterok.livejournal.com/1533064.html ).

Необходима ли десакрализация золота, смена его статуса с металла солнечного бога на металл финансов, для развития цивизации? Возможно. Тяжёлая керамика легко бьётся и занимает много места, бронза легко окисляется, только благородные металлы сохраняются веками. “Люди золота жаждут, чтоб его тратили” как двигатель цивилизации. Видные учёные и мыслители XVII-XIX веков, создавшие фундамент современных технологий и общества, жили этими маленькими странными кусочками металла, которые приходили к ним от земледельцев, обрабатывающих господские угодья.

Становится ли меньше разница шика похорон богатых и бедных? Наверное, да. Современные пышные парады и дани памяти не сопоставимы с жертвами прошлых эпох. Демократизация смерти. Всё больше великих хоронят меж простолюдинов. “Кладбище Тулькана так красиво, что приглашает вас умереть”, - написал его главный садовник, превративший этот рядовой погост в национальное наследие Эквадора. Чем меньше тратится на смерть элиты, чем равнее обществе, тем больше, возможно, остаётся на его развитие – и экспансию. Тем, возможно, оно и долговечнее.

Я глажу бога смерти в парке Гуаякиля. Другая игуана смотрит на меня и подходит ближе: хочет, чтобы её тоже погладили. Я слышу “кхе-кхе” за спиной и вижу девушку-полицейского. Успеваю подумать, что сейчас, как обычно, примут в отделение, протокол, гладить животных нельзя, штраф. А девушка спрашивает: “хотите, я вас с ней сфотографирую?”. И я соглашаюсь. Вечерами игуаны залезают на невысокие деревья и позволяют редким прохожим тянуть их за хвосты – хотя у них есть возможность уединиться. Бог смерти, доступный каждому. Сама смерть, понемногу всё более одинаковая. Сословия, заменённые человеческими достижениями. Нужно ли это для развития? Возможно, необходимое условие, возможно, естественное следствие. Мы ещё не научились их мерить, но уже пытаемся.

Бетонная плакальщица одной рукой бережно держит ещё живую розу, а другой указывает то ли на туёвого паяца-истукана, то ли на колумбарий. Её лицо прорастает ржавчиной лишайника, как прорастает лицо и тело истукана его собственным телом, никогда не знавшим иной формы, кроме как прихоти садовника. Сохранить останки на века шансов крайне мало, даже если следовать рекомендациям BBC “Как стать ископаемой окаменелостью”. Можно попробовать закопаться в бескислородное глубоководье Чёрного моря.