Когда залезаешь в окно дома, самое важное - это отсутствие сознательных соседей. Это я как профессионал по забыванию ключей говорю. Важнее только жить на первом этаже и держать окно открытым.
Забавно выйти на площадь, где уже был, бродя наугад в незнакомом городе. А с мыслями так не работает. Натыкаешься на новую, казалось бы, мысль - а она уже много раз продумана, решена и даже куда-то записана. Чувствуешь себя деревянным истуканом. Почитатели, сама жизнь, приходят к тебе с дарами, каждый раз новыми и свежими, а ты знать себе поскрипывай трещиной на морозе и гордись своим короедом.
Тошнит. Душа невыученных уроков. Откуда берутся все эти умные, просветлённые и осознавшиеся? Засыпаешь с вечера и думаешь: вот проснусь и немедленно осознаюсь. А потом просыпаешься, и с тобой случается жизнь. И ещё разок. И ещё. И снова день куда-то пролетел, а ты весь такой не осознавшийся. Только и остаётся гордиться своим короедом, да так, что даже почёсываешься. Только даже почесаться не можешь, потому что лениво, да и рук у тебя нет. Да истукан ты, истукан, успокойся уже.
Бэушные мысли хуже бэушных предметов. У вас никогда не было экзистенциального кризиса от ненужных вещей? Едва ли не самое леденяще-страшное, что я видел в этой жизни - это электрические куклы-собачки и куклы-кошечки. Знаете, такой китайский ширпотреб со светодиодными зелёными или красными слепыми светодиодными глазами. Которые дёргают лапками, гавкают или мяучат. От описания преступлений серийных маньяков не передёргивало меня так, как от их бездумной уверенности в завтрашнем дне. Это ледяное спокойствие не поколеблет известие о конце света. Всадников апокалипсиса эта собачка встретит радостным брёхотом (это как грохот военного вертолёта, только брёхот) - и, вы увидите, они замнутся, застесняются, растают, исчезнут. А спустя пару дней ты увидишь этого всадника всё ещё в истлевшем плаще, но уже с полезным для посмертного здоровья смузи, мечом, смартфоном и инстаграмом.
Бэушные мысли ещё страшнее. Ещё Бернард Шоу, говорят, отметил, что, если обменяться яблоками, у каждого будет по яблоку, а если обменяться идеями - у каждого будет по две. Легко надеть бэу одежду или сесть в бэу машину. Чуть сложнее подобрать на улице кем-то потерянный бутерброд и его съесть. Мало что сравнится по пустоте и отчаянию с чувством того, что твой мозг пришёл к тем же мыслям, что и год-другой назад.
Кажется, разум - это кольцевая линия, а сознание - это поезд. Вот и ездит он со станции на станцию, всё по одному и тому же маршруту. А ты сидишь в этом поезде, как обычно, не выспавшийся, весь покрытый суетой и мелочами, будто вшами, и ждёшь только следующей остановки, чтобы наконец раздавить ещё одну.
Со временем станции становятся чаще. Всё чаще приходишь к тем же выводам, всё чаще упираешься в те же мысли. Зыбкая платформа в плавунах и трясине, где ты зыбко шатался, становится более твёрдой. Ты сам становишься легче или она становится твёрже?
Мы сами меняемся так, что приходим к этим мыслям снова? Или мы на самом деле неизменны и все мысли уже определены? Где я на самом деле? На лодке или на пристани? И почему так качаются все берега?
Забавно выйти на площадь, где уже был, бродя наугад в незнакомом городе. А с мыслями так не работает. Натыкаешься на новую, казалось бы, мысль - а она уже много раз продумана, решена и даже куда-то записана. Чувствуешь себя деревянным истуканом. Почитатели, сама жизнь, приходят к тебе с дарами, каждый раз новыми и свежими, а ты знать себе поскрипывай трещиной на морозе и гордись своим короедом.
Тошнит. Душа невыученных уроков. Откуда берутся все эти умные, просветлённые и осознавшиеся? Засыпаешь с вечера и думаешь: вот проснусь и немедленно осознаюсь. А потом просыпаешься, и с тобой случается жизнь. И ещё разок. И ещё. И снова день куда-то пролетел, а ты весь такой не осознавшийся. Только и остаётся гордиться своим короедом, да так, что даже почёсываешься. Только даже почесаться не можешь, потому что лениво, да и рук у тебя нет. Да истукан ты, истукан, успокойся уже.
Бэушные мысли хуже бэушных предметов. У вас никогда не было экзистенциального кризиса от ненужных вещей? Едва ли не самое леденяще-страшное, что я видел в этой жизни - это электрические куклы-собачки и куклы-кошечки. Знаете, такой китайский ширпотреб со светодиодными зелёными или красными слепыми светодиодными глазами. Которые дёргают лапками, гавкают или мяучат. От описания преступлений серийных маньяков не передёргивало меня так, как от их бездумной уверенности в завтрашнем дне. Это ледяное спокойствие не поколеблет известие о конце света. Всадников апокалипсиса эта собачка встретит радостным брёхотом (это как грохот военного вертолёта, только брёхот) - и, вы увидите, они замнутся, застесняются, растают, исчезнут. А спустя пару дней ты увидишь этого всадника всё ещё в истлевшем плаще, но уже с полезным для посмертного здоровья смузи, мечом, смартфоном и инстаграмом.
Бэушные мысли ещё страшнее. Ещё Бернард Шоу, говорят, отметил, что, если обменяться яблоками, у каждого будет по яблоку, а если обменяться идеями - у каждого будет по две. Легко надеть бэу одежду или сесть в бэу машину. Чуть сложнее подобрать на улице кем-то потерянный бутерброд и его съесть. Мало что сравнится по пустоте и отчаянию с чувством того, что твой мозг пришёл к тем же мыслям, что и год-другой назад.
Кажется, разум - это кольцевая линия, а сознание - это поезд. Вот и ездит он со станции на станцию, всё по одному и тому же маршруту. А ты сидишь в этом поезде, как обычно, не выспавшийся, весь покрытый суетой и мелочами, будто вшами, и ждёшь только следующей остановки, чтобы наконец раздавить ещё одну.
Со временем станции становятся чаще. Всё чаще приходишь к тем же выводам, всё чаще упираешься в те же мысли. Зыбкая платформа в плавунах и трясине, где ты зыбко шатался, становится более твёрдой. Ты сам становишься легче или она становится твёрже?
Мы сами меняемся так, что приходим к этим мыслям снова? Или мы на самом деле неизменны и все мысли уже определены? Где я на самом деле? На лодке или на пристани? И почему так качаются все берега?
0
У записи 15 лайков,
1 репостов,
411 просмотров.
1 репостов,
411 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Илья Фомин