Рассказ из цикла "трудности перевода":
"Вспоминаю, как в бытность моей недолгой (всё-таки, надо было уметь ещё и петь) работы в хоре музыкального театра Станиславского и Немировича-Данченко в 1994 году руководство театра решило провести т.н. "валютный фестиваль", одной из фишек которого была а-капелльная программа для оперного хора. Первое отделение состояло из шедевров русской духовной музыки, второе - из академических обработок русских народных песен. Параллельно с конферансье объявление номеров дублировалось двумя переводчиками-синхронистами на английский и французский языки - полный зал иностранцев, а вы как думали!
Картина маслом:
- Русская народная песня, - торжественно объявляет конферансье, - в обработке Синенкова "Ох вы сени, мои сени"!
- Рашн фолк сонг, - бодренько так дублирует в микрофон первый синхронист, - элаборэйшн бай Синенкуофф... - далее возникает небольшая пауза, очевидно для осмысления перевода, после чего слегка дрогнувшим голосом, - "О холл, май холл..."
Хор на сцене мелко-мелко затрясло - все пытались сдержать истерический смех. Дирижёр выпучил глаза и странно покачнулся.
Французскому синхронисту было сложнее:
- Шансён алля рюс, - многообещающе начал он в микрофон за кулисами, - элаборасьён дю Синенк-офф, - и тут впал в какой-то совершенно неприличный ступор, продолжавшийся секунд двадцать. После чего обречённо заявил: "Вестибюль... Мон вестибюль..."
Хор согнулся пополам от приступа могучего русского хохота - бессмысленного и беспощадного: с лошадиным ржанием басов, похрюкиванием теноров, истеричным взвизгиванием сопран и рыдающим "ойбляянемогу-у-у!" альтовой группы хора, сопровождаемой размазыванием косметики по лицу, у троих басов от смеха упали папки с нотами - партитуры разлетелись по всей сцене, чем вызвали новый приступ...
Иностранная публика была в восторге, ибо подумала, что теперь так и надо, а вы бы что подумали. Французский синхронист горько плакал за кулисами, а дирижёру вызывали скорую...
Скандал потом был неописуемый"
"Вспоминаю, как в бытность моей недолгой (всё-таки, надо было уметь ещё и петь) работы в хоре музыкального театра Станиславского и Немировича-Данченко в 1994 году руководство театра решило провести т.н. "валютный фестиваль", одной из фишек которого была а-капелльная программа для оперного хора. Первое отделение состояло из шедевров русской духовной музыки, второе - из академических обработок русских народных песен. Параллельно с конферансье объявление номеров дублировалось двумя переводчиками-синхронистами на английский и французский языки - полный зал иностранцев, а вы как думали!
Картина маслом:
- Русская народная песня, - торжественно объявляет конферансье, - в обработке Синенкова "Ох вы сени, мои сени"!
- Рашн фолк сонг, - бодренько так дублирует в микрофон первый синхронист, - элаборэйшн бай Синенкуофф... - далее возникает небольшая пауза, очевидно для осмысления перевода, после чего слегка дрогнувшим голосом, - "О холл, май холл..."
Хор на сцене мелко-мелко затрясло - все пытались сдержать истерический смех. Дирижёр выпучил глаза и странно покачнулся.
Французскому синхронисту было сложнее:
- Шансён алля рюс, - многообещающе начал он в микрофон за кулисами, - элаборасьён дю Синенк-офф, - и тут впал в какой-то совершенно неприличный ступор, продолжавшийся секунд двадцать. После чего обречённо заявил: "Вестибюль... Мон вестибюль..."
Хор согнулся пополам от приступа могучего русского хохота - бессмысленного и беспощадного: с лошадиным ржанием басов, похрюкиванием теноров, истеричным взвизгиванием сопран и рыдающим "ойбляянемогу-у-у!" альтовой группы хора, сопровождаемой размазыванием косметики по лицу, у троих басов от смеха упали папки с нотами - партитуры разлетелись по всей сцене, чем вызвали новый приступ...
Иностранная публика была в восторге, ибо подумала, что теперь так и надо, а вы бы что подумали. Французский синхронист горько плакал за кулисами, а дирижёру вызывали скорую...
Скандал потом был неописуемый"
A story from the cycle "difficulties in translation":
"I remember how, when I was short (after all, I had to be able to sing as well) working in the choir of the Stanislavsky and Nemirovich-Danchenko musical theater in 1994, the theater management decided to hold the so-called" currency festival ", one of the chips of which there was an a-cappella program for an opera choir. The first part consisted of masterpieces of Russian sacred music, the second - from academic adaptations of Russian folk songs. In parallel with the entertainer, the announcement of the numbers was duplicated by two simultaneous interpreters into English and French - a full hall of foreigners, and you as thought!
Oil painting:
- Russian folk song, - the entertainer solemnly announces, - in Sinenkov's adaptation "Oh, you canopy, my canopy!"
- Russian folk song, - cheerfully dubs the first synchronist into the microphone, - elaboration by Sinenkuoff ... - then there is a small pause, obviously for comprehending the translation, after which in a slightly trembling voice, "Oh hall, may hall ..."
The choir on the stage shook finely, finely - everyone tried to contain hysterical laughter. The conductor goggled and swayed strangely.
It was more difficult for the French simultaneous interpreter:
“Chanseong alla ryus,” he began promisingly into the microphone backstage, “elaboracien du Sinenck-off,” and then fell into a completely indecent stupor that lasted twenty seconds. Then, doomely declared: "Lobby ... Mon lobby ..."
The choir doubled over from a fit of mighty Russian laughter - senseless and merciless: with a horse-like whinnying of bass, grunting tenors, hysterical squealing of sopranos and sobbing "I can't do it!" the alto group of the choir, accompanied by smearing of cosmetics on the face, the three basses fell from laughter folders with notes - the scores scattered throughout the stage, which caused a new attack ...
The foreign public was delighted, because they thought that now it should be so, but what would you think. The French simultaneous interpreter was crying bitterly backstage, and an ambulance was called for the conductor ...
The scandal was then indescribable "
"I remember how, when I was short (after all, I had to be able to sing as well) working in the choir of the Stanislavsky and Nemirovich-Danchenko musical theater in 1994, the theater management decided to hold the so-called" currency festival ", one of the chips of which there was an a-cappella program for an opera choir. The first part consisted of masterpieces of Russian sacred music, the second - from academic adaptations of Russian folk songs. In parallel with the entertainer, the announcement of the numbers was duplicated by two simultaneous interpreters into English and French - a full hall of foreigners, and you as thought!
Oil painting:
- Russian folk song, - the entertainer solemnly announces, - in Sinenkov's adaptation "Oh, you canopy, my canopy!"
- Russian folk song, - cheerfully dubs the first synchronist into the microphone, - elaboration by Sinenkuoff ... - then there is a small pause, obviously for comprehending the translation, after which in a slightly trembling voice, "Oh hall, may hall ..."
The choir on the stage shook finely, finely - everyone tried to contain hysterical laughter. The conductor goggled and swayed strangely.
It was more difficult for the French simultaneous interpreter:
“Chanseong alla ryus,” he began promisingly into the microphone backstage, “elaboracien du Sinenck-off,” and then fell into a completely indecent stupor that lasted twenty seconds. Then, doomely declared: "Lobby ... Mon lobby ..."
The choir doubled over from a fit of mighty Russian laughter - senseless and merciless: with a horse-like whinnying of bass, grunting tenors, hysterical squealing of sopranos and sobbing "I can't do it!" the alto group of the choir, accompanied by smearing of cosmetics on the face, the three basses fell from laughter folders with notes - the scores scattered throughout the stage, which caused a new attack ...
The foreign public was delighted, because they thought that now it should be so, but what would you think. The French simultaneous interpreter was crying bitterly backstage, and an ambulance was called for the conductor ...
The scandal was then indescribable "
У записи 5 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Алексей Горшков
