От окурков банка пухнет,
Дом от дыма повело,
И в жиру застыл обглоданный мосёл.
С братаном сидим на кухне
За обеденным столом,
Водку пьём и вспоминаем то да сё.
Как мама сыпала горох в угол горницы,
Пьяный отчим стол бодал,
Только не мычал.
Помнишь, Серый, как тепло
Было в дворницкой,
Где татарин нас малых привечал.
Голубей сожрала кошка,
Да он и был всего один,
Голубь сизый беспородный, как и мы.
Но закусил губу Серёжка,
Кошку финкой засадил,
Оставалось нам два года до тюрьмы.
И проснулась в нас тогда
Кровь отцовская,
Мать признала, что мы с ним
Теста одного.
Нас бояться отчим стал,
Бел лицом стоял,
Если мы с братухой шли на него.
Нас бояться отчим стал,
Бел лицом стоял,
Если мы с братухой шли на него.
Провожали утром ранним
От родимого крыльца,
Намотала жизнь шальная первый срок.
И протянула нам маманя телогреечку отца,
Перелатанную вдоль и поперёк.
Согревала нас она, молью битая,
Ровно тысячу семьсот сорок восемь дней,
А когда ушёл я с зоны на крытую,
Уступил братан, на крытой нужней.
Но не дождалась нас маманя
И тихонько померла,
В аккурат на годовщину Октября.
А отчим, гад, пропал на БАМе,
На него не держим зла,
Всё, что было в этой жизни, всё не зря.
И я гоняю в дальнобой,
А Серый стропалем,
Три пацанки на двоих, да один сынок.
Раз в неделю посидим, взяли, хлопнули,
Беспородные, как тот голубок.
Вроде выпили немного,
Дом от дыма поседел,
Размотало растащило по нутру.
И собираться стал Серёга,
Трудный был сегодня день,
Да и мне опять в дорогу поутру.
И ничего, что я не стал академиком,
Но не прошла мимо меня жизни красота,
Пусть кому-то и трудны понедельники,
А мне полегче, если рядом братан.
Пусть кому-то и трудны понедельники,
А мне полегче, если рядом братан.
Дом от дыма повело,
И в жиру застыл обглоданный мосёл.
С братаном сидим на кухне
За обеденным столом,
Водку пьём и вспоминаем то да сё.
Как мама сыпала горох в угол горницы,
Пьяный отчим стол бодал,
Только не мычал.
Помнишь, Серый, как тепло
Было в дворницкой,
Где татарин нас малых привечал.
Голубей сожрала кошка,
Да он и был всего один,
Голубь сизый беспородный, как и мы.
Но закусил губу Серёжка,
Кошку финкой засадил,
Оставалось нам два года до тюрьмы.
И проснулась в нас тогда
Кровь отцовская,
Мать признала, что мы с ним
Теста одного.
Нас бояться отчим стал,
Бел лицом стоял,
Если мы с братухой шли на него.
Нас бояться отчим стал,
Бел лицом стоял,
Если мы с братухой шли на него.
Провожали утром ранним
От родимого крыльца,
Намотала жизнь шальная первый срок.
И протянула нам маманя телогреечку отца,
Перелатанную вдоль и поперёк.
Согревала нас она, молью битая,
Ровно тысячу семьсот сорок восемь дней,
А когда ушёл я с зоны на крытую,
Уступил братан, на крытой нужней.
Но не дождалась нас маманя
И тихонько померла,
В аккурат на годовщину Октября.
А отчим, гад, пропал на БАМе,
На него не держим зла,
Всё, что было в этой жизни, всё не зря.
И я гоняю в дальнобой,
А Серый стропалем,
Три пацанки на двоих, да один сынок.
Раз в неделю посидим, взяли, хлопнули,
Беспородные, как тот голубок.
Вроде выпили немного,
Дом от дыма поседел,
Размотало растащило по нутру.
И собираться стал Серёга,
Трудный был сегодня день,
Да и мне опять в дорогу поутру.
И ничего, что я не стал академиком,
Но не прошла мимо меня жизни красота,
Пусть кому-то и трудны понедельники,
А мне полегче, если рядом братан.
Пусть кому-то и трудны понедельники,
А мне полегче, если рядом братан.
The bank swells from the butts
The house led from the smoke,
And the gnawed mosel froze in fat.
Sitting with bro in the kitchen
At the dinner table
We drink vodka and remember this and that.
As my mother poured peas into the corner of the room,
A drunken stepfather butted the table,
He just didn't bellow.
Remember, Gray, how warm
It was in the janitor's room
Where the Tatar welcomed us small.
The pigeons were eaten by a cat
Yes, he was only one,
The dove is a gray outbred, like us.
But Seryozhok bit his lip,
I planted a cat with a finn,
We had two years left to go to prison.
And woke up in us then
Father's blood
Mother admitted that we are with him
Test one.
Stepfather began to fear us,
Standing white-faced
If my brother and I went to it.
Stepfather began to fear us,
Standing white-faced
If my brother and I went to it.
See off early in the morning
From the darling porch,
A crazy first term wound up life.
And mama gave us her father's padded jacket,
Revised up and down.
She warmed us, beaten by a moth,
Exactly one thousand seven hundred and forty-eight days,
And when I left the zone for the covered one,
Conceded bro, on a covered one is more necessary.
But mom didn't wait for us
And she died quietly
Right on the anniversary of October.
And my stepfather, you bastard, disappeared at the BAM,
We hold no grudge against him,
Everything that was in this life was not in vain.
And I drive long range
And the Gray sling,
Three boys for two, but one son.
Once a week we'll sit, take, slap,
Outbreds like that dove.
It seems like we drank a little
The house turned gray from the smoke
Unwound pulled apart inside.
And Seryoga began to get ready,
It was a difficult day today
Yes, and I'll be on the road again in the morning.
And nothing that I did not become an academician,
But beauty did not pass me by,
Even if Mondays are difficult for someone,
And it's easier for me if my bro is around.
Even if Mondays are difficult for someone,
And it's easier for me if my bro is around.
The house led from the smoke,
And the gnawed mosel froze in fat.
Sitting with bro in the kitchen
At the dinner table
We drink vodka and remember this and that.
As my mother poured peas into the corner of the room,
A drunken stepfather butted the table,
He just didn't bellow.
Remember, Gray, how warm
It was in the janitor's room
Where the Tatar welcomed us small.
The pigeons were eaten by a cat
Yes, he was only one,
The dove is a gray outbred, like us.
But Seryozhok bit his lip,
I planted a cat with a finn,
We had two years left to go to prison.
And woke up in us then
Father's blood
Mother admitted that we are with him
Test one.
Stepfather began to fear us,
Standing white-faced
If my brother and I went to it.
Stepfather began to fear us,
Standing white-faced
If my brother and I went to it.
See off early in the morning
From the darling porch,
A crazy first term wound up life.
And mama gave us her father's padded jacket,
Revised up and down.
She warmed us, beaten by a moth,
Exactly one thousand seven hundred and forty-eight days,
And when I left the zone for the covered one,
Conceded bro, on a covered one is more necessary.
But mom didn't wait for us
And she died quietly
Right on the anniversary of October.
And my stepfather, you bastard, disappeared at the BAM,
We hold no grudge against him,
Everything that was in this life was not in vain.
And I drive long range
And the Gray sling,
Three boys for two, but one son.
Once a week we'll sit, take, slap,
Outbreds like that dove.
It seems like we drank a little
The house turned gray from the smoke
Unwound pulled apart inside.
And Seryoga began to get ready,
It was a difficult day today
Yes, and I'll be on the road again in the morning.
And nothing that I did not become an academician,
But beauty did not pass me by,
Even if Mondays are difficult for someone,
And it's easier for me if my bro is around.
Even if Mondays are difficult for someone,
And it's easier for me if my bro is around.
У записи 3 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Илья Кузнецов
