Как-то в полночь, в час угрюмый, полный тягостною думой,
Над старинными томами я склонялся в полусне,
Грёзам странным отдавался, вдруг неясный звук раздался,
Будто кто-то постучался — постучался в дверь ко мне.
5 «Это верно», прошептал я, «гость в полночной тишине,
Гость стучится в дверь ко мне».
Ясно помню… Ожиданья… Поздней осени рыданья…
И в камине очертанья тускло тлеющих углей…
О, как жаждал я рассвета! Как я тщетно ждал ответа
10 На страданье, без привета, на вопрос о ней, о ней,
О Леноре, что блистала ярче всех земных огней,
О светиле прежних дней.
И завес пурпурных трепет издавал как будто лепет,
Трепет, лепет, наполнявший тёмным чувством сердце мне.
15 Непонятный страх смиряя, встал я с места, повторяя:
«Это только гость, блуждая, постучался в дверь ко мне,
Поздний гость приюта просит в полуночной тишине, —
Гость стучится в дверь ко мне».
[2]
Подавив свои сомненья, победивши опасенья,
20 Я сказал: «Не осудите замедленья моего!
Этой полночью ненастной я вздремнул, и стук неясный
Слишком тих был, стук неясный, — и не слышал я его,
Я не слышал» — тут раскрыл я дверь жилища моего: —
Тьма, и больше ничего.
25 Взор застыл, во тьме стеснённый, и стоял я изумлённый,
Снам отдавшись, недоступным на земле ни для кого;
Но как прежде ночь молчала, тьма душе не отвечала,
Лишь — «Ленора!» — прозвучало имя солнца моего, —
Это я шепнул, и эхо повторило вновь его, —
30 Эхо, больше ничего.
Вновь я в комнату вернулся — обернулся — содрогнулся, —
Стук раздался, но слышнее, чем звучал он до того.
«Верно, что-нибудь сломилось, что-нибудь пошевелилось,
Там за ставнями забилось у окошка моего,
35 Это ветер, усмирю я трепет сердца моего, —
Ветер, больше ничего».
Я толкнул окно с решёткой, — тотчас важною походкой
Из-за ставней вышел Ворон, гордый Ворон старых дней,
Не склонился он учтиво, но, как лорд, вошёл спесиво,
40 И, взмахнув крылом лениво, в пышной важности своей,
Он взлетел на бюст Паллады, что над дверью был моей,
Он взлетел — и сел над ней.
От печали я очнулся и невольно усмехнулся,
Видя важность этой птицы, жившей долгие года.
45 «Твой хохол ощипан славно, и глядишь ты презабавно»,
Я промолвил «но скажи мне: в царстве тьмы, где Ночь всегда,
Как ты звался, гордый Ворон, там, где Ночь царит всегда?»
Ворон крикнул: «Никогда».
[3]
Птица ясно отвечала, и хоть смысла было мало,
50 Подивился я всем сердцем на ответ её тогда.
Да и кто не подивится, кто с такой мечтой сроднится,
Кто поверить согласится, чтобы где-нибудь когда —
Сел над дверью — говорящий без запинки, без труда —
Ворон с кличкой: «Никогда».
55 И, взирая так сурово, лишь одно твердил он слово,
Точно всю он душу вылил в этом слове «никогда»,
И крылами не взмахнул он, и пером не шевельнул он,
Я шепнул: «Друзья сокрылись вот уж многие года,
Завтра он меня покинет, как Надежды, навсегда».
60 Ворон каркнул: «Никогда».
Услыхав ответ удачный, вздрогнул я в тревоге мрачной,
«Верно, был он», я подумал, «у того, чья жизнь — Беда,
У страдальца, чьи мученья возрастали, как теченье
Рек весной, чьё отреченье от Надежды навсегда
65 В песне вылилось — о счастье, что, погибнув навсегда,
Вновь не вспыхнет никогда».
Но, от скорби отдыхая, улыбаясь и вздыхая,
Кресло я своё придвинул против Ворона тогда,
И, склонясь на бархат нежный, я фантазии безбрежной
70 Отдался душой мятежной: «Это — Ворон, Ворон, да.
«Но о чём твердит зловещий этим чёрным «Никогда»,
Страшным криком «Никогда».
Я сидел, догадок полный и задумчиво-безмолвный,
Взоры птицы жгли мне сердце, как огнистая звезда,
75 И с печалью запоздалой, головой своей усталой,
Я прильнул к подушке алой, и подумал я тогда:
Я один, на бархат алый та, кого любил всегда,
Не прильнёт уж никогда.
[4]
Но, постой, вокруг темнеет, и как будто кто-то веет,
80 То с кадильницей небесной Серафим пришёл сюда?
В миг неясный упоенья я вскричал: «Прости, мученье!
Это Бог послал забвенье о Леноре навсегда,
Пей, о, пей скорей забвенье о Леноре навсегда!»
Каркнул Ворон: «Никогда».
85 И вскричал я в скорби страстной: «Птица ты, иль дух ужасный,
Искусителем ли послан, или грозой прибит сюда, —
Ты пророк неустрашимый! В край печальный, нелюдимый,
В край, Тоскою одержимый, ты пришёл ко мне сюда!
О, скажи, найду ль забвенье, я молю, скажи, когда?»
90 Каркнул Ворон: «Никогда».
«Ты пророк», вскричал я, «вещий! Птица ты иль дух зловещий,
Этим Небом, что над нами — Богом, скрытым навсегда —
Заклинаю, умоляя, мне сказать, — в пределах Рая
Мне откроется ль святая, что средь ангелов всегда,
95 Та, которую Ленорой в небесах зовут всегда?»
Каркнул Ворон: «Никогда».
И воскликнул я, вставая: «Прочь отсюда, птица злая!
Ты из царства тьмы и бури, — уходи опять туда,
Не хочу я лжи позорной, лжи, как эти перья, чёрной,
100 Удались же, дух упорный! Быть хочу — один всегда!
Вынь свой жёсткий клюв из сердца моего, где скорбь — всегда!»
Каркнул Ворон: «Никогда».
И сидит, сидит зловещий, Ворон чёрный, Ворон вещий,
С бюста бледного Паллады не умчится никуда,
105 Он глядит, уединённый, точно Демон полусонный,
Свет струится, тень ложится, на полу дрожит всегда,
И душа моя из тени, что волнуется всегда,
Не восстанет — никогда!
Над старинными томами я склонялся в полусне,
Грёзам странным отдавался, вдруг неясный звук раздался,
Будто кто-то постучался — постучался в дверь ко мне.
5 «Это верно», прошептал я, «гость в полночной тишине,
Гость стучится в дверь ко мне».
Ясно помню… Ожиданья… Поздней осени рыданья…
И в камине очертанья тускло тлеющих углей…
О, как жаждал я рассвета! Как я тщетно ждал ответа
10 На страданье, без привета, на вопрос о ней, о ней,
О Леноре, что блистала ярче всех земных огней,
О светиле прежних дней.
И завес пурпурных трепет издавал как будто лепет,
Трепет, лепет, наполнявший тёмным чувством сердце мне.
15 Непонятный страх смиряя, встал я с места, повторяя:
«Это только гость, блуждая, постучался в дверь ко мне,
Поздний гость приюта просит в полуночной тишине, —
Гость стучится в дверь ко мне».
[2]
Подавив свои сомненья, победивши опасенья,
20 Я сказал: «Не осудите замедленья моего!
Этой полночью ненастной я вздремнул, и стук неясный
Слишком тих был, стук неясный, — и не слышал я его,
Я не слышал» — тут раскрыл я дверь жилища моего: —
Тьма, и больше ничего.
25 Взор застыл, во тьме стеснённый, и стоял я изумлённый,
Снам отдавшись, недоступным на земле ни для кого;
Но как прежде ночь молчала, тьма душе не отвечала,
Лишь — «Ленора!» — прозвучало имя солнца моего, —
Это я шепнул, и эхо повторило вновь его, —
30 Эхо, больше ничего.
Вновь я в комнату вернулся — обернулся — содрогнулся, —
Стук раздался, но слышнее, чем звучал он до того.
«Верно, что-нибудь сломилось, что-нибудь пошевелилось,
Там за ставнями забилось у окошка моего,
35 Это ветер, усмирю я трепет сердца моего, —
Ветер, больше ничего».
Я толкнул окно с решёткой, — тотчас важною походкой
Из-за ставней вышел Ворон, гордый Ворон старых дней,
Не склонился он учтиво, но, как лорд, вошёл спесиво,
40 И, взмахнув крылом лениво, в пышной важности своей,
Он взлетел на бюст Паллады, что над дверью был моей,
Он взлетел — и сел над ней.
От печали я очнулся и невольно усмехнулся,
Видя важность этой птицы, жившей долгие года.
45 «Твой хохол ощипан славно, и глядишь ты презабавно»,
Я промолвил «но скажи мне: в царстве тьмы, где Ночь всегда,
Как ты звался, гордый Ворон, там, где Ночь царит всегда?»
Ворон крикнул: «Никогда».
[3]
Птица ясно отвечала, и хоть смысла было мало,
50 Подивился я всем сердцем на ответ её тогда.
Да и кто не подивится, кто с такой мечтой сроднится,
Кто поверить согласится, чтобы где-нибудь когда —
Сел над дверью — говорящий без запинки, без труда —
Ворон с кличкой: «Никогда».
55 И, взирая так сурово, лишь одно твердил он слово,
Точно всю он душу вылил в этом слове «никогда»,
И крылами не взмахнул он, и пером не шевельнул он,
Я шепнул: «Друзья сокрылись вот уж многие года,
Завтра он меня покинет, как Надежды, навсегда».
60 Ворон каркнул: «Никогда».
Услыхав ответ удачный, вздрогнул я в тревоге мрачной,
«Верно, был он», я подумал, «у того, чья жизнь — Беда,
У страдальца, чьи мученья возрастали, как теченье
Рек весной, чьё отреченье от Надежды навсегда
65 В песне вылилось — о счастье, что, погибнув навсегда,
Вновь не вспыхнет никогда».
Но, от скорби отдыхая, улыбаясь и вздыхая,
Кресло я своё придвинул против Ворона тогда,
И, склонясь на бархат нежный, я фантазии безбрежной
70 Отдался душой мятежной: «Это — Ворон, Ворон, да.
«Но о чём твердит зловещий этим чёрным «Никогда»,
Страшным криком «Никогда».
Я сидел, догадок полный и задумчиво-безмолвный,
Взоры птицы жгли мне сердце, как огнистая звезда,
75 И с печалью запоздалой, головой своей усталой,
Я прильнул к подушке алой, и подумал я тогда:
Я один, на бархат алый та, кого любил всегда,
Не прильнёт уж никогда.
[4]
Но, постой, вокруг темнеет, и как будто кто-то веет,
80 То с кадильницей небесной Серафим пришёл сюда?
В миг неясный упоенья я вскричал: «Прости, мученье!
Это Бог послал забвенье о Леноре навсегда,
Пей, о, пей скорей забвенье о Леноре навсегда!»
Каркнул Ворон: «Никогда».
85 И вскричал я в скорби страстной: «Птица ты, иль дух ужасный,
Искусителем ли послан, или грозой прибит сюда, —
Ты пророк неустрашимый! В край печальный, нелюдимый,
В край, Тоскою одержимый, ты пришёл ко мне сюда!
О, скажи, найду ль забвенье, я молю, скажи, когда?»
90 Каркнул Ворон: «Никогда».
«Ты пророк», вскричал я, «вещий! Птица ты иль дух зловещий,
Этим Небом, что над нами — Богом, скрытым навсегда —
Заклинаю, умоляя, мне сказать, — в пределах Рая
Мне откроется ль святая, что средь ангелов всегда,
95 Та, которую Ленорой в небесах зовут всегда?»
Каркнул Ворон: «Никогда».
И воскликнул я, вставая: «Прочь отсюда, птица злая!
Ты из царства тьмы и бури, — уходи опять туда,
Не хочу я лжи позорной, лжи, как эти перья, чёрной,
100 Удались же, дух упорный! Быть хочу — один всегда!
Вынь свой жёсткий клюв из сердца моего, где скорбь — всегда!»
Каркнул Ворон: «Никогда».
И сидит, сидит зловещий, Ворон чёрный, Ворон вещий,
С бюста бледного Паллады не умчится никуда,
105 Он глядит, уединённый, точно Демон полусонный,
Свет струится, тень ложится, на полу дрожит всегда,
И душа моя из тени, что волнуется всегда,
Не восстанет — никогда!
Somehow at midnight, at a gloomy hour, full of painful thought,
Over the old volumes I was half asleep,
I gave in to strange dreams, suddenly a vague sound was heard,
As if someone knocked - knocked on my door.
5 "That's right," I whispered, "a guest in the midnight silence,
The guest is knocking on my door. "
I remember clearly ... Expectations ... Late autumn sobs ...
And in the fireplace there are outlines of dim embers ...
Oh, how I longed for the dawn! How I waited in vain for an answer
10 To suffering, without greetings, to a question about her, about her,
About Lenore, who shone brighter than all earthly lights,
About the luminary of the old days.
And the curtains of purple trembling uttered as if babbling,
Trembling, babbling, filling my heart with a dark feeling.
15 I humbled an incomprehensible fear, I got up from my place, repeating:
“It's just a guest, wandering, knocking on my door,
The late guest of the shelter asks in the midnight silence, -
The guest is knocking on my door. "
[2]
Suppressing your doubts, conquering fears,
20 I said: “Do not condemn my retardation!
I took a nap on this rainy midnight, and the knocking
It was too quiet, the knocking was indistinct, and I did not hear it,
I did not hear "- then I opened the door of my dwelling: -
Darkness and nothing else.
25 The gaze froze, constrained in darkness, and I stood astonished,
Having surrendered to dreams, inaccessible to anyone on earth;
But as before the night was silent, the darkness did not answer the soul,
Only - "Lenora!" - the name of my sun sounded, -
I whispered it, and the echo repeated it again, -
30 Echo, nothing else.
Once again I returned to the room - turned around - shuddered, -
There was a knock, but louder than it had sounded before.
“It’s right, something broke, something moved,
There, behind the shutters, it huddled at my window,
35 This is the wind, I will calm the trembling of my heart, -
Wind, nothing else. "
I pushed the window with a grate, - immediately with an important gait
From behind the shutters came the Raven, the proud Raven of the old days,
He did not bow politely, but, like a lord, he entered haughtily,
40 And, flapping his wing lazily, in his magnificent importance,
It took off on the bust of Pallas that was mine above the door,
He took off - and sat over her.
From sadness I woke up and involuntarily grinned,
Seeing the importance of this bird that has lived for many years.
45 "Your crest is plucked gloriously, and you look amusingly",
I said, “but tell me: in the kingdom of darkness, where Night is always,
What was your name, proud Raven, where the Night always reigns? "
The raven shouted: "Never."
[3]
The bird answered clearly, and although there was little meaning,
50 I was surprised with all my heart at her answer then.
And who won’t be surprised, who akin to such a dream,
Who will agree to believe that somewhere someday -
He sat over the door - speaking without hesitation, without difficulty -
Raven with the nickname: "Never".
55 And, looking so severely, he only repeated one word,
As if he poured his whole soul into this word "never",
And he did not flap his wings, and he did not move a feather,
I whispered: “Friends have been hiding for many years,
Tomorrow he will leave me, like Nadezhda, forever. "
60 The raven croaked: "Never."
Hearing a successful answer, I shuddered in gloomy anxiety,
“It’s true, there was him,” I thought, “the one whose life is Trouble,
For the sufferer, whose torment grew like a tide
Rivers in spring, whose renunciation of Hope forever
65 The song poured out - about the happiness that, having perished forever,
It will never flare up again. "
But, resting from sorrow, smiling and sighing,
I moved my chair against the Raven then,
And, leaning on the delicate velvet, I fantasize boundless
70 Surrendered with a rebellious soul: “This is a Raven, a Raven, yes.
“But what is the sinister saying with this black“ Never ”,
A terrible cry "Never".
I sat, full of guesses and thoughtfully silent,
The bird's eyes burned my heart like a fiery star,
75 And with belated sadness, his tired head,
I clung to the scarlet pillow, and then I thought:
I am alone, on the scarlet velvet she whom I have always loved,
It will never snuggle up.
[4]
But wait, it's getting dark around, and as if someone is blowing,
80 Then the heavenly Seraphim came here with a censer?
In a moment of vague ecstasy, I cried out: “Forgive me, torment!
It was God who sent oblivion about Lenore forever,
Drink, oh, drink quickly forget about Lenor forever! "
Raven croaked: "Never."
85 And I cried out in passionate grief: “You bird, or a terrible spirit,
Whether sent by a tempter, or by a thunderstorm nailed here, -
You are an undaunted prophet! To a sad, unsociable land,
To the edge, obsessed with longing, you came here to me!
Oh, tell me, will I find oblivion, I pray, tell me when? "
90 Raven croaked: "Never."
“You are a prophet,” I cried, “prophetic! You are a bird or an ominous spirit,
By this Heaven above us - God, hidden forever -
I conjure, begging, to tell me - within the limits of Paradise
A saint will be revealed to me that among angels always,
95 The one who is always called Lenora in heaven? "
Raven croaked: "Never."
And I exclaimed, getting up: “Get out of here, evil bird!
You are from the kingdom of darkness and storm - go back there,
I do not want a shameful lie, a lie like these feathers, black,
100 Success, stubborn spirit! I want to be - one always!
Take out your hard beak from my heart, where sorrow is always! "
Raven croaked: "Never."
And sits, sits ominous, black raven, prophetic raven,
From the bust of the pale Pallas will not rush anywhere,
105 He looks, alone, like a Demon half asleep,
The light streams, the shadow falls, everything trembles on the floor
Over the old volumes I was half asleep,
I gave in to strange dreams, suddenly a vague sound was heard,
As if someone knocked - knocked on my door.
5 "That's right," I whispered, "a guest in the midnight silence,
The guest is knocking on my door. "
I remember clearly ... Expectations ... Late autumn sobs ...
And in the fireplace there are outlines of dim embers ...
Oh, how I longed for the dawn! How I waited in vain for an answer
10 To suffering, without greetings, to a question about her, about her,
About Lenore, who shone brighter than all earthly lights,
About the luminary of the old days.
And the curtains of purple trembling uttered as if babbling,
Trembling, babbling, filling my heart with a dark feeling.
15 I humbled an incomprehensible fear, I got up from my place, repeating:
“It's just a guest, wandering, knocking on my door,
The late guest of the shelter asks in the midnight silence, -
The guest is knocking on my door. "
[2]
Suppressing your doubts, conquering fears,
20 I said: “Do not condemn my retardation!
I took a nap on this rainy midnight, and the knocking
It was too quiet, the knocking was indistinct, and I did not hear it,
I did not hear "- then I opened the door of my dwelling: -
Darkness and nothing else.
25 The gaze froze, constrained in darkness, and I stood astonished,
Having surrendered to dreams, inaccessible to anyone on earth;
But as before the night was silent, the darkness did not answer the soul,
Only - "Lenora!" - the name of my sun sounded, -
I whispered it, and the echo repeated it again, -
30 Echo, nothing else.
Once again I returned to the room - turned around - shuddered, -
There was a knock, but louder than it had sounded before.
“It’s right, something broke, something moved,
There, behind the shutters, it huddled at my window,
35 This is the wind, I will calm the trembling of my heart, -
Wind, nothing else. "
I pushed the window with a grate, - immediately with an important gait
From behind the shutters came the Raven, the proud Raven of the old days,
He did not bow politely, but, like a lord, he entered haughtily,
40 And, flapping his wing lazily, in his magnificent importance,
It took off on the bust of Pallas that was mine above the door,
He took off - and sat over her.
From sadness I woke up and involuntarily grinned,
Seeing the importance of this bird that has lived for many years.
45 "Your crest is plucked gloriously, and you look amusingly",
I said, “but tell me: in the kingdom of darkness, where Night is always,
What was your name, proud Raven, where the Night always reigns? "
The raven shouted: "Never."
[3]
The bird answered clearly, and although there was little meaning,
50 I was surprised with all my heart at her answer then.
And who won’t be surprised, who akin to such a dream,
Who will agree to believe that somewhere someday -
He sat over the door - speaking without hesitation, without difficulty -
Raven with the nickname: "Never".
55 And, looking so severely, he only repeated one word,
As if he poured his whole soul into this word "never",
And he did not flap his wings, and he did not move a feather,
I whispered: “Friends have been hiding for many years,
Tomorrow he will leave me, like Nadezhda, forever. "
60 The raven croaked: "Never."
Hearing a successful answer, I shuddered in gloomy anxiety,
“It’s true, there was him,” I thought, “the one whose life is Trouble,
For the sufferer, whose torment grew like a tide
Rivers in spring, whose renunciation of Hope forever
65 The song poured out - about the happiness that, having perished forever,
It will never flare up again. "
But, resting from sorrow, smiling and sighing,
I moved my chair against the Raven then,
And, leaning on the delicate velvet, I fantasize boundless
70 Surrendered with a rebellious soul: “This is a Raven, a Raven, yes.
“But what is the sinister saying with this black“ Never ”,
A terrible cry "Never".
I sat, full of guesses and thoughtfully silent,
The bird's eyes burned my heart like a fiery star,
75 And with belated sadness, his tired head,
I clung to the scarlet pillow, and then I thought:
I am alone, on the scarlet velvet she whom I have always loved,
It will never snuggle up.
[4]
But wait, it's getting dark around, and as if someone is blowing,
80 Then the heavenly Seraphim came here with a censer?
In a moment of vague ecstasy, I cried out: “Forgive me, torment!
It was God who sent oblivion about Lenore forever,
Drink, oh, drink quickly forget about Lenor forever! "
Raven croaked: "Never."
85 And I cried out in passionate grief: “You bird, or a terrible spirit,
Whether sent by a tempter, or by a thunderstorm nailed here, -
You are an undaunted prophet! To a sad, unsociable land,
To the edge, obsessed with longing, you came here to me!
Oh, tell me, will I find oblivion, I pray, tell me when? "
90 Raven croaked: "Never."
“You are a prophet,” I cried, “prophetic! You are a bird or an ominous spirit,
By this Heaven above us - God, hidden forever -
I conjure, begging, to tell me - within the limits of Paradise
A saint will be revealed to me that among angels always,
95 The one who is always called Lenora in heaven? "
Raven croaked: "Never."
And I exclaimed, getting up: “Get out of here, evil bird!
You are from the kingdom of darkness and storm - go back there,
I do not want a shameful lie, a lie like these feathers, black,
100 Success, stubborn spirit! I want to be - one always!
Take out your hard beak from my heart, where sorrow is always! "
Raven croaked: "Never."
And sits, sits ominous, black raven, prophetic raven,
From the bust of the pale Pallas will not rush anywhere,
105 He looks, alone, like a Demon half asleep,
The light streams, the shadow falls, everything trembles on the floor
У записи 1 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Кот Противопехотный
