Дауни ахуенен!
"Самый страшный момент моей жизни — это съемки фильма «Черное и белое» (фильм 1999 года про жизнь нью-йоркской молодежи и расовые отношения, в котором Майк Тайсон сыграл сам себя. — Esquire). Режиссер Джеймс Тобэк сказал мне: «Слушай, сходи к Майку и скажи ему...» Он замялся. «Что сказать-то?» — спросил я. «Скажи, у меня на его счет есть волшебная сексуальная фантазия, и я интересуюсь, даст он мне в жопу — или нет?» Я пошел к Майку. Майк готовился к своей сцене. Выбирал, какая из рубашек Версаче ему лучше подойдет. Он увидел меня и сказал: «Будем импровизировать, чувак. Главное чтобы этот Тобэк перестал болтать свою пидорскую херню». И тут я выложил ему то, что собирался. Он подскочил, как от электрического разряда. «Ты со мной так не говори, — орал он. — Ты не говори так со мной! Ты, бля, понимаешь, что у меня условно-досрочное? Ты это понимаешь? Если я тебе сейчас врежу, они опять закроют меня на несколько лет».
Вот здесь, над бровью — от середины лба — у меня шрам. Это тюремная метка любви. Это был первый или второй день заключения. Они хотели, чтобы я, типа, платил им за защиту. Помню, как я сказал: «Я тут начал читать новый роман Стивена Кинга. Когда закончу — тогда и поговорим». Следующее, что я помню — это удар. Потом кровь хлынула в глаза. Началась драка, полетели кровавые брызги. А потом все успокоились. Они как будто что-то отметили для себя и перестали до меня доебываться.
На самом деле в тюрьме все было нормально. Кроме одного охранника, который все время норовил подсунуть мне свой сценарий про единорогов. Я помню, как он говорил: «Не беспокойтесь. Это же не просто ОБЫЧНЫЙ сценарий про единорогов»."
"Самый страшный момент моей жизни — это съемки фильма «Черное и белое» (фильм 1999 года про жизнь нью-йоркской молодежи и расовые отношения, в котором Майк Тайсон сыграл сам себя. — Esquire). Режиссер Джеймс Тобэк сказал мне: «Слушай, сходи к Майку и скажи ему...» Он замялся. «Что сказать-то?» — спросил я. «Скажи, у меня на его счет есть волшебная сексуальная фантазия, и я интересуюсь, даст он мне в жопу — или нет?» Я пошел к Майку. Майк готовился к своей сцене. Выбирал, какая из рубашек Версаче ему лучше подойдет. Он увидел меня и сказал: «Будем импровизировать, чувак. Главное чтобы этот Тобэк перестал болтать свою пидорскую херню». И тут я выложил ему то, что собирался. Он подскочил, как от электрического разряда. «Ты со мной так не говори, — орал он. — Ты не говори так со мной! Ты, бля, понимаешь, что у меня условно-досрочное? Ты это понимаешь? Если я тебе сейчас врежу, они опять закроют меня на несколько лет».
Вот здесь, над бровью — от середины лба — у меня шрам. Это тюремная метка любви. Это был первый или второй день заключения. Они хотели, чтобы я, типа, платил им за защиту. Помню, как я сказал: «Я тут начал читать новый роман Стивена Кинга. Когда закончу — тогда и поговорим». Следующее, что я помню — это удар. Потом кровь хлынула в глаза. Началась драка, полетели кровавые брызги. А потом все успокоились. Они как будто что-то отметили для себя и перестали до меня доебываться.
На самом деле в тюрьме все было нормально. Кроме одного охранника, который все время норовил подсунуть мне свой сценарий про единорогов. Я помню, как он говорил: «Не беспокойтесь. Это же не просто ОБЫЧНЫЙ сценарий про единорогов»."
0
У записи 2 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Сергей Лапин
