— Михалыч, чей-то моя вчерась говорит, мол «бабочки...

— Михалыч, чей-то моя вчерась говорит, мол «бабочки у меня в животе» и смеется как дурная? Мож заболела чи шо?

— Да ну, Петрович, это у баб от радости такое бывает.

— Бабочки в пузе? Это как?

— Ну, как те объяснить… Вот, представь, что ты неделю полную смену стоишь…

— Ну дык

— Значит, выпить тебе никак, верно?

— Ясный хрен, когда там выпивать, если неделя полной смены… Пожрать бы сил найти.

— И вот, прикинь, в пятницу ты пошабашил, а тебе премию — хренакс! И сразу, прям выплатили, наличкой. Ты такой выходишь за проходную, вечереет, на кармане бабки, на работу пять дней не надо. И ты заходишь в разливуху, берешь стописят и сок, и как есть, с устатку, сразу засаживаешь стакан. И тут-то у тебе в брюхе становится так как бы щекотно, и всего этак попускает, и понимаешь, что жизнь — она, вообщето, как бы и ничо себе. Понял?

— И шо, у баб так же, с бабочками?

— Ну а что они, не люди, что ль, Петрович?

— Так это она, зараза, без меня стописят накатила и лыбится? Ну я ей припомню, тля, бабочек…

— О ты дурной, Петрович… Забей, давай лучше еще возьмем. Для бабочек…