Видео игры
Видеоигры были очень популярны, когда я училась в школе. Я переболела периодом зависимости от экрана. Помню, прибегаешь со школы, вещи быстро в комнату закидываешь и бегом к телевизору (или компьютеру чуть позже) и стоишь, завороженная, ждешь мелодии на заставке игры. Это нынче мне понятно, как же мне повезло с родителями, которые так никогда и не купили игровую приставку (только разрешали брать на время) или просто не разрешали проводить весь вечер перед экраном.
Сейчас я все же зависима от одной игры. К счастью, никакого отношения к видеоприставкам или компьютеру она не имеет. Мне не нужен интернет, USB или какие-то дополнительные средства, чтобы начать ее. Достаточно самой себя. Более того, я в нее играю каждый день: иногда с большим, иногда с меньшим энтузиазмом. Есть одно «но» - выйти из игры можно, но вернуться уже будет никак. Конечно же, речь об игре под названием жизнь. Это единственная моя зависимость, бороться я хочу не с которой, а за нее. Выходить из игры добровольно я не хочу, скажу сразу.
Тем не менее, у игры есть много оттенков. Пока я находилась в Непале, у меня было четкое ощущение, что я вовлечена в сюжет двух игр из моих школьных лет. Какие-то элементы из других игр также приходили на ум, но не так явственно. Итак, первая, и моя наилюбимейшая, игра про Аладдина и его волшебную лампу. Там надо было проходить уровни, чтобы потом сразиться с чудовищем, прорваться к девушке красавице (кажется, звали ее Жасмин) и потом на ней жениться. Жасмин была большеглазой кареглазой восточной девушкой в голубом наряде из шароваров и легкомысленного топа. У нее были шикарнейшие длинные волосы, заплетенные в косу и неотразимая улыбка. Сейчас мне ясно, что, скорее всего, Жасмин была родом из Непала – там все женщины - красавицы с ее чертами и, к тому же, хорошо воспитанные.
Но вернусь к игре. Я в ней не Аладдин, а та самая Жасмин. Из явных сходств у нас с ней исключительно наряд – я себе сшила шаровары и курти – национальную повседневную непальскую одежду. Во всем остальном я на азиатскую красотку не похожа. Жасмин в моем исполнении выходит с утра пораньше на улицы Катманду, солнце ей печет прямо в макушку, ей надо сначала пробраться сквозь толпу надоедливых таксистов на большой проспект. Цель достигнута – там из препятствий остаются только клубы пыли, поднимаемые проезжающими машинами, дороги с колдобинами и жара. Это ее первый уровень в игре. Никакого Аладдина рядом, поэтому ей приходится в одиночку справляться с хаотичным движением машин, выпрыгивающими из маленьких улочек обезьянок, и просто с жарой.
Она не знает еще ничего об Аладдине, ей просто известно, что если она проходит первый уровень и достигает пункта назначения, она может порадовать себя свежевыжатым соком у одной уже немолодой женщины в сари. Это держит ее в тонусе, вот еще одна машина пропылила, она быстро достала палантин и закрыла лицо, чтобы не закашляться от пыли.
В те дни, когда я не надеваю курти и шаровары, а сажусь в местный транспорт, я представляю, будто бы я играю, хотя нет, скорее наблюдаю, как и раньше, за тем, как водители микроавтобусов вовлечены в другую игру «Жажда скорости». Я и раньше не могла спокойно наблюдать за этой игрой – все время жмурилась, когда машину на экране заносило на повороте, или вдруг под колеса выбегал какой-то сумасшедший. Тут же у меня нет шансов отойти – я уже сижу в автобусе, и это еще не моя остановка. Приходится смотреть.
В отличие от пустынных улиц, которые показывали в той самой игре, местные улицы никогда не бывают свободными. Напротив, тут нет никакой разметки или правил. Да, известно в какие стороны все едут, но это, пожалуй, единственные два условия, с которыми все вынуждены согласиться. В Непале дорожные правила никто не соблюдает, все следуют указанию своего сердца. Без преувеличений совершенно. Улицы переполнены не только автомобилями, мотоциклами и автобусами. На них периодически попадаются велосипедисты, перевозящие то зеркала, то стекла, что что-то непостижимо длинное; пешеходы, бесстрашно лезущие под колеса и прочая чепуха.
Все это сопровождается звуками всех возможных происхождений. Один из которых проникает прямо в меня, сквозь кожу, до самого спинного мозга. Это когда мальчик, который собирает пассажиров и дань с них, видит, что сейчас можно обгонять, и начинает ритмично часто стучать по корпусу автобуса. И водитель выходит на встречку на безумной скорости, мальчик стучит все громче, а у меня в голове сцена из фильма «Джуманджи» - ровно такой же звук там означал начало древней игры про джунгли, в которой один из героев превратился в обезьянку. Мне не хочется быть обезьянкой. Я зажмуриваю глаза.
Единственное, что действительно может присмирить непальское движение, это священное животное корова. Они тут живут прямо в городе, на тротуарах, в закоулках. Бывает, идешь, куда тебе надо, а на обочине свернулась калачом и спит буренка. Часто они переходят дорогу. Правила им не писаны, поэтому она как встала, так и пошла. И никуда не смотрит. Все водилы терпеливо притормаживают, и ждут. Я открываю глаза, и начинаю озираться. Вижу, что обочина (они тут широкие) – это целый мир. Вот мужчина намывает в тазике с мылом ноги женщине. Одна нога у нее перебинтована. Прямо за ее спиной стоит молодой парень с велосипедом, к которому приделана гигантская корзина. В корзине фрукты – он их продает. Переводишь взгляд, и слева видишь припаркованную иномарку. Она стоит себе прямо в этом хаосе, и все ей нипочем. За ней видишь гигантскую надпись – что-то про Дворец развлечений. В таких вот «дворцах» на обочине тут отмечают юбилеи и свадьбы. Дальше взгляд ловит хвост коровы, которая перешла дорогу и вдруг все эти люди на обочине начинают быстро сменять друг друга, а потом просто остается пыль, поднявшаяся из-за того, что вы опять едете, и опять на безумной скорости, следуя только за своим сердцем. Ну, хорошо, за сердцем водителя.
Видеоигры были очень популярны, когда я училась в школе. Я переболела периодом зависимости от экрана. Помню, прибегаешь со школы, вещи быстро в комнату закидываешь и бегом к телевизору (или компьютеру чуть позже) и стоишь, завороженная, ждешь мелодии на заставке игры. Это нынче мне понятно, как же мне повезло с родителями, которые так никогда и не купили игровую приставку (только разрешали брать на время) или просто не разрешали проводить весь вечер перед экраном.
Сейчас я все же зависима от одной игры. К счастью, никакого отношения к видеоприставкам или компьютеру она не имеет. Мне не нужен интернет, USB или какие-то дополнительные средства, чтобы начать ее. Достаточно самой себя. Более того, я в нее играю каждый день: иногда с большим, иногда с меньшим энтузиазмом. Есть одно «но» - выйти из игры можно, но вернуться уже будет никак. Конечно же, речь об игре под названием жизнь. Это единственная моя зависимость, бороться я хочу не с которой, а за нее. Выходить из игры добровольно я не хочу, скажу сразу.
Тем не менее, у игры есть много оттенков. Пока я находилась в Непале, у меня было четкое ощущение, что я вовлечена в сюжет двух игр из моих школьных лет. Какие-то элементы из других игр также приходили на ум, но не так явственно. Итак, первая, и моя наилюбимейшая, игра про Аладдина и его волшебную лампу. Там надо было проходить уровни, чтобы потом сразиться с чудовищем, прорваться к девушке красавице (кажется, звали ее Жасмин) и потом на ней жениться. Жасмин была большеглазой кареглазой восточной девушкой в голубом наряде из шароваров и легкомысленного топа. У нее были шикарнейшие длинные волосы, заплетенные в косу и неотразимая улыбка. Сейчас мне ясно, что, скорее всего, Жасмин была родом из Непала – там все женщины - красавицы с ее чертами и, к тому же, хорошо воспитанные.
Но вернусь к игре. Я в ней не Аладдин, а та самая Жасмин. Из явных сходств у нас с ней исключительно наряд – я себе сшила шаровары и курти – национальную повседневную непальскую одежду. Во всем остальном я на азиатскую красотку не похожа. Жасмин в моем исполнении выходит с утра пораньше на улицы Катманду, солнце ей печет прямо в макушку, ей надо сначала пробраться сквозь толпу надоедливых таксистов на большой проспект. Цель достигнута – там из препятствий остаются только клубы пыли, поднимаемые проезжающими машинами, дороги с колдобинами и жара. Это ее первый уровень в игре. Никакого Аладдина рядом, поэтому ей приходится в одиночку справляться с хаотичным движением машин, выпрыгивающими из маленьких улочек обезьянок, и просто с жарой.
Она не знает еще ничего об Аладдине, ей просто известно, что если она проходит первый уровень и достигает пункта назначения, она может порадовать себя свежевыжатым соком у одной уже немолодой женщины в сари. Это держит ее в тонусе, вот еще одна машина пропылила, она быстро достала палантин и закрыла лицо, чтобы не закашляться от пыли.
В те дни, когда я не надеваю курти и шаровары, а сажусь в местный транспорт, я представляю, будто бы я играю, хотя нет, скорее наблюдаю, как и раньше, за тем, как водители микроавтобусов вовлечены в другую игру «Жажда скорости». Я и раньше не могла спокойно наблюдать за этой игрой – все время жмурилась, когда машину на экране заносило на повороте, или вдруг под колеса выбегал какой-то сумасшедший. Тут же у меня нет шансов отойти – я уже сижу в автобусе, и это еще не моя остановка. Приходится смотреть.
В отличие от пустынных улиц, которые показывали в той самой игре, местные улицы никогда не бывают свободными. Напротив, тут нет никакой разметки или правил. Да, известно в какие стороны все едут, но это, пожалуй, единственные два условия, с которыми все вынуждены согласиться. В Непале дорожные правила никто не соблюдает, все следуют указанию своего сердца. Без преувеличений совершенно. Улицы переполнены не только автомобилями, мотоциклами и автобусами. На них периодически попадаются велосипедисты, перевозящие то зеркала, то стекла, что что-то непостижимо длинное; пешеходы, бесстрашно лезущие под колеса и прочая чепуха.
Все это сопровождается звуками всех возможных происхождений. Один из которых проникает прямо в меня, сквозь кожу, до самого спинного мозга. Это когда мальчик, который собирает пассажиров и дань с них, видит, что сейчас можно обгонять, и начинает ритмично часто стучать по корпусу автобуса. И водитель выходит на встречку на безумной скорости, мальчик стучит все громче, а у меня в голове сцена из фильма «Джуманджи» - ровно такой же звук там означал начало древней игры про джунгли, в которой один из героев превратился в обезьянку. Мне не хочется быть обезьянкой. Я зажмуриваю глаза.
Единственное, что действительно может присмирить непальское движение, это священное животное корова. Они тут живут прямо в городе, на тротуарах, в закоулках. Бывает, идешь, куда тебе надо, а на обочине свернулась калачом и спит буренка. Часто они переходят дорогу. Правила им не писаны, поэтому она как встала, так и пошла. И никуда не смотрит. Все водилы терпеливо притормаживают, и ждут. Я открываю глаза, и начинаю озираться. Вижу, что обочина (они тут широкие) – это целый мир. Вот мужчина намывает в тазике с мылом ноги женщине. Одна нога у нее перебинтована. Прямо за ее спиной стоит молодой парень с велосипедом, к которому приделана гигантская корзина. В корзине фрукты – он их продает. Переводишь взгляд, и слева видишь припаркованную иномарку. Она стоит себе прямо в этом хаосе, и все ей нипочем. За ней видишь гигантскую надпись – что-то про Дворец развлечений. В таких вот «дворцах» на обочине тут отмечают юбилеи и свадьбы. Дальше взгляд ловит хвост коровы, которая перешла дорогу и вдруг все эти люди на обочине начинают быстро сменять друг друга, а потом просто остается пыль, поднявшаяся из-за того, что вы опять едете, и опять на безумной скорости, следуя только за своим сердцем. Ну, хорошо, за сердцем водителя.
Video games
Video games were very popular when I was in school. I had a period of screen addiction. I remember running back from school, quickly throwing things into the room and running to the TV (or computer a little later) and standing, spellbound, waiting for the melody on the game's splash screen. This is now clear to me how lucky I was with my parents who never bought a game console (they only allowed it to be borrowed for a while) or simply did not allow me to spend the whole evening in front of the screen.
Now I'm still addicted to one game. Fortunately, it has nothing to do with video consoles or a computer. I don't need internet, USB or any additional funds to get started. It is enough for yourself. Moreover, I play it every day: sometimes with more, sometimes with less enthusiasm. There is one "but" - you can leave the game, but there will be no way to return. Of course, we are talking about a game called life. This is my only addiction, I want to fight not with which, but for it. I do not want to leave the game voluntarily, I will say right away.
However, the game has many shades. While in Nepal, I had a clear feeling that I was involved in the plot of two games from my high school years. Some elements from other games also came to mind, but not so clearly. So, the first, and my favorite, game is about Aladdin and his magic lamp. There it was necessary to pass the levels in order to then fight the monster, break through to the beautiful girl (it seems, her name was Jasmine) and then marry her. Jasmine was a big-eyed brown-eyed oriental girl in a blue harem pants and a frivolous top. She had gorgeous long hair in a braid and an irresistible smile. Now it is clear to me that, most likely, Jasmine was from Nepal - there are all women - beauties with her features and, moreover, well-mannered.
But back to the game. I'm not Aladdin in it, but that same Jasmine. Of the obvious similarities, we have only an outfit with her - I sewed for myself harem pants and kurti - the national everyday Nepalese clothing. In all other respects, I do not look like an Asian beauty. Jasmine in my performance comes out early in the morning on the streets of Kathmandu, the sun bakes her right to the top of her head, she must first make her way through the crowd of annoying taxi drivers to the big avenue. The goal has been achieved - there are only clouds of dust raised by passing cars, bumpy roads and heat from the obstacles. This is her first level in the game. There is no Aladdin around, so she has to cope alone with the chaotic movement of cars jumping out of the small streets of monkeys, and just with the heat.
She does not know anything about Aladdin yet, she just knows that if she passes the first level and reaches the destination, she can delight herself with freshly squeezed juice from one already middle-aged woman in a sari. This keeps her in good shape, here's another car dusting, she quickly took out a stole and covered her face so as not to cough from the dust.
On the days when I do not put on kurti and harem pants, but get into local transport, I imagine that I am playing, although no, I rather watch, as before, as minibus drivers are involved in another game "Need for Speed" ... Even before I could not calmly watch this game - all the time I squinted when the car skidded on the screen at a bend, or suddenly some madman ran out under the wheels. Immediately I have no chance to leave - I am already sitting on the bus, and this is not my stop. You have to watch.
Unlike the deserted streets that were shown in that very game, local streets are never free. On the contrary, there is no markup or rules. Yes, it is known in which direction everyone is going, but these are perhaps the only two conditions with which everyone is forced to agree. In Nepal, no one observes the road rules, everyone follows the direction of their hearts. Without exaggeration, absolutely. The streets are not only crowded with cars, motorcycles and buses. From time to time they come across cyclists carrying mirrors, then glass, that something is incomprehensibly long; pedestrians, fearlessly crawling under the wheels and other nonsense.
All this is accompanied by sounds of all possible origins. One of which penetrates directly into me, through the skin, to the very spinal cord. This is when the boy, who is collecting passengers and tribute from them, sees that now it is possible to overtake, and begins to rhythmically often knock on the body of the bus. And the driver goes into the oncoming lane at an insane speed, the boy knocks louder and louder, and in my head there is a scene from the movie "Jumanji" - exactly the same sound there meant the beginning of an ancient jungle game in which one of the heroes turned into a monkey. I don't want to be a monkey. I close my eyes.
The only thing that can really pacify the Nepalese movement is the sacred animal cow. They live here right in the city, on the sidewalks, in the back streets. It happens that you go where you need to, and on the side of the road a cow has curled up and sleeps. They often cross the road. The rules are not written to them, so she both got up and went. And he doesn't look anywhere. All the drivers are patient
Video games were very popular when I was in school. I had a period of screen addiction. I remember running back from school, quickly throwing things into the room and running to the TV (or computer a little later) and standing, spellbound, waiting for the melody on the game's splash screen. This is now clear to me how lucky I was with my parents who never bought a game console (they only allowed it to be borrowed for a while) or simply did not allow me to spend the whole evening in front of the screen.
Now I'm still addicted to one game. Fortunately, it has nothing to do with video consoles or a computer. I don't need internet, USB or any additional funds to get started. It is enough for yourself. Moreover, I play it every day: sometimes with more, sometimes with less enthusiasm. There is one "but" - you can leave the game, but there will be no way to return. Of course, we are talking about a game called life. This is my only addiction, I want to fight not with which, but for it. I do not want to leave the game voluntarily, I will say right away.
However, the game has many shades. While in Nepal, I had a clear feeling that I was involved in the plot of two games from my high school years. Some elements from other games also came to mind, but not so clearly. So, the first, and my favorite, game is about Aladdin and his magic lamp. There it was necessary to pass the levels in order to then fight the monster, break through to the beautiful girl (it seems, her name was Jasmine) and then marry her. Jasmine was a big-eyed brown-eyed oriental girl in a blue harem pants and a frivolous top. She had gorgeous long hair in a braid and an irresistible smile. Now it is clear to me that, most likely, Jasmine was from Nepal - there are all women - beauties with her features and, moreover, well-mannered.
But back to the game. I'm not Aladdin in it, but that same Jasmine. Of the obvious similarities, we have only an outfit with her - I sewed for myself harem pants and kurti - the national everyday Nepalese clothing. In all other respects, I do not look like an Asian beauty. Jasmine in my performance comes out early in the morning on the streets of Kathmandu, the sun bakes her right to the top of her head, she must first make her way through the crowd of annoying taxi drivers to the big avenue. The goal has been achieved - there are only clouds of dust raised by passing cars, bumpy roads and heat from the obstacles. This is her first level in the game. There is no Aladdin around, so she has to cope alone with the chaotic movement of cars jumping out of the small streets of monkeys, and just with the heat.
She does not know anything about Aladdin yet, she just knows that if she passes the first level and reaches the destination, she can delight herself with freshly squeezed juice from one already middle-aged woman in a sari. This keeps her in good shape, here's another car dusting, she quickly took out a stole and covered her face so as not to cough from the dust.
On the days when I do not put on kurti and harem pants, but get into local transport, I imagine that I am playing, although no, I rather watch, as before, as minibus drivers are involved in another game "Need for Speed" ... Even before I could not calmly watch this game - all the time I squinted when the car skidded on the screen at a bend, or suddenly some madman ran out under the wheels. Immediately I have no chance to leave - I am already sitting on the bus, and this is not my stop. You have to watch.
Unlike the deserted streets that were shown in that very game, local streets are never free. On the contrary, there is no markup or rules. Yes, it is known in which direction everyone is going, but these are perhaps the only two conditions with which everyone is forced to agree. In Nepal, no one observes the road rules, everyone follows the direction of their hearts. Without exaggeration, absolutely. The streets are not only crowded with cars, motorcycles and buses. From time to time they come across cyclists carrying mirrors, then glass, that something is incomprehensibly long; pedestrians, fearlessly crawling under the wheels and other nonsense.
All this is accompanied by sounds of all possible origins. One of which penetrates directly into me, through the skin, to the very spinal cord. This is when the boy, who is collecting passengers and tribute from them, sees that now it is possible to overtake, and begins to rhythmically often knock on the body of the bus. And the driver goes into the oncoming lane at an insane speed, the boy knocks louder and louder, and in my head there is a scene from the movie "Jumanji" - exactly the same sound there meant the beginning of an ancient jungle game in which one of the heroes turned into a monkey. I don't want to be a monkey. I close my eyes.
The only thing that can really pacify the Nepalese movement is the sacred animal cow. They live here right in the city, on the sidewalks, in the back streets. It happens that you go where you need to, and on the side of the road a cow has curled up and sleeps. They often cross the road. The rules are not written to them, so she both got up and went. And he doesn't look anywhere. All the drivers are patient
У записи 3 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Ксения Кубасова
