Я открываю атлас автомобильных дорог и ищу заветное «M7». Это билетик, проводник, путеводная.
И я веду пальцем по карте, нащупываю дорожку. Но в атласе путаница путаниц. Мой палец окружают сплошные Рябиновки, Пролетарские, Воскресенски и Дорожники. Дохожу до края разворота.
– М7 начинается на странице пятьдесят четыре, – подсказывает атлас.
А пятьдесят четвертой нету. Вырвана. Напрочь, с корнями и даже скрепкой. И я попадаю в какие-то Вязники.
Раньше было легче, я не стремился к ним.
«шшшш»
Экскурсовод заученно бубнит туристическую песню:
– Кремль древний... заложен... в ... году... Великим... неоднократно выдерживал осады...
У меня с ней когда-то был роман. В письмах: «Милая, милая Н.! Я к тебе когда-нибудь приеду. Честно-честно. Я обещаю. Какой будет день, спрашиваешь? Да солнечный такой... А еще птицы, да птицы заселят голубое небо». Был роман, да сплыл весь. В письмах без ответа.
И я поехал на автовокзал, забрался в автобусное кресло и из сердца прочь. Шины шуршали по ночному асфальту.
«тук-тук тук-тук»
А с ней никогда ничего серьезного не было. Так, перекидывались иногда:
– Привет, Р.!
– Привет, Г.!
– Ха, ха, у тебя солнечно?
– Ну, дык, юг же! Когда к нам?
– Да вот, неплохо было бы. Может, летом?
– Ну, приезжай!
И игриво так смеялась. Хотя я знал, что никогда я к ней не приеду. Один раз пролетал на поезде мимо. Стоянка десять минут. А я даже не вышел на перрон. Покурил в окошко, поглазел на нее со стороны, да завалился обратно на свою законную верхнюю полку.
«уууууу»
А про Я. вообще ничего сказать не могу. Звала пару раз. Однажды даже полетел к ней. Так, погулять, развеяться. Но над городом были сплошные тучи. Самолет покружил-покружил, пофыркал на нелетную, да и свалил обратно. Так и не увиделись.
Утром по капоту прыгала ворона. Настучала морзянку когтями: «паааадъеееем!». Я проснулся, а вокруг – сплошные Вязники.
А на торпеде лежит помятая пятьдесят четвертая. Неприкаянная, как будто вчера и не пряталась. Хватаю ее, расправляю и пытаюсь сориентироваться. Смотрю по сторонам, и вижу – указатель. А на нем синим по белому: «М7», стрелочка и расстояние: «200 метров». «Дорогая, я сейчас, я скоро. Только заправлюсь, и к тебе. А машину продам, чтобы от тебя – никуда-никуда».
И я лечу по трассе к ней. Указатели мелькают за окном: Р-71, Дворики, Р-72, Лапино, А-108… Двойная сплошная вьется ленточкой. Считаю километровые столбики.
Сердце екает в груди.
Григорий Набережнов
И я веду пальцем по карте, нащупываю дорожку. Но в атласе путаница путаниц. Мой палец окружают сплошные Рябиновки, Пролетарские, Воскресенски и Дорожники. Дохожу до края разворота.
– М7 начинается на странице пятьдесят четыре, – подсказывает атлас.
А пятьдесят четвертой нету. Вырвана. Напрочь, с корнями и даже скрепкой. И я попадаю в какие-то Вязники.
Раньше было легче, я не стремился к ним.
«шшшш»
Экскурсовод заученно бубнит туристическую песню:
– Кремль древний... заложен... в ... году... Великим... неоднократно выдерживал осады...
У меня с ней когда-то был роман. В письмах: «Милая, милая Н.! Я к тебе когда-нибудь приеду. Честно-честно. Я обещаю. Какой будет день, спрашиваешь? Да солнечный такой... А еще птицы, да птицы заселят голубое небо». Был роман, да сплыл весь. В письмах без ответа.
И я поехал на автовокзал, забрался в автобусное кресло и из сердца прочь. Шины шуршали по ночному асфальту.
«тук-тук тук-тук»
А с ней никогда ничего серьезного не было. Так, перекидывались иногда:
– Привет, Р.!
– Привет, Г.!
– Ха, ха, у тебя солнечно?
– Ну, дык, юг же! Когда к нам?
– Да вот, неплохо было бы. Может, летом?
– Ну, приезжай!
И игриво так смеялась. Хотя я знал, что никогда я к ней не приеду. Один раз пролетал на поезде мимо. Стоянка десять минут. А я даже не вышел на перрон. Покурил в окошко, поглазел на нее со стороны, да завалился обратно на свою законную верхнюю полку.
«уууууу»
А про Я. вообще ничего сказать не могу. Звала пару раз. Однажды даже полетел к ней. Так, погулять, развеяться. Но над городом были сплошные тучи. Самолет покружил-покружил, пофыркал на нелетную, да и свалил обратно. Так и не увиделись.
Утром по капоту прыгала ворона. Настучала морзянку когтями: «паааадъеееем!». Я проснулся, а вокруг – сплошные Вязники.
А на торпеде лежит помятая пятьдесят четвертая. Неприкаянная, как будто вчера и не пряталась. Хватаю ее, расправляю и пытаюсь сориентироваться. Смотрю по сторонам, и вижу – указатель. А на нем синим по белому: «М7», стрелочка и расстояние: «200 метров». «Дорогая, я сейчас, я скоро. Только заправлюсь, и к тебе. А машину продам, чтобы от тебя – никуда-никуда».
И я лечу по трассе к ней. Указатели мелькают за окном: Р-71, Дворики, Р-72, Лапино, А-108… Двойная сплошная вьется ленточкой. Считаю километровые столбики.
Сердце екает в груди.
Григорий Набережнов
I open the road atlas and look for the coveted "M7". This is a ticket, a guide, a guide.
And I run my finger across the map, feel for the path. But the atlas is a mess of confusion. My finger is surrounded by solid Ryabinovka, Proletarskie, Voskresenski and Dorozhniki. I get to the edge of the turn.
“M7 starts on page fifty-four,” the atlas prompts.
And there is no fifty-fourth. Torn out. Completely, with roots and even a paper clip. And I find myself in some kind of Vyazniki.
It used to be easier, I didn't strive for them.
"Shshshsh"
The guide mumbles a tourist song by heart:
- The ancient Kremlin ... was founded ... in ... the year ... the Great ... repeatedly withstood sieges ...
I once had an affair with her. In letters: “Dear, dear N.! I'll come to you someday. Honestly. I promise. What day will you ask? Yes, so sunny ... And also birds, and birds will inhabit the blue sky. " There was a novel, but all floated away. In unanswered letters.
And I went to the bus station, climbed into the bus chair and out of my heart. The tires rustled on the night asphalt.
"Knock knock knock knock"
And with her there was never anything serious. So, they sometimes threw:
- Hi, R.!
- Hello, G.!
- Ha, ha, is it sunny?
- Well, Duc, South! When to us?
- Well, it would be nice. Maybe in summer?
- Well, come!
And she laughed so playfully. Although I knew that I would never come to her. I flew by on a train once. Parking ten minutes. And I didn’t even go to the platform. He smoked through the window, gazed at her from the side, and tumbled back onto his rightful top shelf.
"Uuuuuu"
And I can't say anything about Ya. I called a couple of times. Once he even flew to her. So, take a walk, unwind. But over the city there were solid clouds. The plane circled, circled, snorted on non-flying, and dumped back. We never saw each other.
In the morning a crow jumped on the hood. She tapped the Morse code with her claws: "Paaaadjeee!" I woke up, and all around were Vyazniki.
And on the torpedo lies a dented fifty-fourth. Restless, as if she hadn't been hiding yesterday. I grab it, straighten it and try to orient myself. I look around, and I see - a pointer. And on it in blue and white: "M7", an arrow and a distance: "200 meters." “Honey, I am now, I am soon. Just refuel, and to you. And I will sell the car so that from you - nowhere, nowhere. "
And I'm flying along the highway to her. Pointers flicker outside the window: R-71, Courtyards, R-72, Lapino, A-108 ... Double solid ribbon twists. I count the kilometer columns.
Heart skips in my chest.
Grigory Naberezhnov
And I run my finger across the map, feel for the path. But the atlas is a mess of confusion. My finger is surrounded by solid Ryabinovka, Proletarskie, Voskresenski and Dorozhniki. I get to the edge of the turn.
“M7 starts on page fifty-four,” the atlas prompts.
And there is no fifty-fourth. Torn out. Completely, with roots and even a paper clip. And I find myself in some kind of Vyazniki.
It used to be easier, I didn't strive for them.
"Shshshsh"
The guide mumbles a tourist song by heart:
- The ancient Kremlin ... was founded ... in ... the year ... the Great ... repeatedly withstood sieges ...
I once had an affair with her. In letters: “Dear, dear N.! I'll come to you someday. Honestly. I promise. What day will you ask? Yes, so sunny ... And also birds, and birds will inhabit the blue sky. " There was a novel, but all floated away. In unanswered letters.
And I went to the bus station, climbed into the bus chair and out of my heart. The tires rustled on the night asphalt.
"Knock knock knock knock"
And with her there was never anything serious. So, they sometimes threw:
- Hi, R.!
- Hello, G.!
- Ha, ha, is it sunny?
- Well, Duc, South! When to us?
- Well, it would be nice. Maybe in summer?
- Well, come!
And she laughed so playfully. Although I knew that I would never come to her. I flew by on a train once. Parking ten minutes. And I didn’t even go to the platform. He smoked through the window, gazed at her from the side, and tumbled back onto his rightful top shelf.
"Uuuuuu"
And I can't say anything about Ya. I called a couple of times. Once he even flew to her. So, take a walk, unwind. But over the city there were solid clouds. The plane circled, circled, snorted on non-flying, and dumped back. We never saw each other.
In the morning a crow jumped on the hood. She tapped the Morse code with her claws: "Paaaadjeee!" I woke up, and all around were Vyazniki.
And on the torpedo lies a dented fifty-fourth. Restless, as if she hadn't been hiding yesterday. I grab it, straighten it and try to orient myself. I look around, and I see - a pointer. And on it in blue and white: "M7", an arrow and a distance: "200 meters." “Honey, I am now, I am soon. Just refuel, and to you. And I will sell the car so that from you - nowhere, nowhere. "
And I'm flying along the highway to her. Pointers flicker outside the window: R-71, Courtyards, R-72, Lapino, A-108 ... Double solid ribbon twists. I count the kilometer columns.
Heart skips in my chest.
Grigory Naberezhnov
У записи 4 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Григорий Набережнов
