Пора сваливать. Сваливать пора давно уже.
Жить в этом пространстве, где миллиард людей каждую секунду изготавливает триллион тех вещей, которые нужны лишь для того, чтобы оправдать существование тех самых людей, которые их изготавливают, далее уже решительно невозможно.
И главное непонятно: куда всего этого столько? Когда я только приехал в город Петербург, на нашей тихой конечной станции метро стояло несколько продуктовых палаток, один хозяйственный магазин, один обувной, два одёжных, да десяток азербайджанских старушек с помидорами. Сейчас же там стоят несколько десятков супергипермаркетов, по самые крыши набитые каким-то непонятным хламом.
И обезумевшие жители носятся по сияющим и мигающим этажам (специально придумано, чтобы человек впал в беспамятство, нахватал кредитов и накупил тысячу не нужных его предметов).
Можно, конечно, точно так же, выпучив глаза, бегать вместе с ними с гигантскими тележками, занятие это очень заразительное. Но, увы, — для того, чтобы раз в неделю побегать с тележкой, нужно всю остальную свою жизнь проводить в унылом каком-нибудь учреждении, раскладывая пасьянс на жидкокристаллическом мониторе.
Потом бегать с тележкой, потом за пасьянс, потом опять с тележкой, летом ремонт в квартире, потом на неделю в трёхзвёздочную Турцию.
Вырваться из такой жизни практически невозможно — для этого нужно быть совершеннейшей скотиной и мерзавцем. Вроде бы и плюнул бы человек на всё — ан, нет! Всякий раз обязательно помешают ему очень важные обстоятельства: детки в школу пошли — луковица им нужна и азбука, жена мечтает о новых сапогах, тёща решила обновить сгрызенные за непростую жизнь зубы.
И кредиты, кредиты, бесконечные кредиты. Тысяча и ещё один миллион лилипутских ниточек привязаны к каждой пуговице, пальцу, волосу на голове (у кого есть) — родительский долг, сыновний, супружеский, гражданский. И кажется человеку, что весь мир вокруг него держится на этих ниточках. И если порвать хоть одну, то всё вокруг рассыплется и погибнет.
Болван! Если тебе сейчас упадёт кирпич на голову, то ничего, ровно ничего в этом мире не изменится. Ниточки натянутся в другие стороны, безутешная вдова уж пляшет на чьих-то именинах, а осиротевшие детки всё так же просиживают сутками перед компьютером.
Редко-редко, когда бывает иначе — окружающий мир устроен весьма прочно и дыры на нём затягиваются довольно быстро, даже тогда, когда от твоего отсутствия вообще образовалась какая-то дыра.
И будешь ты смотреть из дырки в облаке или из норки в земле и думать: «И что ж я? И зачем? И почему?» А всё — поздно уже: не взял ты котомку и не пошёл с гномами за сокровищами, не поплыл в Антарктиду, не сел в лодку и не уплыл на остров, не поехал на велосипеде на Сахалин, и даже ни разу не болел малярией — одно сплошное ОРЗ да геморрой.
Можно, впрочем, так и не дождаться кирпича и завершить свою жизнь в почёте и уважении, исправно выплачивая непрерывно растущие коммунальные платежи и обязательно гася за собой свет в сортире.
Жить в этом пространстве, где миллиард людей каждую секунду изготавливает триллион тех вещей, которые нужны лишь для того, чтобы оправдать существование тех самых людей, которые их изготавливают, далее уже решительно невозможно.
И главное непонятно: куда всего этого столько? Когда я только приехал в город Петербург, на нашей тихой конечной станции метро стояло несколько продуктовых палаток, один хозяйственный магазин, один обувной, два одёжных, да десяток азербайджанских старушек с помидорами. Сейчас же там стоят несколько десятков супергипермаркетов, по самые крыши набитые каким-то непонятным хламом.
И обезумевшие жители носятся по сияющим и мигающим этажам (специально придумано, чтобы человек впал в беспамятство, нахватал кредитов и накупил тысячу не нужных его предметов).
Можно, конечно, точно так же, выпучив глаза, бегать вместе с ними с гигантскими тележками, занятие это очень заразительное. Но, увы, — для того, чтобы раз в неделю побегать с тележкой, нужно всю остальную свою жизнь проводить в унылом каком-нибудь учреждении, раскладывая пасьянс на жидкокристаллическом мониторе.
Потом бегать с тележкой, потом за пасьянс, потом опять с тележкой, летом ремонт в квартире, потом на неделю в трёхзвёздочную Турцию.
Вырваться из такой жизни практически невозможно — для этого нужно быть совершеннейшей скотиной и мерзавцем. Вроде бы и плюнул бы человек на всё — ан, нет! Всякий раз обязательно помешают ему очень важные обстоятельства: детки в школу пошли — луковица им нужна и азбука, жена мечтает о новых сапогах, тёща решила обновить сгрызенные за непростую жизнь зубы.
И кредиты, кредиты, бесконечные кредиты. Тысяча и ещё один миллион лилипутских ниточек привязаны к каждой пуговице, пальцу, волосу на голове (у кого есть) — родительский долг, сыновний, супружеский, гражданский. И кажется человеку, что весь мир вокруг него держится на этих ниточках. И если порвать хоть одну, то всё вокруг рассыплется и погибнет.
Болван! Если тебе сейчас упадёт кирпич на голову, то ничего, ровно ничего в этом мире не изменится. Ниточки натянутся в другие стороны, безутешная вдова уж пляшет на чьих-то именинах, а осиротевшие детки всё так же просиживают сутками перед компьютером.
Редко-редко, когда бывает иначе — окружающий мир устроен весьма прочно и дыры на нём затягиваются довольно быстро, даже тогда, когда от твоего отсутствия вообще образовалась какая-то дыра.
И будешь ты смотреть из дырки в облаке или из норки в земле и думать: «И что ж я? И зачем? И почему?» А всё — поздно уже: не взял ты котомку и не пошёл с гномами за сокровищами, не поплыл в Антарктиду, не сел в лодку и не уплыл на остров, не поехал на велосипеде на Сахалин, и даже ни разу не болел малярией — одно сплошное ОРЗ да геморрой.
Можно, впрочем, так и не дождаться кирпича и завершить свою жизнь в почёте и уважении, исправно выплачивая непрерывно растущие коммунальные платежи и обязательно гася за собой свет в сортире.
It's time to get out. It's time to dump for a long time.
To live in this space, where a billion people every second makes a trillion of those things that are needed only in order to justify the existence of the very people who make them, then it is absolutely impossible.
And the main thing is not clear: where is all this so much? When I first arrived in the city of St. Petersburg, at our quiet terminal station of the metro there were several grocery stalls, one hardware store, one shoe store, two clothes, and a dozen Azerbaijani old women with tomatoes. Now there are several dozen super-hypermarkets, stuffed up to the roofs with some incomprehensible trash.
And the distraught residents rush about the shining and blinking floors (it was specially invented for a person to fall into unconsciousness, grab loans and buy a thousand unnecessary items).
You can, of course, in the same way, bulging your eyes, run with them with giant carts, this is a very contagious occupation. But, alas, in order to run around with a cart once a week, you need to spend the rest of your life in a dull institution, playing solitaire on a liquid crystal monitor.
Then run with a cart, then play solitaire, then again with a cart, in the summer repairs in an apartment, then for a week in a three-star Turkey.
Breaking out of such a life is almost impossible - for this you need to be a perfect brute and a bastard. It seems that a person would spit on everything - but, no! Every time, very important circumstances will definitely interfere with him: the children went to school - they need the onion and the alphabet, the wife dreams of new boots, the mother-in-law decided to update the teeth gnawed for a difficult life.
And loans, loans, endless loans. One thousand and one more million Lilliputian threads are tied to every button, finger, hair on the head (whoever has it) - parental duty, filial, marital, civil. And it seems to a person that the whole world around him is held on by these threads. And if you break at least one, then everything around will crumble and die.
Fool! If a brick falls on your head now, then nothing, absolutely nothing in this world will change. The strings will stretch in other directions, the inconsolable widow is already dancing at someone's birthday, and the orphaned children still sit in front of the computer for days.
Rarely, rarely, when it happens otherwise - the surrounding world is arranged very firmly and the holes on it are tightened quite quickly, even when some kind of hole has formed from your absence.
And you will look from a hole in a cloud or from a hole in the ground and think: “So what am I? And for what? And why?" And that's all - it's already late: you didn't take a knapsack and didn't go with the gnomes for treasure, didn't swim to Antarctica, didn't get on a boat and didn't go to the island, didn't ride a bicycle to Sakhalin, and never even got malaria - one continuous ARI and hemorrhoids.
You can, however, never wait for a brick and end your life in honor and respect, regularly paying continuously growing utility bills and be sure to turn off the light in the outhouse.
To live in this space, where a billion people every second makes a trillion of those things that are needed only in order to justify the existence of the very people who make them, then it is absolutely impossible.
And the main thing is not clear: where is all this so much? When I first arrived in the city of St. Petersburg, at our quiet terminal station of the metro there were several grocery stalls, one hardware store, one shoe store, two clothes, and a dozen Azerbaijani old women with tomatoes. Now there are several dozen super-hypermarkets, stuffed up to the roofs with some incomprehensible trash.
And the distraught residents rush about the shining and blinking floors (it was specially invented for a person to fall into unconsciousness, grab loans and buy a thousand unnecessary items).
You can, of course, in the same way, bulging your eyes, run with them with giant carts, this is a very contagious occupation. But, alas, in order to run around with a cart once a week, you need to spend the rest of your life in a dull institution, playing solitaire on a liquid crystal monitor.
Then run with a cart, then play solitaire, then again with a cart, in the summer repairs in an apartment, then for a week in a three-star Turkey.
Breaking out of such a life is almost impossible - for this you need to be a perfect brute and a bastard. It seems that a person would spit on everything - but, no! Every time, very important circumstances will definitely interfere with him: the children went to school - they need the onion and the alphabet, the wife dreams of new boots, the mother-in-law decided to update the teeth gnawed for a difficult life.
And loans, loans, endless loans. One thousand and one more million Lilliputian threads are tied to every button, finger, hair on the head (whoever has it) - parental duty, filial, marital, civil. And it seems to a person that the whole world around him is held on by these threads. And if you break at least one, then everything around will crumble and die.
Fool! If a brick falls on your head now, then nothing, absolutely nothing in this world will change. The strings will stretch in other directions, the inconsolable widow is already dancing at someone's birthday, and the orphaned children still sit in front of the computer for days.
Rarely, rarely, when it happens otherwise - the surrounding world is arranged very firmly and the holes on it are tightened quite quickly, even when some kind of hole has formed from your absence.
And you will look from a hole in a cloud or from a hole in the ground and think: “So what am I? And for what? And why?" And that's all - it's already late: you didn't take a knapsack and didn't go with the gnomes for treasure, didn't swim to Antarctica, didn't get on a boat and didn't go to the island, didn't ride a bicycle to Sakhalin, and never even got malaria - one continuous ARI and hemorrhoids.
You can, however, never wait for a brick and end your life in honor and respect, regularly paying continuously growing utility bills and be sure to turn off the light in the outhouse.
У записи 3 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Denchis Позитива
