Оставалось много серого неба, зеленой земли у земного рая.
Ты взял барабан в ладони. И женщина поднялась, играя.
Это даже не танец был. Просто сияла душа, откликалось тело,
Как Бог на душу положил. И женщина – полетела.
Летели руки ее, и ноги, и одежды цветные,
Взметалась тонкая шаль, и тонкие вскрики. Юные сны ее
Оживали здесь, под улыбкой Бога. Звенели бусы.
Или не было бус? Звенели, взметаясь, русые
Пряди, требовали ладони твоей. Или это ладонь желала
Сумрачной, невозможной власти. Женщина танцевала
Не замечая тебя, для тебя, под музыку из пространства,
Для тебя одного, как древнее пламя. Осуществляя равенство
Просто жизни и просто любви. Покуда много
Остается любви и жизни тебе под ладонью Бога.
Ты глядишь на нее и думаешь: Боже правый,
Как я жил без нее всю долгую зиму? Правильно
Жил, радуясь снегу и теплому очагу, глядя в окно на деревья.
Впрочем, жил ли вообще? Вне этого хаоса, вне этого древнего
Взрыва, несущего мир, - есть ли жизнь? Вне кипенья и нежного грохота крови –
Есть ли нечто, чтоб было дороже и ближе её, здесь-сейчас, кроме
Ритма, стройного, как она, необязательного, как этот танец,
Ритма, клубящегося под твоими пальцами. Скажи, - скитаясь
По иным мирам, где нет ее, нет и ее планетки,
Смотри! – вставшей теперь на ребро на кончике сандалетки,
Скажи, как ты станешь жить, забывая ее убого?
Смотри! – она танцует, танцует под улыбкой Бога. (с)
Ты взял барабан в ладони. И женщина поднялась, играя.
Это даже не танец был. Просто сияла душа, откликалось тело,
Как Бог на душу положил. И женщина – полетела.
Летели руки ее, и ноги, и одежды цветные,
Взметалась тонкая шаль, и тонкие вскрики. Юные сны ее
Оживали здесь, под улыбкой Бога. Звенели бусы.
Или не было бус? Звенели, взметаясь, русые
Пряди, требовали ладони твоей. Или это ладонь желала
Сумрачной, невозможной власти. Женщина танцевала
Не замечая тебя, для тебя, под музыку из пространства,
Для тебя одного, как древнее пламя. Осуществляя равенство
Просто жизни и просто любви. Покуда много
Остается любви и жизни тебе под ладонью Бога.
Ты глядишь на нее и думаешь: Боже правый,
Как я жил без нее всю долгую зиму? Правильно
Жил, радуясь снегу и теплому очагу, глядя в окно на деревья.
Впрочем, жил ли вообще? Вне этого хаоса, вне этого древнего
Взрыва, несущего мир, - есть ли жизнь? Вне кипенья и нежного грохота крови –
Есть ли нечто, чтоб было дороже и ближе её, здесь-сейчас, кроме
Ритма, стройного, как она, необязательного, как этот танец,
Ритма, клубящегося под твоими пальцами. Скажи, - скитаясь
По иным мирам, где нет ее, нет и ее планетки,
Смотри! – вставшей теперь на ребро на кончике сандалетки,
Скажи, как ты станешь жить, забывая ее убого?
Смотри! – она танцует, танцует под улыбкой Бога. (с)
There remained a lot of gray sky, green earth near the earthly paradise.
You took the drum in your palm. And the woman got up, playing.
It wasn't even a dance. The soul just shone, the body responded,
How God put it on your soul. And the woman flew.
Her hands and feet and colored clothes flew,
A thin shawl tossed up, and thin cries. Her youthful dreams
Lived here, under the smile of God. Beads rang.
Or were there no beads? Rushed, light-haired
The strands demanded your palm. Or was the palm desired
Gloomy, impossible power. The woman danced
Not noticing you, for you, to music from space,
To you alone, like an ancient flame. Realizing equality
Just life and just love. As long as there is a lot
There remains love and life for you under the palm of God.
You look at her and think: God is right,
How did I live without her all long winter? Right
He lived rejoicing in the snow and the warm hearth, looking out the window at the trees.
However, did he live at all? Outside of this chaos, outside of this ancient
The explosion that brings the world - is there life? Beyond the boil and gentle rumble of blood -
Is there something that was dearer and closer to her, here-now, except
Rhythm, slender like her, optional like this dance,
The rhythm swirling under your fingers. Say - wandering
In other worlds, where she is not, there is no her planet,
Look! - now standing on the edge at the tip of the sandal,
Tell me, how are you going to live, forgetting her wretchedly?
Look! - she dances, dances under the smile of God. (from)
You took the drum in your palm. And the woman got up, playing.
It wasn't even a dance. The soul just shone, the body responded,
How God put it on your soul. And the woman flew.
Her hands and feet and colored clothes flew,
A thin shawl tossed up, and thin cries. Her youthful dreams
Lived here, under the smile of God. Beads rang.
Or were there no beads? Rushed, light-haired
The strands demanded your palm. Or was the palm desired
Gloomy, impossible power. The woman danced
Not noticing you, for you, to music from space,
To you alone, like an ancient flame. Realizing equality
Just life and just love. As long as there is a lot
There remains love and life for you under the palm of God.
You look at her and think: God is right,
How did I live without her all long winter? Right
He lived rejoicing in the snow and the warm hearth, looking out the window at the trees.
However, did he live at all? Outside of this chaos, outside of this ancient
The explosion that brings the world - is there life? Beyond the boil and gentle rumble of blood -
Is there something that was dearer and closer to her, here-now, except
Rhythm, slender like her, optional like this dance,
The rhythm swirling under your fingers. Say - wandering
In other worlds, where she is not, there is no her planet,
Look! - now standing on the edge at the tip of the sandal,
Tell me, how are you going to live, forgetting her wretchedly?
Look! - she dances, dances under the smile of God. (from)
У записи 2 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Юлия Титаренко
