* * *
Святитель Тихон мирно воевал
Свою депрессию; приехали дружки:
Купец, мелкопоместный дворянин.
Кого ещё найдёшь в такой глуши?
Он посылал за ними поутру,
Поскольку понял: плющит будь здоров,
Колбасит не по-детски, как кота,
Нейдёт ни строчки, в небе пустота.
Они приехали, с собою привезли,
Но не сказались Тихону, а он
Обрадовался, тут же усадил,
Посплетничали скромно по делам,
Отвлёкся, успокоился, сказал:
Ребята, мол, сидите, пейте чай,
А я пойду немножко помолюсь,
Поскольку я духовное лицо,
И вообще от сердца отлегло,
Как вы приехали, и я Ему скажу,
Что всё-таки нормальный человек
Гораздо лучше, чем противный бес.
А на дворе стоял Великий пост.
Они достали, только он ушёл.
И вот они колбаски и мясца,
Пока он в темноте зовёт Отца,
И водочки, и пива, и винца.
Вернулся Тихон. В келье красота:
Дым коромыслом, будто в кабаке,
Две красных рожи, не хватает баб.
Что сделал бы нормальный человек,
Не говоря о том, что суперстар,
Примерно Солженицын тех времён,
Пришедши просветлённым до глубин?
Сказал бы дорогим: пошли вы на.
Но Тихона уже не проведёшь
И Тихоном не сходишь зафука.
И он садится с ними продолжать,
Заметив, что друзья важней всего.
С тех пор Задонский Тихон, как молва
Передаёт, и в Житиях святых
Написано, заступник за писак
И всех других унылых мудаков.
Поскольку одиноко ремесло
Писателя, и некому сказать:
Мол, ай да Пушкин, ай да сукин сын,
И постманиакальный абстинент
За вдохновенье должен заплатить.
А Тихон, как за это пострадал,
Чуть морщится, но весело глядит
На то, как братец наш один сидит
И думает, что жизнь его прошла.
Такому Тихон пишет письмецо,
Где разъясняет принципы добра,
И каждое приватное лицо
Во сне его читает до утра
/Елена Фанайлова. Жития святых в пересказах родных и товарищей/
Святитель Тихон мирно воевал
Свою депрессию; приехали дружки:
Купец, мелкопоместный дворянин.
Кого ещё найдёшь в такой глуши?
Он посылал за ними поутру,
Поскольку понял: плющит будь здоров,
Колбасит не по-детски, как кота,
Нейдёт ни строчки, в небе пустота.
Они приехали, с собою привезли,
Но не сказались Тихону, а он
Обрадовался, тут же усадил,
Посплетничали скромно по делам,
Отвлёкся, успокоился, сказал:
Ребята, мол, сидите, пейте чай,
А я пойду немножко помолюсь,
Поскольку я духовное лицо,
И вообще от сердца отлегло,
Как вы приехали, и я Ему скажу,
Что всё-таки нормальный человек
Гораздо лучше, чем противный бес.
А на дворе стоял Великий пост.
Они достали, только он ушёл.
И вот они колбаски и мясца,
Пока он в темноте зовёт Отца,
И водочки, и пива, и винца.
Вернулся Тихон. В келье красота:
Дым коромыслом, будто в кабаке,
Две красных рожи, не хватает баб.
Что сделал бы нормальный человек,
Не говоря о том, что суперстар,
Примерно Солженицын тех времён,
Пришедши просветлённым до глубин?
Сказал бы дорогим: пошли вы на.
Но Тихона уже не проведёшь
И Тихоном не сходишь зафука.
И он садится с ними продолжать,
Заметив, что друзья важней всего.
С тех пор Задонский Тихон, как молва
Передаёт, и в Житиях святых
Написано, заступник за писак
И всех других унылых мудаков.
Поскольку одиноко ремесло
Писателя, и некому сказать:
Мол, ай да Пушкин, ай да сукин сын,
И постманиакальный абстинент
За вдохновенье должен заплатить.
А Тихон, как за это пострадал,
Чуть морщится, но весело глядит
На то, как братец наш один сидит
И думает, что жизнь его прошла.
Такому Тихон пишет письмецо,
Где разъясняет принципы добра,
И каждое приватное лицо
Во сне его читает до утра
/Елена Фанайлова. Жития святых в пересказах родных и товарищей/
* * *
Saint Tikhon fought peacefully
Your depression; friends arrived:
A merchant, a small-scale nobleman.
Who else can you find in such a wilderness?
He sent for them in the morning,
Since I understood: flatters be healthy,
Sausage is not childish, like a cat,
Not a single line, the sky is empty.
They came, brought with them,
But they didn’t tell Tikhon, but he
I was delighted, immediately sat down,
They gossiped modestly on business,
Distracted, calmed down, said:
Guys, they say, sit, drink tea,
And I'll go and pray a little,
Since I am a clergyman
And in general, my heart relieved,
How did you arrive and I will tell Him,
That is still a normal person
Much better than a nasty demon.
And Great Lent was in the yard.
They got it, only he left.
And here they are sausages and meat,
While he calls the Father in the dark,
And vodka and beer and wine.
Tikhon returned. Beauty in the cell:
Smoke with a rocker, as if in a tavern,
Two red faces, not enough women.
What would a normal person do
Not to mention superstar
Approximately Solzhenitsyn of those times,
Having come enlightened to the depths?
I would say to dear ones: go to.
But Tikhon can no longer be fooled
And Tikhon does not go zafuk.
And he sits down with them to continue,
Noticing that friends are the most important thing.
Since then, Zadonsky Tikhon, as a rumor
Transmits, and in the Lives of the Saints
Written, the defender for the hacks
And all the other sad assholes.
Since the craft is lonely
A writer with no one to say:
Like, oh yes Pushkin, oh yes son of a bitch,
And post-manic abstinent
I have to pay for inspiration.
And Tikhon, how he suffered for this,
Slightly frowns, but looks merrily
The way our brother sits alone
And he thinks that his life has passed.
To this Tikhon writes a letter,
Where he explains the principles of good,
And every private person
In a dream he reads it until the morning
/ Elena Fanailova. Lives of the saints in the retellings of relatives and comrades /
Saint Tikhon fought peacefully
Your depression; friends arrived:
A merchant, a small-scale nobleman.
Who else can you find in such a wilderness?
He sent for them in the morning,
Since I understood: flatters be healthy,
Sausage is not childish, like a cat,
Not a single line, the sky is empty.
They came, brought with them,
But they didn’t tell Tikhon, but he
I was delighted, immediately sat down,
They gossiped modestly on business,
Distracted, calmed down, said:
Guys, they say, sit, drink tea,
And I'll go and pray a little,
Since I am a clergyman
And in general, my heart relieved,
How did you arrive and I will tell Him,
That is still a normal person
Much better than a nasty demon.
And Great Lent was in the yard.
They got it, only he left.
And here they are sausages and meat,
While he calls the Father in the dark,
And vodka and beer and wine.
Tikhon returned. Beauty in the cell:
Smoke with a rocker, as if in a tavern,
Two red faces, not enough women.
What would a normal person do
Not to mention superstar
Approximately Solzhenitsyn of those times,
Having come enlightened to the depths?
I would say to dear ones: go to.
But Tikhon can no longer be fooled
And Tikhon does not go zafuk.
And he sits down with them to continue,
Noticing that friends are the most important thing.
Since then, Zadonsky Tikhon, as a rumor
Transmits, and in the Lives of the Saints
Written, the defender for the hacks
And all the other sad assholes.
Since the craft is lonely
A writer with no one to say:
Like, oh yes Pushkin, oh yes son of a bitch,
And post-manic abstinent
I have to pay for inspiration.
And Tikhon, how he suffered for this,
Slightly frowns, but looks merrily
The way our brother sits alone
And he thinks that his life has passed.
To this Tikhon writes a letter,
Where he explains the principles of good,
And every private person
In a dream he reads it until the morning
/ Elena Fanailova. Lives of the saints in the retellings of relatives and comrades /
У записи 5 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Мария Крайнова
