В самый первый холодный осенний день, когда только вернувшийся из северных странствий дождь с раннего утра барабанил во все окна дома, чтобы уж точно никто не пропустил его прихода, она начинала печь блинчики.
[]Зажигала над плитой жёлтую лампу, доставала любимую тефлоновую сковородку с идеально ровной поверхностью, включала электрический чайник или ставила на огонь какой-нибудь суп – чтобы было чему вкрадчиво и мелодично закипать – и выливала на раскаленный металл первый половник золотистого теста.
Под шипение масла всегда вспоминалось что-нибудь эдакое. Сегодня - осеннее, промозглое, когда-то давно чуть не вынувшее душу, а теперь…Теперь просто грустная улыбка и капелька сожаления, что тогда маленькая-и-глупая не сумела иначе. Девчонка, что тут взять.
Пятилетний Витька внимательно следил за тем, как мама сначала несколько раз по чуть-чуть, а потом сильно и резко поднимает сковородку, блинчик, воспарив, переворачивается в воздухе и благополучно шлёпается на раскалённую поверхность другой стороной. Всё это мама проделывает, не выходя из глубокой задумчивости. Витька любил наблюдать, как мама жарит блинчики. Он устраивался у тарелки, в которую отправлялись готовые блины, и с бесконечным любопытством рассматривал получившиеся узоры: совершенно непонятно, как, но на каждом блинчике узоры были разные и почему-то напоминали рисованные истории, иногда из одной картинки, иногда из нескольких. Витька подолгу всматривался в каждый блинчик, пытаясь угадать, что же такое происходит на тонких золотистых кусочках теста. Он часто спрашивал у мамы, почему её блинчики похожи на картинки, а у папы и бабушки они выходят хоть и вкусными, но обычными. Мама улыбалась и отвечала, что просто ей очень хочется, чтобы было так.
- И всё? – недоверчиво уточнял Витька.
- И всё, - мама щёлкала его по носу и добавляла. – Главное – точно знать, чего хочешь.
Подсвеченная заоконная сырь уже не казалась такой безнадёжно серой, дождь выстукивал мелодии из любимых фильмов её детства, а молодая женщина, переворачивая в воздухе очередной блинчик, думала о том, что, если бы это «точно знать» пришло к ней раньше, то, наверное, многое сбылось бы лучше и вернее…Ведь чем раньше ты знаешь, чего хочешь, тем больше у тебя времени на то, чтобы этого достичь.
Когда-то ей казалось, что у неё совсем нет времени. Вообще ни на что. Что нужно срочно что-то сделать, а что именно, она не понимала. Она была вспыльчивой и часто злилась – на себя, на других, на долго не приезжающий автобус, на срыващийся голос, на рано закрывшийся магазин. Ирке и самой это страшно не нравилось, но поделать с собой она ничего не могла – только продолжала злиться на собственную бестолковость. Время просачивалось через её сомкнутые ладони, требуя чего-то, чего ни оно, ни Ирка не могли объяснить. Тебе нужно бежать. Делать. Срочно. А то опоздаешь. А если совсем честно, то ты уже опоздала.
Очередной блин получился каким-то перекошенным, похожим на утекающие часы с картины Дали. Ирке вдруг не захотелось его подбрасывать, и она перевернула плод своих размышлений прямо на сковороде, умудрившись почти не обжечь пальцы. От этого фокуса сын тоже приходил в восторг, тем более что это «почти» она успешно старалась не показывать.
Ирка улыбнулась, вспомнив, в какую панику её вгоняло это ощущение утекающего времени. Она бралась за всё подряд, тут же бросая начатое и хватаясь за новое в надежде, что уж это точно то, что нужно, и ощущение гонки наконец-то отвяжется от неё…Но проходило совсем немного времени, и всё начиналось снова.
Странное такое ощущение: вроде сидишь на месте, никуда тебе не надо, никаких встреч, никаких срочных дел. А сердце колотится и в пятках колет, как будто с бешеной скоростью бежишь с горы, догоняя ветер, уносящий что-то важное, то, что тебе очень нужно, хотя ты даже не успел этого увидеть.
Следующий блин получился похожим на высокое дерево с почти идеально круглой кроной, а к ветке этого дерева были подвешены самодельные качели из доски и двух верёвок. Витьке он почему-то особенно понравился: мальчик долго рассматривал его на просвет, потом густо намазал сгущёнкой, загадал желание и съел, с удовольствием облизывая сладкие пальцы.
- Мам, спасибо, было очень вкусно, - заявляет Витька и тут же сбегает к себе в комнату. Там, думалось Ирке, он сейчас возьмёт бумагу и карандаши и примется рисовать золотистые кружки, а в них свои картинки, которые он обязательно будет рисовать на блинах, когда научится, как мама.
Пару лет назад один давний друг, сидя вот так же за кухонным столом и рассматривая Иркины блинчики, спросил вдруг:
- Ты на людях экспериментировать не пробовала? Из тебя вышел бы отличный татуировщик. Такой, который хной рисует в стиле фэнтези, сейчас модно.
Ирка пожала плечами и раскрыла левую ладонь.
На ней не было «линий судьбы». Совсем. Ни одной.
Друг детства бестолково смотрел на странные картинки, выведенные, казалось, не поверх, а прямо в самой коже, тонкой-тонкой рыжей линией. Узор был большой и сложный, но при этом полностью прятался в ладони, если её закрыть – подальше от посторонних глаз.
- Это как? – он даже пальцем на всякий случай потрогал. Кожа совершенно гладкая, ни шрамов, ни следов от краски.
- Это я когда-то решила, что я – это я, и всё тут. И раз по нормальным линиям у меня судьба не складывается, то сложится по фигурным. И ты знаешь, получилось.
Витька вбежал в кухню с листом бумаги в руках, и воспоминания упорхнули, как не было. Ирка сняла на тарелку последний блинчик с большой бабочкой. Высокая получилась «стопочка», муж порадуется.
- Мам, смотри, а я вот такой блинчик сделаю, - довольный сын показывал очень реалистично нарисованный лес, над которым восходит солнце. – Это потому, что всё всегда будет хорошо, нужно только сильно захотеть, правда?
- Правда, - Ирка погладила сына по голове и выключила уже без толку горевший газ.
Главное – ничего не бояться.[]
[]Зажигала над плитой жёлтую лампу, доставала любимую тефлоновую сковородку с идеально ровной поверхностью, включала электрический чайник или ставила на огонь какой-нибудь суп – чтобы было чему вкрадчиво и мелодично закипать – и выливала на раскаленный металл первый половник золотистого теста.
Под шипение масла всегда вспоминалось что-нибудь эдакое. Сегодня - осеннее, промозглое, когда-то давно чуть не вынувшее душу, а теперь…Теперь просто грустная улыбка и капелька сожаления, что тогда маленькая-и-глупая не сумела иначе. Девчонка, что тут взять.
Пятилетний Витька внимательно следил за тем, как мама сначала несколько раз по чуть-чуть, а потом сильно и резко поднимает сковородку, блинчик, воспарив, переворачивается в воздухе и благополучно шлёпается на раскалённую поверхность другой стороной. Всё это мама проделывает, не выходя из глубокой задумчивости. Витька любил наблюдать, как мама жарит блинчики. Он устраивался у тарелки, в которую отправлялись готовые блины, и с бесконечным любопытством рассматривал получившиеся узоры: совершенно непонятно, как, но на каждом блинчике узоры были разные и почему-то напоминали рисованные истории, иногда из одной картинки, иногда из нескольких. Витька подолгу всматривался в каждый блинчик, пытаясь угадать, что же такое происходит на тонких золотистых кусочках теста. Он часто спрашивал у мамы, почему её блинчики похожи на картинки, а у папы и бабушки они выходят хоть и вкусными, но обычными. Мама улыбалась и отвечала, что просто ей очень хочется, чтобы было так.
- И всё? – недоверчиво уточнял Витька.
- И всё, - мама щёлкала его по носу и добавляла. – Главное – точно знать, чего хочешь.
Подсвеченная заоконная сырь уже не казалась такой безнадёжно серой, дождь выстукивал мелодии из любимых фильмов её детства, а молодая женщина, переворачивая в воздухе очередной блинчик, думала о том, что, если бы это «точно знать» пришло к ней раньше, то, наверное, многое сбылось бы лучше и вернее…Ведь чем раньше ты знаешь, чего хочешь, тем больше у тебя времени на то, чтобы этого достичь.
Когда-то ей казалось, что у неё совсем нет времени. Вообще ни на что. Что нужно срочно что-то сделать, а что именно, она не понимала. Она была вспыльчивой и часто злилась – на себя, на других, на долго не приезжающий автобус, на срыващийся голос, на рано закрывшийся магазин. Ирке и самой это страшно не нравилось, но поделать с собой она ничего не могла – только продолжала злиться на собственную бестолковость. Время просачивалось через её сомкнутые ладони, требуя чего-то, чего ни оно, ни Ирка не могли объяснить. Тебе нужно бежать. Делать. Срочно. А то опоздаешь. А если совсем честно, то ты уже опоздала.
Очередной блин получился каким-то перекошенным, похожим на утекающие часы с картины Дали. Ирке вдруг не захотелось его подбрасывать, и она перевернула плод своих размышлений прямо на сковороде, умудрившись почти не обжечь пальцы. От этого фокуса сын тоже приходил в восторг, тем более что это «почти» она успешно старалась не показывать.
Ирка улыбнулась, вспомнив, в какую панику её вгоняло это ощущение утекающего времени. Она бралась за всё подряд, тут же бросая начатое и хватаясь за новое в надежде, что уж это точно то, что нужно, и ощущение гонки наконец-то отвяжется от неё…Но проходило совсем немного времени, и всё начиналось снова.
Странное такое ощущение: вроде сидишь на месте, никуда тебе не надо, никаких встреч, никаких срочных дел. А сердце колотится и в пятках колет, как будто с бешеной скоростью бежишь с горы, догоняя ветер, уносящий что-то важное, то, что тебе очень нужно, хотя ты даже не успел этого увидеть.
Следующий блин получился похожим на высокое дерево с почти идеально круглой кроной, а к ветке этого дерева были подвешены самодельные качели из доски и двух верёвок. Витьке он почему-то особенно понравился: мальчик долго рассматривал его на просвет, потом густо намазал сгущёнкой, загадал желание и съел, с удовольствием облизывая сладкие пальцы.
- Мам, спасибо, было очень вкусно, - заявляет Витька и тут же сбегает к себе в комнату. Там, думалось Ирке, он сейчас возьмёт бумагу и карандаши и примется рисовать золотистые кружки, а в них свои картинки, которые он обязательно будет рисовать на блинах, когда научится, как мама.
Пару лет назад один давний друг, сидя вот так же за кухонным столом и рассматривая Иркины блинчики, спросил вдруг:
- Ты на людях экспериментировать не пробовала? Из тебя вышел бы отличный татуировщик. Такой, который хной рисует в стиле фэнтези, сейчас модно.
Ирка пожала плечами и раскрыла левую ладонь.
На ней не было «линий судьбы». Совсем. Ни одной.
Друг детства бестолково смотрел на странные картинки, выведенные, казалось, не поверх, а прямо в самой коже, тонкой-тонкой рыжей линией. Узор был большой и сложный, но при этом полностью прятался в ладони, если её закрыть – подальше от посторонних глаз.
- Это как? – он даже пальцем на всякий случай потрогал. Кожа совершенно гладкая, ни шрамов, ни следов от краски.
- Это я когда-то решила, что я – это я, и всё тут. И раз по нормальным линиям у меня судьба не складывается, то сложится по фигурным. И ты знаешь, получилось.
Витька вбежал в кухню с листом бумаги в руках, и воспоминания упорхнули, как не было. Ирка сняла на тарелку последний блинчик с большой бабочкой. Высокая получилась «стопочка», муж порадуется.
- Мам, смотри, а я вот такой блинчик сделаю, - довольный сын показывал очень реалистично нарисованный лес, над которым восходит солнце. – Это потому, что всё всегда будет хорошо, нужно только сильно захотеть, правда?
- Правда, - Ирка погладила сына по голове и выключила уже без толку горевший газ.
Главное – ничего не бояться.[]
On the very first cold autumn day, when the rain that had just returned from the northern wanderings from early morning drummed on all the windows of the house so that no one would miss his arrival, she began to bake pancakes.
[] I lit a yellow lamp over the stove, took out my favorite Teflon frying pan with a perfectly flat surface, turned on the electric kettle or put some soup on the fire - so that there was something insinuating and melodious to boil - and poured the first ladle of golden dough onto the hot metal.
Something like that was always recalled to the hissing of oil. Today - autumn, dank, once upon a time almost took out the soul, and now ... Now just a sad smile and a drop of regret that then the little-and-stupid could not do otherwise. Girl, what is there to take.
Five-year-old Vitka watched closely how his mother, first a few times a little, and then strongly and sharply raised the pan, the pancake, soaring, turns over in the air and safely plops onto the hot surface with the other side. Mom does all this without leaving deep thought. Vitka loved to watch his mother fry pancakes. He sat down at the plate into which the finished pancakes were sent, and with endless curiosity examined the resulting patterns: it is completely incomprehensible how, but on each pancake the patterns were different and for some reason resembled drawn stories, sometimes from one picture, sometimes from several. Vitka peered at each pancake for a long time, trying to guess what was happening on thin golden pieces of dough. He often asked his mother why her pancakes looked like pictures, while father and grandmother had them, though tasty, but ordinary. Mom smiled and replied that she just really wanted it to be like this.
- Is that all? - Vitka asked incredulously.
- And that's all, - my mother clicked on the nose and added. - The main thing is to know exactly what you want.
The illuminated raw material behind the window no longer seemed so hopelessly gray, the rain tapped out tunes from her favorite films of her childhood, and a young woman, turning another pancake in the air, thought that if this "know for sure" came to her earlier, then probably , much would have come true better and more surely ... After all, the sooner you know what you want, the more time you have to achieve it.
Once it seemed to her that she had no time at all. No matter what. That something urgently needed to be done, and what exactly, she did not understand. She was quick-tempered and often angry - at herself, at others, at the bus that did not arrive for a long time, at the breaking voice, at the store that closed early. Irka herself did not like it terribly, but she could not help herself - she just continued to be angry at her own stupidity. Time seeped through her closed palms, demanding something that neither she nor Irka could explain. You need to run. Do. Urgently. You’ll be late. And to be completely honest, you are already late.
Another pancake turned out to be somehow skewed, similar to a flowing clock from a painting by Dali. Irka suddenly didn’t want to toss it, and she turned the fruit of her thoughts right in the frying pan, managing to barely burn her fingers. The son was also delighted with this trick, especially since she successfully tried not to show this "almost".
Irka smiled, remembering the panic she was driven into by this feeling of passing time. She took on everything, immediately abandoning what she had begun and grabbing at something new in the hope that this was exactly what was needed, and the feeling of the race would finally get rid of her ... But very little time passed, and everything started again.
It’s a strange feeling: you’re sitting still, you don’t need anywhere, no meetings, no urgent matters. And the heart is pounding and pricks in the heels, as if you are running down the mountain at a frantic speed, catching up with the wind that carries away something important, something that you really need, although you did not even have time to see it.
The next pancake looked like a tall tree with an almost perfectly round crown, and a homemade swing made of a board and two ropes was suspended from the branch of this tree. For some reason, Vitka especially liked him: the boy looked at him for a long time in the light, then thickly smeared it with condensed milk, made a wish and ate it, happily licking his sweet fingers.
- Mom, thank you, it was very tasty, - says Vitka and immediately runs to his room. There, Irka thought, he will now take paper and pencils and begin to draw golden circles, and in them his pictures, which he will definitely draw on pancakes when he learns, like his mother.
A couple of years ago, an old friend, sitting like this at the kitchen table and examining Irka's pancakes, suddenly asked:
- Have you tried experimenting in public? You would be a great tattoo artist. The one that draws henna in the fantasy style is now fashionable.
Irka shrugged her shoulders and opened her left hand.
There were no "lines of fate" on it. Absolutely. None.
A childhood friend stupidly looked at the strange pictures, which seemed to be drawn not on top, but right in the skin itself, with a thin, thin red line. The pattern was large and layered.
[] I lit a yellow lamp over the stove, took out my favorite Teflon frying pan with a perfectly flat surface, turned on the electric kettle or put some soup on the fire - so that there was something insinuating and melodious to boil - and poured the first ladle of golden dough onto the hot metal.
Something like that was always recalled to the hissing of oil. Today - autumn, dank, once upon a time almost took out the soul, and now ... Now just a sad smile and a drop of regret that then the little-and-stupid could not do otherwise. Girl, what is there to take.
Five-year-old Vitka watched closely how his mother, first a few times a little, and then strongly and sharply raised the pan, the pancake, soaring, turns over in the air and safely plops onto the hot surface with the other side. Mom does all this without leaving deep thought. Vitka loved to watch his mother fry pancakes. He sat down at the plate into which the finished pancakes were sent, and with endless curiosity examined the resulting patterns: it is completely incomprehensible how, but on each pancake the patterns were different and for some reason resembled drawn stories, sometimes from one picture, sometimes from several. Vitka peered at each pancake for a long time, trying to guess what was happening on thin golden pieces of dough. He often asked his mother why her pancakes looked like pictures, while father and grandmother had them, though tasty, but ordinary. Mom smiled and replied that she just really wanted it to be like this.
- Is that all? - Vitka asked incredulously.
- And that's all, - my mother clicked on the nose and added. - The main thing is to know exactly what you want.
The illuminated raw material behind the window no longer seemed so hopelessly gray, the rain tapped out tunes from her favorite films of her childhood, and a young woman, turning another pancake in the air, thought that if this "know for sure" came to her earlier, then probably , much would have come true better and more surely ... After all, the sooner you know what you want, the more time you have to achieve it.
Once it seemed to her that she had no time at all. No matter what. That something urgently needed to be done, and what exactly, she did not understand. She was quick-tempered and often angry - at herself, at others, at the bus that did not arrive for a long time, at the breaking voice, at the store that closed early. Irka herself did not like it terribly, but she could not help herself - she just continued to be angry at her own stupidity. Time seeped through her closed palms, demanding something that neither she nor Irka could explain. You need to run. Do. Urgently. You’ll be late. And to be completely honest, you are already late.
Another pancake turned out to be somehow skewed, similar to a flowing clock from a painting by Dali. Irka suddenly didn’t want to toss it, and she turned the fruit of her thoughts right in the frying pan, managing to barely burn her fingers. The son was also delighted with this trick, especially since she successfully tried not to show this "almost".
Irka smiled, remembering the panic she was driven into by this feeling of passing time. She took on everything, immediately abandoning what she had begun and grabbing at something new in the hope that this was exactly what was needed, and the feeling of the race would finally get rid of her ... But very little time passed, and everything started again.
It’s a strange feeling: you’re sitting still, you don’t need anywhere, no meetings, no urgent matters. And the heart is pounding and pricks in the heels, as if you are running down the mountain at a frantic speed, catching up with the wind that carries away something important, something that you really need, although you did not even have time to see it.
The next pancake looked like a tall tree with an almost perfectly round crown, and a homemade swing made of a board and two ropes was suspended from the branch of this tree. For some reason, Vitka especially liked him: the boy looked at him for a long time in the light, then thickly smeared it with condensed milk, made a wish and ate it, happily licking his sweet fingers.
- Mom, thank you, it was very tasty, - says Vitka and immediately runs to his room. There, Irka thought, he will now take paper and pencils and begin to draw golden circles, and in them his pictures, which he will definitely draw on pancakes when he learns, like his mother.
A couple of years ago, an old friend, sitting like this at the kitchen table and examining Irka's pancakes, suddenly asked:
- Have you tried experimenting in public? You would be a great tattoo artist. The one that draws henna in the fantasy style is now fashionable.
Irka shrugged her shoulders and opened her left hand.
There were no "lines of fate" on it. Absolutely. None.
A childhood friend stupidly looked at the strange pictures, which seemed to be drawn not on top, but right in the skin itself, with a thin, thin red line. The pattern was large and layered.
У записи 4 лайков,
1 репостов.
1 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Саша Зволинская
