Вечерняя заправка на европейской трассе обладает своей особой и очень специфичной атмосферой. Это практически самостоятельный ритуал людей, связавших свою жизнь с дорогой.
Последние солнечные лучи согревают лениво ужинающих путешественников нежно и игриво. Здесь каждый притворяется, что погружен в свои мысли, а сам в тайне рассматривает соседа, пытаясь угадать его траекторию на трассе и по жизни. Это немного сродни тому чувству, которое испытываешь, когда долго смотришь на хаотичные перемещения толпы в аэропорту, и твоя личность начинает растворяться в калейдоскопе судеб, написанных на чужих лицах. Но аэропортовые птички, хоть и выгядят важно, заточены при этом в клетки из стекла и металла. А для нас вот, диких автомобилистов, единственное ограничение - это собственное воображение.
Я сижу за столиком, и, доедая свою порцию палетты, тоже начинаю глазеть на соседей. Для меня они не чужаки - я всматриваюсь в их поведение, пытаясь найти среди толпы самого себя. В кого из них я хотел бы превратиться со временем? Чье место уготовано занять мне в этой безумной карусели расширяющейся вселенной? Да, пейзажи альпийских закатов располагают к рефлексии и философствованию.
Мимо меня в свой коммерческий грузовичок проходит толстенький португалец. Что ты забыл в итальянской части швейцарских Альп, амиго? Должно быть, ты влюблен в дорогу всей душой, раз она стала твоей единственной спутницей на столь длинном пути?
А вот из фургончика высыпается большая семья путешествующих голландцев. Отец семейства выглядит уставшим и каким-то растерянным. Я понимаю тяжелый вздох твоего подсознания, или так мне по крайней мере кажется. Пролетели времена безудержного neuken in de keuken, и прирожденный рок-н-ролльщик севера обнаружил себя закованным в цветастые и просторные дорожные шорты, жилет и панаму - тюремную робу любого уважающего себя семьянина.
Вдруг замечаю пристальный взгяд одиноко сидящего старика, направленный на российские номера моего автомобиля. Старик выглядит задумчивым и многозначительным. Кожаный жилет, джинсы, загар, непокорная седина и остатки когда-то внушительных мышц - он, похоже, из тех, кто до последнего сражался со временем и, вопреки ожиданиям, вымолил у своего могучего соперника милосердную ничью в виде последнего десятка лет вольной жизни.
"Си, Русия", - киваю я ему. Он ухмыляется своими мощными морщинами. "Говоришь по-итальянски", - вдруг спрашивает он. "Не говорить, но пониматар. Испански говорар немного", - взываю я к общему прошлому двух народов в составе Римской Империи. "Нравится путешествовать одному?". "Да, наверное". Многозначительный старик кивает со всей своей многозначительностью, желает мне счастливого пути, и, забывая о моем существовании, погружается в экран своего смартфона.
Мой ужин окончен, и я собираюсь отправляться дальше в путь. Подхожу к машине и вижу еще одного пожилого швейцарца, изучающего ее. Кажется, настал мой звездный час. Здесь история моего путешествия будет интересна каждому. Отчаянный русский. Десперадо. Меня позовут на телевидение, я напишу мемуары о своем нелегком жизненном пути. А когда мое бездыханное обдолбанное тело обнаружат в бассейне моей альпийской резиденции, американцы снимут фильм о моем утонченном внутреннем мире - но он не получит ни одного Оскара, по поводу чего пользователи кинопоиска устроят срач в комментах на целую неделю... "Ты чего машину растопырил на два места, как чудило" (мой вольный авторский перевод с итальянского), - прерывает так хорошо выстраивывшийся поток событий швейцарец. "Мискузи, многоуважаемый дон, не заметил разметки", - пытаюсь скрыть разочарование улыбкой я. Завожу машину и выруливаю на трассу. Злые они, эти швейцарцы. А завтра тоже будет вечерняя заправка - может быть на ней все сложится по-другому.
Последние солнечные лучи согревают лениво ужинающих путешественников нежно и игриво. Здесь каждый притворяется, что погружен в свои мысли, а сам в тайне рассматривает соседа, пытаясь угадать его траекторию на трассе и по жизни. Это немного сродни тому чувству, которое испытываешь, когда долго смотришь на хаотичные перемещения толпы в аэропорту, и твоя личность начинает растворяться в калейдоскопе судеб, написанных на чужих лицах. Но аэропортовые птички, хоть и выгядят важно, заточены при этом в клетки из стекла и металла. А для нас вот, диких автомобилистов, единственное ограничение - это собственное воображение.
Я сижу за столиком, и, доедая свою порцию палетты, тоже начинаю глазеть на соседей. Для меня они не чужаки - я всматриваюсь в их поведение, пытаясь найти среди толпы самого себя. В кого из них я хотел бы превратиться со временем? Чье место уготовано занять мне в этой безумной карусели расширяющейся вселенной? Да, пейзажи альпийских закатов располагают к рефлексии и философствованию.
Мимо меня в свой коммерческий грузовичок проходит толстенький португалец. Что ты забыл в итальянской части швейцарских Альп, амиго? Должно быть, ты влюблен в дорогу всей душой, раз она стала твоей единственной спутницей на столь длинном пути?
А вот из фургончика высыпается большая семья путешествующих голландцев. Отец семейства выглядит уставшим и каким-то растерянным. Я понимаю тяжелый вздох твоего подсознания, или так мне по крайней мере кажется. Пролетели времена безудержного neuken in de keuken, и прирожденный рок-н-ролльщик севера обнаружил себя закованным в цветастые и просторные дорожные шорты, жилет и панаму - тюремную робу любого уважающего себя семьянина.
Вдруг замечаю пристальный взгяд одиноко сидящего старика, направленный на российские номера моего автомобиля. Старик выглядит задумчивым и многозначительным. Кожаный жилет, джинсы, загар, непокорная седина и остатки когда-то внушительных мышц - он, похоже, из тех, кто до последнего сражался со временем и, вопреки ожиданиям, вымолил у своего могучего соперника милосердную ничью в виде последнего десятка лет вольной жизни.
"Си, Русия", - киваю я ему. Он ухмыляется своими мощными морщинами. "Говоришь по-итальянски", - вдруг спрашивает он. "Не говорить, но пониматар. Испански говорар немного", - взываю я к общему прошлому двух народов в составе Римской Империи. "Нравится путешествовать одному?". "Да, наверное". Многозначительный старик кивает со всей своей многозначительностью, желает мне счастливого пути, и, забывая о моем существовании, погружается в экран своего смартфона.
Мой ужин окончен, и я собираюсь отправляться дальше в путь. Подхожу к машине и вижу еще одного пожилого швейцарца, изучающего ее. Кажется, настал мой звездный час. Здесь история моего путешествия будет интересна каждому. Отчаянный русский. Десперадо. Меня позовут на телевидение, я напишу мемуары о своем нелегком жизненном пути. А когда мое бездыханное обдолбанное тело обнаружат в бассейне моей альпийской резиденции, американцы снимут фильм о моем утонченном внутреннем мире - но он не получит ни одного Оскара, по поводу чего пользователи кинопоиска устроят срач в комментах на целую неделю... "Ты чего машину растопырил на два места, как чудило" (мой вольный авторский перевод с итальянского), - прерывает так хорошо выстраивывшийся поток событий швейцарец. "Мискузи, многоуважаемый дон, не заметил разметки", - пытаюсь скрыть разочарование улыбкой я. Завожу машину и выруливаю на трассу. Злые они, эти швейцарцы. А завтра тоже будет вечерняя заправка - может быть на ней все сложится по-другому.
Evening refueling on the European highway has its own special and very specific atmosphere. This is practically an independent ritual of people who have linked their lives with the road.
The last rays of the sun warm the lazy dinner travelers gently and playfully. Here everyone pretends to be immersed in their own thoughts, while secretly examining a neighbor, trying to guess his trajectory on the track and in life. This is a little akin to the feeling that you get when you look at the chaotic movements of the crowd at the airport for a long time, and your personality begins to dissolve in a kaleidoscope of destinies written on other people's faces. But the airport birds, although they look important, are imprisoned in cages made of glass and metal. And for us, wild motorists, the only limitation is our own imagination.
I sit at a table, and, finishing my portion of the pallet, I also begin to stare at the neighbors. For me they are not strangers - I peer into their behavior, trying to find myself among the crowd. Which one would I like to become over time? Whose place is destined for me to take in this crazy carousel of the expanding universe? Yes, the landscapes of Alpine sunsets are conducive to reflection and philosophizing.
A plump Portuguese man walks past me into his commercial truck. What have you forgotten in the Italian part of the Swiss Alps, amigo? You must be in love with the road with all your heart, since it has become your only companion on such a long journey?
But a large family of traveling Dutchmen pours out of the van. The father of the family looks tired and somewhat confused. I understand the heavy sigh of your subconscious, or so it seems to me. The times of unrestrained neuken in de keuken flew by, and the born rock and roll player of the north found himself chained in colorful and loose travel shorts, a vest and a panama - the prison uniform of any self-respecting family man.
Suddenly I notice the gaze of a lonely sitting old man, directed at the Russian license plates of my car. The old man looks thoughtful and meaningful. A leather vest, jeans, a tan, unruly gray hair and remnants of once impressive muscles - he seems to be one of those who fought with time to the last and, contrary to expectations, begged from his powerful rival a merciful draw in the form of the last ten years of free life.
"Si, Rusia," I nod to him. He smirks with his powerful lines. “You speak Italian,” he suddenly asks. “Not to speak, but understand. There is little Spanish dialect,” I appeal to the common past of the two peoples within the Roman Empire. "Do you like traveling alone?" "Yes, probably". The significant old man nods with all his meaningfulness, wishes me a happy journey, and, forgetting about my existence, plunges into the screen of his smartphone.
My supper is over, and I'm going to start on my way. I walk up to the car and see another elderly Swiss studying it. It seems that my finest hour has come. Here the story of my trip will be interesting to everyone. Desperate Russian. Desperado. I will be invited to television, I will write a memoir about my difficult life path. And when my lifeless, stoned body is found in the pool of my alpine residence, the Americans will make a film about my refined inner world - but it will not receive a single Oscar, about which the users of the movie search will arrange a shit in the comments for a whole week ... into two places, like a freak "(my free author's translation from Italian), - the Swiss interrupts the stream of events so well aligned. "Miskuzi, dear don, did not notice the markings," I try to hide my disappointment with a smile. I start the car and taxi onto the track. They are evil, these Swiss. And tomorrow there will also be an evening gas station - maybe everything will turn out differently on it.
The last rays of the sun warm the lazy dinner travelers gently and playfully. Here everyone pretends to be immersed in their own thoughts, while secretly examining a neighbor, trying to guess his trajectory on the track and in life. This is a little akin to the feeling that you get when you look at the chaotic movements of the crowd at the airport for a long time, and your personality begins to dissolve in a kaleidoscope of destinies written on other people's faces. But the airport birds, although they look important, are imprisoned in cages made of glass and metal. And for us, wild motorists, the only limitation is our own imagination.
I sit at a table, and, finishing my portion of the pallet, I also begin to stare at the neighbors. For me they are not strangers - I peer into their behavior, trying to find myself among the crowd. Which one would I like to become over time? Whose place is destined for me to take in this crazy carousel of the expanding universe? Yes, the landscapes of Alpine sunsets are conducive to reflection and philosophizing.
A plump Portuguese man walks past me into his commercial truck. What have you forgotten in the Italian part of the Swiss Alps, amigo? You must be in love with the road with all your heart, since it has become your only companion on such a long journey?
But a large family of traveling Dutchmen pours out of the van. The father of the family looks tired and somewhat confused. I understand the heavy sigh of your subconscious, or so it seems to me. The times of unrestrained neuken in de keuken flew by, and the born rock and roll player of the north found himself chained in colorful and loose travel shorts, a vest and a panama - the prison uniform of any self-respecting family man.
Suddenly I notice the gaze of a lonely sitting old man, directed at the Russian license plates of my car. The old man looks thoughtful and meaningful. A leather vest, jeans, a tan, unruly gray hair and remnants of once impressive muscles - he seems to be one of those who fought with time to the last and, contrary to expectations, begged from his powerful rival a merciful draw in the form of the last ten years of free life.
"Si, Rusia," I nod to him. He smirks with his powerful lines. “You speak Italian,” he suddenly asks. “Not to speak, but understand. There is little Spanish dialect,” I appeal to the common past of the two peoples within the Roman Empire. "Do you like traveling alone?" "Yes, probably". The significant old man nods with all his meaningfulness, wishes me a happy journey, and, forgetting about my existence, plunges into the screen of his smartphone.
My supper is over, and I'm going to start on my way. I walk up to the car and see another elderly Swiss studying it. It seems that my finest hour has come. Here the story of my trip will be interesting to everyone. Desperate Russian. Desperado. I will be invited to television, I will write a memoir about my difficult life path. And when my lifeless, stoned body is found in the pool of my alpine residence, the Americans will make a film about my refined inner world - but it will not receive a single Oscar, about which the users of the movie search will arrange a shit in the comments for a whole week ... into two places, like a freak "(my free author's translation from Italian), - the Swiss interrupts the stream of events so well aligned. "Miskuzi, dear don, did not notice the markings," I try to hide my disappointment with a smile. I start the car and taxi onto the track. They are evil, these Swiss. And tomorrow there will also be an evening gas station - maybe everything will turn out differently on it.
У записи 15 лайков,
2 репостов.
2 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Алексей Лукашов
