Наверное, Венгрия - самая невероятная страна во всей Восточной Европе. Вот едешь ты спокойно по тихим-мирным и более-менее понятным для нас славянским городам и деревням, и тут вдруг из радиоприемника вместо привычного бубнежа причудливых вариаций знакомых слов доносится звук какой-то заколдованной, обреченной скрипки, а за ним, собственно, венгерская речь, звучание которой отсылает к диким и темным временам чернокнижников и древних проклятий.
Страна эта, будучи основанной кочевниками с далекого востока, когда-то жившими по соседству с хантами и манси, на протяжении тысячи лет была окружена славянской и германской культурами, попадая под влияние то первой, то второй, но при этом сумела сохранить свою неповторимую национальную специфику, которую ни с чем не перепутать.
На изучение Будапешта у меня выделено всего несколько часов, поэтому, не особо задумываясь, я беру первое попавшееся такси. Моим проводником в глубины мадьярской истории становится таксист по имени Аттила. Вдруг вспоминаю, что венгры действительно претендуют на то, чтобы считаться потомками гуннов и с трудом сдерживаю смех, когда осознаю всю метафоричность такого сочетания. Аттила Таксист. Будь я писателем, мне бы, наверное, хватило одного этого, дабы вдохновиться на создание романа про причуды двойственности природы человека. Дикий вождь кочевников, вынужденный в следующей своей жизни развозить туристов по достопримечательностям европейской столицы. Он одет в соответствии с безупречным корпоративным стилем своего таксопарка, но в каждом его движении и слове ощущается потерянность и неуверенность во всем, что его окружает. Он рассказывает мне, какое ужасное правительство в Венгрии, раз оно повышает налоги для простых работяг, говорит, как ему нравится президент Путин, потому что, видимо, венгерских работяг он не трогает, затем чуть не сбивает девушку, шагающую по пешеходному переходу, и, в завершение всего, забывает выложить квитанцию об оплате парковки под лобовое стекло, из-за чего попадает на приличный штраф и вновь награждает венгерские власти нелестными отзывами.
А вокруг всей этой трагедии маленького потомка гуннов, вынужденного искать свое место в современности, распростерся гордый Будапешт. Это совсем не та столица, которую ожидаешь увидеть в стране с населением 10 миллионов человек. Огромные величественные дворцы и площади, гордые монументы до небес, городские ворота, нависающие над потоком проезжающих через них машин, католические соборы и старинные кварталы - и все это объединяется каким-то особым венгерским сосредоточенным, серьёзным и мрачновато-задумчивым аристократизмом. Это не ветреный и легкомысленный Париж и тем более не строгий и холодный Берлин. Нет, Будапешт - это эдакий Джеймс Бонд среди европейских столиц. На первый взгляд он спокоен, почтенен и сдержан, но в глазах его читается страсть дикого музыканта, играющего на скрипке где-то перед огромным костром посреди лесной поляны. Он слишком суров и резок, чтобы понравиться каждому и слишком необычен и специфичен, чтобы оставить кого-либо равнодушным.
Я прощаюсь с Аттилой и ещё какое-то время гуляю по старым венгерским улочкам. Немного грустно, но мне пора ехать дальше на запад. Когда-то мадьяры ушли из сибирской тайги и стали вести кочевой образ жизни, обретя в итоге свой дом здесь, на Среднедунайской равнине. Прошло чуть более тысячи лет и вот, получается, и я повторил, в какой-то степени их путь. Я мысленно обещаю когда-нибудь обязательно вернуться сюда, выучить хотя бы с десяток фраз по-венгерски и просто ощутить на себе течение местной жизни. Но это все потом. После окончания моего большого путешествия. Кому как не им, потомкам кочевников-мадьяров, меня понять.
Страна эта, будучи основанной кочевниками с далекого востока, когда-то жившими по соседству с хантами и манси, на протяжении тысячи лет была окружена славянской и германской культурами, попадая под влияние то первой, то второй, но при этом сумела сохранить свою неповторимую национальную специфику, которую ни с чем не перепутать.
На изучение Будапешта у меня выделено всего несколько часов, поэтому, не особо задумываясь, я беру первое попавшееся такси. Моим проводником в глубины мадьярской истории становится таксист по имени Аттила. Вдруг вспоминаю, что венгры действительно претендуют на то, чтобы считаться потомками гуннов и с трудом сдерживаю смех, когда осознаю всю метафоричность такого сочетания. Аттила Таксист. Будь я писателем, мне бы, наверное, хватило одного этого, дабы вдохновиться на создание романа про причуды двойственности природы человека. Дикий вождь кочевников, вынужденный в следующей своей жизни развозить туристов по достопримечательностям европейской столицы. Он одет в соответствии с безупречным корпоративным стилем своего таксопарка, но в каждом его движении и слове ощущается потерянность и неуверенность во всем, что его окружает. Он рассказывает мне, какое ужасное правительство в Венгрии, раз оно повышает налоги для простых работяг, говорит, как ему нравится президент Путин, потому что, видимо, венгерских работяг он не трогает, затем чуть не сбивает девушку, шагающую по пешеходному переходу, и, в завершение всего, забывает выложить квитанцию об оплате парковки под лобовое стекло, из-за чего попадает на приличный штраф и вновь награждает венгерские власти нелестными отзывами.
А вокруг всей этой трагедии маленького потомка гуннов, вынужденного искать свое место в современности, распростерся гордый Будапешт. Это совсем не та столица, которую ожидаешь увидеть в стране с населением 10 миллионов человек. Огромные величественные дворцы и площади, гордые монументы до небес, городские ворота, нависающие над потоком проезжающих через них машин, католические соборы и старинные кварталы - и все это объединяется каким-то особым венгерским сосредоточенным, серьёзным и мрачновато-задумчивым аристократизмом. Это не ветреный и легкомысленный Париж и тем более не строгий и холодный Берлин. Нет, Будапешт - это эдакий Джеймс Бонд среди европейских столиц. На первый взгляд он спокоен, почтенен и сдержан, но в глазах его читается страсть дикого музыканта, играющего на скрипке где-то перед огромным костром посреди лесной поляны. Он слишком суров и резок, чтобы понравиться каждому и слишком необычен и специфичен, чтобы оставить кого-либо равнодушным.
Я прощаюсь с Аттилой и ещё какое-то время гуляю по старым венгерским улочкам. Немного грустно, но мне пора ехать дальше на запад. Когда-то мадьяры ушли из сибирской тайги и стали вести кочевой образ жизни, обретя в итоге свой дом здесь, на Среднедунайской равнине. Прошло чуть более тысячи лет и вот, получается, и я повторил, в какой-то степени их путь. Я мысленно обещаю когда-нибудь обязательно вернуться сюда, выучить хотя бы с десяток фраз по-венгерски и просто ощутить на себе течение местной жизни. Но это все потом. После окончания моего большого путешествия. Кому как не им, потомкам кочевников-мадьяров, меня понять.
Hungary is probably the most incredible country in all of Eastern Europe. Here you are driving calmly through the quiet, peaceful and more or less understandable for us Slavic towns and villages, and then suddenly, instead of the usual bubbling of bizarre variations of familiar words, the sound of some enchanted, doomed violin comes from the radio, and behind it, in fact, Hungarian speech , the sound of which refers to the wild and dark times of warlocks and ancient curses.
This country, being founded by nomads from the far east, who once lived in the neighborhood of the Khanty and Mansi, for a thousand years was surrounded by Slavic and Germanic cultures, falling under the influence of the first, then the second, but at the same time managed to preserve its unique national specificity which cannot be confused with anything.
I only have a few hours to explore Budapest, so, without thinking too much, I take the first taxi I come across. My guide into the depths of Magyar history is a taxi driver named Attila. Suddenly I remember that the Hungarians really claim to be considered the descendants of the Huns and can hardly hold back my laughter when I realize the metaphorical nature of such a combination. Attila Taxi driver. If I were a writer, this alone would probably have been enough for me to be inspired to create a novel about the quirks of the duality of human nature. The wild leader of the nomads, forced in his next life to deliver tourists to the sights of the European capital. He is dressed in accordance with the impeccable corporate style of his taxi company, but in his every move and word there is a sense of loss and uncertainty in everything that surrounds him. He tells me what a terrible government in Hungary, since it raises taxes for ordinary workers, says how much he likes President Putin, because, apparently, he does not touch Hungarian workers, then he almost knocks down a girl walking on a pedestrian crossing, and, at the end of all, he forgets to lay out the parking receipt under the windshield, which is why he gets a decent fine and again rewards the Hungarian authorities with unflattering reviews.
And around this whole tragedy of a little descendant of the Huns, forced to seek his place in modern times, proud Budapest spreads. This is not at all the capital you would expect to see in a country of 10 million. Huge majestic palaces and squares, proud monuments to the skies, city gates hanging over the stream of cars passing through them, Catholic cathedrals and old quarters - and all this is united by some kind of special Hungarian concentrated, serious and gloomy brooding aristocracy. This is not a windy and frivolous Paris, much less austere and cold Berlin. No, Budapest is a kind of James Bond among European capitals. At first glance, he is calm, respectable and restrained, but in his eyes one can read the passion of a wild musician playing the violin somewhere in front of a huge fire in the middle of a forest clearing. He is too harsh and harsh to please everyone and too unusual and specific to leave anyone indifferent.
I say goodbye to Attila and walk along the old Hungarian streets for a while. It's a little sad, but I have to go further west. Once upon a time, the Magyars left the Siberian taiga and began to lead a nomadic lifestyle, eventually finding their home here, on the Central Danube Plain. A little over a thousand years have passed and now, it turns out, and I repeated, to some extent, their path. I mentally promise to come back here someday, learn at least a dozen phrases in Hungarian and just feel the flow of local life. But that's all later. After the end of my long journey. Who else, if not them, the descendants of the Magyar nomads, understand me.
This country, being founded by nomads from the far east, who once lived in the neighborhood of the Khanty and Mansi, for a thousand years was surrounded by Slavic and Germanic cultures, falling under the influence of the first, then the second, but at the same time managed to preserve its unique national specificity which cannot be confused with anything.
I only have a few hours to explore Budapest, so, without thinking too much, I take the first taxi I come across. My guide into the depths of Magyar history is a taxi driver named Attila. Suddenly I remember that the Hungarians really claim to be considered the descendants of the Huns and can hardly hold back my laughter when I realize the metaphorical nature of such a combination. Attila Taxi driver. If I were a writer, this alone would probably have been enough for me to be inspired to create a novel about the quirks of the duality of human nature. The wild leader of the nomads, forced in his next life to deliver tourists to the sights of the European capital. He is dressed in accordance with the impeccable corporate style of his taxi company, but in his every move and word there is a sense of loss and uncertainty in everything that surrounds him. He tells me what a terrible government in Hungary, since it raises taxes for ordinary workers, says how much he likes President Putin, because, apparently, he does not touch Hungarian workers, then he almost knocks down a girl walking on a pedestrian crossing, and, at the end of all, he forgets to lay out the parking receipt under the windshield, which is why he gets a decent fine and again rewards the Hungarian authorities with unflattering reviews.
And around this whole tragedy of a little descendant of the Huns, forced to seek his place in modern times, proud Budapest spreads. This is not at all the capital you would expect to see in a country of 10 million. Huge majestic palaces and squares, proud monuments to the skies, city gates hanging over the stream of cars passing through them, Catholic cathedrals and old quarters - and all this is united by some kind of special Hungarian concentrated, serious and gloomy brooding aristocracy. This is not a windy and frivolous Paris, much less austere and cold Berlin. No, Budapest is a kind of James Bond among European capitals. At first glance, he is calm, respectable and restrained, but in his eyes one can read the passion of a wild musician playing the violin somewhere in front of a huge fire in the middle of a forest clearing. He is too harsh and harsh to please everyone and too unusual and specific to leave anyone indifferent.
I say goodbye to Attila and walk along the old Hungarian streets for a while. It's a little sad, but I have to go further west. Once upon a time, the Magyars left the Siberian taiga and began to lead a nomadic lifestyle, eventually finding their home here, on the Central Danube Plain. A little over a thousand years have passed and now, it turns out, and I repeated, to some extent, their path. I mentally promise to come back here someday, learn at least a dozen phrases in Hungarian and just feel the flow of local life. But that's all later. After the end of my long journey. Who else, if not them, the descendants of the Magyar nomads, understand me.
У записи 19 лайков,
4 репостов.
4 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Алексей Лукашов
