Летит душа, как под гору телега —
Чем дальше вниз, тем громче и быстрей!
Что станет с ней, скажи, в конце пробега,
Когда замрет у адовых дверей?
В каких летах она оставит тело:
Увядшее иль в полном цвете сил?
Какая разница, казалось, нету дела,
Коль жизни путь уже отколесил.
Но мне, скажу, есть разница и в этом,
Поскольку мне предписан только ад
(Как, впрочем, всем порядочным поэтам!),
А посему безмерно буду рад
Иметь не торс, не бицепс — это грубо! —
Они в аду мне просто ни к чему —
Хотел бы я иметь четыре зуба
Фарфоровых и вечных потому.
Замешанных на самых прочных глинах.
Два — вверх, два — вниз, или четыре в ряд.
Неважно. Были б копией змеиных.
А яд найду. Весь изойду на яд.
Чтоб всех, кого при жизни не дожалил,
Дожалить здесь уже наверняка.
Кто в креслах свились толстыми ужами,
Погрев на мне змеиные бока,
Почувствовали: рано в ад столкнули —
Я здесь в аду моложе и сильней.
Меня теперь не так-то просто — пулей,
И не загонишь в хлев моих коней!
И зубы есть. Не шатки и не слабы —
Фарфоровые — долго не сносить.
А ваши выпали. И, вот, теперь вы — жабы.
И вас, беззубых, есть чем укусить!
Любую, право, вынесут, нагрузку.
Ах, как приятно будет мне в аду
Чай с подлецами, с шельмами вприкуску
В 2000-каком-нибудь году!
Чем дальше вниз, тем громче и быстрей!
Что станет с ней, скажи, в конце пробега,
Когда замрет у адовых дверей?
В каких летах она оставит тело:
Увядшее иль в полном цвете сил?
Какая разница, казалось, нету дела,
Коль жизни путь уже отколесил.
Но мне, скажу, есть разница и в этом,
Поскольку мне предписан только ад
(Как, впрочем, всем порядочным поэтам!),
А посему безмерно буду рад
Иметь не торс, не бицепс — это грубо! —
Они в аду мне просто ни к чему —
Хотел бы я иметь четыре зуба
Фарфоровых и вечных потому.
Замешанных на самых прочных глинах.
Два — вверх, два — вниз, или четыре в ряд.
Неважно. Были б копией змеиных.
А яд найду. Весь изойду на яд.
Чтоб всех, кого при жизни не дожалил,
Дожалить здесь уже наверняка.
Кто в креслах свились толстыми ужами,
Погрев на мне змеиные бока,
Почувствовали: рано в ад столкнули —
Я здесь в аду моложе и сильней.
Меня теперь не так-то просто — пулей,
И не загонишь в хлев моих коней!
И зубы есть. Не шатки и не слабы —
Фарфоровые — долго не сносить.
А ваши выпали. И, вот, теперь вы — жабы.
И вас, беззубых, есть чем укусить!
Любую, право, вынесут, нагрузку.
Ах, как приятно будет мне в аду
Чай с подлецами, с шельмами вприкуску
В 2000-каком-нибудь году!
The soul flies like a cart downhill -
The further down you go, the louder and faster!
What will become of her, tell me, at the end of the run,
When will it freeze at the doors of hell?
In what age will she leave the body:
Withered or in full bloom?
What's the difference, it didn't seem to matter
Kohl life has already gone off the road.
But for me, I'll tell you, there is a difference in this,
Since only hell is prescribed for me
(As, however, to all decent poets!)
And therefore I will be immensely happy
Not having a torso or biceps is rude! -
I just don't need them in hell -
I wish I had four teeth
Porcelain and eternal because.
Mixed on the toughest clays.
Two up, two down, or four in a row.
Never mind. They would be a copy of the snake ones.
And I'll find the poison. All I will go to poison.
So that everyone who did not put out the pity during his life,
Pity here already for sure.
Who in the armchairs curled up with fat snakes,
Warmed up on me snake sides,
We felt: they pushed into hell early -
I'm younger and stronger here in hell.
Now it's not so easy for me - a bullet
And you can't drive my horses into the barn!
And there are teeth. Not shaky and not weak -
Porcelain - do not demolish for a long time.
And yours fell out. And now, you are toads.
And you, toothless, have something to bite!
Any, right, they will endure, load.
Oh, how nice it will be for me in hell
Tea with scoundrels, with rascals with a bite
In 2000, any year!
The further down you go, the louder and faster!
What will become of her, tell me, at the end of the run,
When will it freeze at the doors of hell?
In what age will she leave the body:
Withered or in full bloom?
What's the difference, it didn't seem to matter
Kohl life has already gone off the road.
But for me, I'll tell you, there is a difference in this,
Since only hell is prescribed for me
(As, however, to all decent poets!)
And therefore I will be immensely happy
Not having a torso or biceps is rude! -
I just don't need them in hell -
I wish I had four teeth
Porcelain and eternal because.
Mixed on the toughest clays.
Two up, two down, or four in a row.
Never mind. They would be a copy of the snake ones.
And I'll find the poison. All I will go to poison.
So that everyone who did not put out the pity during his life,
Pity here already for sure.
Who in the armchairs curled up with fat snakes,
Warmed up on me snake sides,
We felt: they pushed into hell early -
I'm younger and stronger here in hell.
Now it's not so easy for me - a bullet
And you can't drive my horses into the barn!
And there are teeth. Not shaky and not weak -
Porcelain - do not demolish for a long time.
And yours fell out. And now, you are toads.
And you, toothless, have something to bite!
Any, right, they will endure, load.
Oh, how nice it will be for me in hell
Tea with scoundrels, with rascals with a bite
In 2000, any year!
У записи 1 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Андрей Шаркатов
