это стишки и ничего больше.
но когда эти двое обратно пересекут польшу,
будет поздно, будет октябрь как-то невнятно.
будет поздно и в общем, ничего не понятно.
это стишки и ничего, ладно.
нечего повышать голос, кашлять надсадно.
пожалей, братец кролик охрипшие свои связки,
не расходуй попусту анекдоты, словечки, сказки.
пригодятся когда не будет другой отмазки.
это стишки и ничего, пусть их.
это наша жизнь. хоть и курам на смех,
но своя родная как три копейки
и привычная как ландшафт в видоискателе "Лейки".
это стишки и ничего проще.
даже сахар сложнее и если по правде, слаще.
тем более шоколадка, растаявшая в ладошке.
остается радости, хоть немножко.
фантик, листочек серебряный рожки да ножки.
это стишки и ничего после.
плюшевый медвежонок пластмассовый серый ослик
будут долго маяться в пограничном Бресте,
вырезать силуэты друг друга из бумаги и жести.
это стишки и никогда больше.
будет поздно, сентябрь запутанно и помято,
как граница польши в тридцать девятом.
будут, в общем, потемки. будет запутанно и невнятно,
как чужая душа, как американская виза,
полученная по ангельскому лендлизу.
это стишки и никого кроме
вас двоих в пустом европейском доме.
(с) Станислав Львовский
но когда эти двое обратно пересекут польшу,
будет поздно, будет октябрь как-то невнятно.
будет поздно и в общем, ничего не понятно.
это стишки и ничего, ладно.
нечего повышать голос, кашлять надсадно.
пожалей, братец кролик охрипшие свои связки,
не расходуй попусту анекдоты, словечки, сказки.
пригодятся когда не будет другой отмазки.
это стишки и ничего, пусть их.
это наша жизнь. хоть и курам на смех,
но своя родная как три копейки
и привычная как ландшафт в видоискателе "Лейки".
это стишки и ничего проще.
даже сахар сложнее и если по правде, слаще.
тем более шоколадка, растаявшая в ладошке.
остается радости, хоть немножко.
фантик, листочек серебряный рожки да ножки.
это стишки и ничего после.
плюшевый медвежонок пластмассовый серый ослик
будут долго маяться в пограничном Бресте,
вырезать силуэты друг друга из бумаги и жести.
это стишки и никогда больше.
будет поздно, сентябрь запутанно и помято,
как граница польши в тридцать девятом.
будут, в общем, потемки. будет запутанно и невнятно,
как чужая душа, как американская виза,
полученная по ангельскому лендлизу.
это стишки и никого кроме
вас двоих в пустом европейском доме.
(с) Станислав Львовский
these are rhymes and nothing else.
but when these two cross back across Poland,
it will be late, it will be October, somehow indistinct.
it will be late and in general, nothing is clear.
these are rhymes and nothing, okay.
there is no need to raise your voice, coughing harshly.
have pity, brother rabbit, for your hoarse ligaments,
do not waste anecdotes, words, fairy tales.
useful when there is no other excuse.
these are rhymes and nothing, let them.
it is our life. although the chickens are laughing,
but your own is like three kopecks
and familiar as the landscape in the viewfinder "Leica".
these are rhymes and nothing easier.
even sugar is harder and, in truth, sweeter.
all the more chocolate melted in the palm.
there is still a little joy left.
candy wrapper, silver leaf horns and legs.
these are rhymes and nothing after.
teddy bear plastic gray donkey
will toil for a long time in the border Brest,
cut out silhouettes of each other from paper and tin.
these are rhymes and never again.
it will be late, September is tangled and rumpled,
as the border of Poland in the thirty-ninth.
there will be, in general, darkness. will be confusing and indistinct,
like someone else's soul, like an American visa,
received from the angelic lend-lease.
these are rhymes and no one else
you two in an empty European house.
(c) Stanislav Lvovsky
but when these two cross back across Poland,
it will be late, it will be October, somehow indistinct.
it will be late and in general, nothing is clear.
these are rhymes and nothing, okay.
there is no need to raise your voice, coughing harshly.
have pity, brother rabbit, for your hoarse ligaments,
do not waste anecdotes, words, fairy tales.
useful when there is no other excuse.
these are rhymes and nothing, let them.
it is our life. although the chickens are laughing,
but your own is like three kopecks
and familiar as the landscape in the viewfinder "Leica".
these are rhymes and nothing easier.
even sugar is harder and, in truth, sweeter.
all the more chocolate melted in the palm.
there is still a little joy left.
candy wrapper, silver leaf horns and legs.
these are rhymes and nothing after.
teddy bear plastic gray donkey
will toil for a long time in the border Brest,
cut out silhouettes of each other from paper and tin.
these are rhymes and never again.
it will be late, September is tangled and rumpled,
as the border of Poland in the thirty-ninth.
there will be, in general, darkness. will be confusing and indistinct,
like someone else's soul, like an American visa,
received from the angelic lend-lease.
these are rhymes and no one else
you two in an empty European house.
(c) Stanislav Lvovsky
У записи 9 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Татьяна Богатырева
