Oна всегда громко стонала, когда мы занимались любовью, и пахла кокосом и апельсинами - на мочках ушей, сопела мне в плечо и спала, сжав колени. Я обнимал её и понимал: у меня в руках - мир, я боялся за неё, отпускал в дождь и звонил потом: "Ты не промокла?" Она говорила, что смелая и грозная, я смеялся - она? - её тело - плавные изгибы - умещалось в двух моих ладонях, когда я сжимал её, она плакала, когда мама кричала на неё, у меня дома, я всегда грел квартиру перед её приходом, пила водку и засыпала перед телевизором.
Я любил её длинные ресницы, тушь в соли и сладкие запястья, целовал всю, мокрую и мою (мою?), обладал ей и плакал, кусая подушки, когда она спала рядом - женщина, моя маленькая уже женщина, маленькая дюймовочка, я страстно звал её моей принцессой и любил шептать в метро, что никому никогда её не отдам.
Она умещалась в моих ладонях, как в сердце - там был запах её духов и тела; всё моё нутро не желало отдавать её никому, не отпускать вечерами и утрами, она смеялась и кусала меня за плечо: "Отпусти, мне же на учёбу, опоздаю, эй!"
Я любил её длинные ресницы, тушь в соли и сладкие запястья, целовал всю, мокрую и мою (мою?), обладал ей и плакал, кусая подушки, когда она спала рядом - женщина, моя маленькая уже женщина, маленькая дюймовочка, я страстно звал её моей принцессой и любил шептать в метро, что никому никогда её не отдам.
Она умещалась в моих ладонях, как в сердце - там был запах её духов и тела; всё моё нутро не желало отдавать её никому, не отпускать вечерами и утрами, она смеялась и кусала меня за плечо: "Отпусти, мне же на учёбу, опоздаю, эй!"
She always moaned loudly when we made love, and smelled of coconut and oranges on her earlobes, sniffed on my shoulder and slept with her knees squeezed. I hugged her and understood: I had the world in my hands, I was afraid for her, let her go in the rain and called later: "You weren't wet?" She said that she was brave and formidable, I laughed - is she? - her body - smooth curves - fit in my two palms, when I squeezed her, she cried when my mother shouted at her, at my house, I always warmed the apartment before her arrival, drank vodka and fell asleep in front of the TV.
I loved her long eyelashes, mascara in salt and sweet wrists, I kissed everything, wet and mine (mine?), Possessed her and cried, biting the pillows when she slept next to - a woman, my little woman, little thumbelina, I passionately called her my princess and loved to whisper in the subway that I would never give her to anyone.
She fit in my palms, as in my heart - there was the smell of her perfume and body; all my insides did not want to give it to anyone, not to let it go in the evenings and mornings, she laughed and bit my shoulder: "Let go, I’m going to school, I’ll be late, hey!"
I loved her long eyelashes, mascara in salt and sweet wrists, I kissed everything, wet and mine (mine?), Possessed her and cried, biting the pillows when she slept next to - a woman, my little woman, little thumbelina, I passionately called her my princess and loved to whisper in the subway that I would never give her to anyone.
She fit in my palms, as in my heart - there was the smell of her perfume and body; all my insides did not want to give it to anyone, not to let it go in the evenings and mornings, she laughed and bit my shoulder: "Let go, I’m going to school, I’ll be late, hey!"
У записи 1 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Юлия Громова
