Полезно всем к прочтению :)
-Шпынять маму запрещается-
Мать впервые слышит, что она плохая мать, довольно скоро после рождения ребенка. Папу бесит, что ребенок кричит, не спит, что мать берет его на руки, не берет его на руки, кладет с собой спать, уходит спать к нему, что она нервничает из-за каждого чиха и в квартире у нее не убрано. Весь день дома сидела — что делала? Убрать было трудно? Затем подключаются бабушки: кормишь не так, расписания нет, разговаривает он у тебя плохо, занимаешься с ним мало, мало порешь, мало любишь, мало дрючишь — все, все неправильно!
Потом вступают родительницы в песочнице, бабки у подъезда и воспитатели детсадов. Ну и врачи еще, особая статья: о чем вы вообще думаете, вы что — угробить хотите своего ребенка? Да, спасибо, с самого рождения этого и добиваюсь.
К тому моменту, как ребенок пойдет в школу, его мать вздрагивает уже от каждого обращенного к ней слова, сжимается, ожидая удара, готова в любой момент быстро спрятать ребенка за спину, повернуться лицом к опасности и оскалить зубы, как зажатая в угол волчица, которая из последних сил защищает своего волчонка. Потом, правда, когда она прогонит нападающего лаем, воем, клацаньем зубов и угрожающим топорщением шерсти на загривке, она устроит своему волчонку такую трепку, что мало не покажется: как смел меня позорить? Сколько я еще из-за тебя буду краснеть-бледнеть?
В школе, ясное дело, маме ничего утешительного не скажут, кроме того, что с ребенком надо заниматься, что с ним надо делать домашнюю работу, что надо ему объяснять, как себя вести, и потребуют, чтобы она наладила его поведение в классе, как если бы у нее был пульт дистанционного управления ребенком. К концу школы мать уже будет знать, что ее ребенок никчемен, ЕГЭ не сдаст, в дворники не возьмут, короче, полное педагогическое фиаско. Дома отец убежден, что мать испортила ребенка своей мягкостью, а бабушки уверены, что она его и не кормит даже.
Россия — страна недружелюбная к детям. На отдыхе, в транспорте, в дороге, на улице на мать обращены бдительные взоры сограждан, готовых по любому поводу испустить дидактическое замечание. Не легче и в храме, где бесчинствующих детей не особенно любят — и мать ребенка, который устал, капризничает или отправился топать по храму во время чтения Евангелия, чего только не наслушается.
Хотя я знаю один храм, где детей, способных стоять на службе, а не висеть на маме, всегда приглашают стоять впереди. Там они видят не чужие спины, а богослужение: как поют, кто читает, много ли осталось, что делает батюшка... кто устал — отвлекается, поправляет свечи в подсвечниках, может присесть даже на скамеечку. За спинами мамы и бабушки, которые вовремя напомнят, когда встать, когда петь, когда перекреститься.
Знаю бабушек, которые, видя, как изнылся ребенок во время долгого чтения молитв перед причастием, могут предложить маме подержать его на руках, а то и вовсе погулять с ним в церковном дворе, чтобы мама сама пришла в себя и помолилась перед причастием.
Знаю учительницу, которая на собрании два часа рассказывала родителям — вместе, а потом порознь, — какой у них прекрасный класс, какие в нем отличные талантливые дети и как с ними здорово работать. Родители ушли домой настолько озадаченные, что некоторые по дороге даже купили торт к чаю.
Я видела женщину, которая в самолете просто забрала у замотанной мамы ноющую четырехлетку и всю дорогу рисовала с ней в тетрадке, читала с ней Маршака и Чуковского, занималась пальчиковыми играми — и даже позволила маме немного поспать, а соседям — лететь в тишине.
Видела другую, которая, когда ее кресло сзади пинал ногами чужой ребенок, обернулась и вместо сакраментального «Мамаша, успокойте своего ребенка» сказала: «Малыш, ты пинаешь меня в спину, это очень неприятно, пожалуйста, не делай этого».
Однажды я ехала домой в маршрутке с перчаточной куклой-медведем в сумке. Напротив сидела девочка лет пяти, которой было скучно. Она ерзала, болтала ногами, донимала маму вопросами, пихала соседей. Когда медведь помахал ей лапой из сумки, она чуть не свалилась с сиденья от изумления. Мы всю дорогу играли с медведем, а мама смотрела с недоверчивым ужасом, готовая в любой момент отнять ребенка, отобрать медведя, всучить его мне обратно, рявкнуть, чтобы дочь сидела смирно и неподвижно, и загрызть любого, кто посмеет что-то сказать. Это уже условный рефлекс, это застарелая привычка не ждать от окружающих ничего хорошего.
Я помню, как бабушка или дедушка забирали у меня ночью вопящего младенца, сказав просто «поспи», хотя им завтра на работу; как муж, не давая алгебре доесть нас с ребенком, быстро и весело заканчивал с ним уроки, как меня подстраховывали, подхватывали и помогали — домашние, подруги, коллеги.
Я помню попутчицу, которая терпела ночные крики моей трехлетней дочери в поезде, и продавщицу, которая подарила ей банан, когда наш рейс задержали на 18 часов и ошалевший ребенок пулей носился по аэропорту. Помню с благодарностью тех, кто помогал поднять перевернувшуюся коляску, пропускал без очереди в общественный туалет, протягивал платочки, когда у сына на улице шла из носа кровь, дарил просто так шарики, смешил плачущего ребенка. И мне всегда кажется, что я обязана вернуть это все другим людям.
Всякой маме трудно. Она не все знает и не все умеет, она не всегда еще сама достигла той степени психической зрелости, взрослости, доброжелательности, уверенности в себе, которая позволяет ей в любой кризисной ситуации сохранять присутствие духа и принимать правильные решения. Мама делает ошибки, занимаясь самым главным делом и самым дорогим человеком в жизни. Она видит это и не знает, как их исправить. Ей и так кажется, что она все делает не так и неправильно; она в душе перфекционистка и хочет все сделать идеально, но идеально не может и ждет, съежившись, что ей сейчас опять поставят двойку. Не надо добивать ее.
Иногда ее стоит поддержать хорошим словом, заметить у ребенка прогресс, похвалить ее усилия, сказать ей что-то хорошее про ее ребенка, ненавязчиво предложить помощь. И не торопиться осуждать, тыкать пальцем, воспитывать и делать замечания. А если жалуется — слушать, а не поучать. А если плачет — обнять и пожалеть.
Потому что она мама, она делает самую трудную, неблагодарную, полезную работу в мире. Работу, за которую не платят, не хвалят, не повышают по службе, не дают поощрений. Работу, в которой много провалов и падений и слишком редко кажется, что чего-то достигла.
Можно даже не хвалить, наверное. Не помогать, не развлекать чужих детей, не играть с ними, не говорить хороших слов.
Просто не шпынять на каждом шагу. Уже будет огромное облегчение.
-Шпынять маму запрещается-
Мать впервые слышит, что она плохая мать, довольно скоро после рождения ребенка. Папу бесит, что ребенок кричит, не спит, что мать берет его на руки, не берет его на руки, кладет с собой спать, уходит спать к нему, что она нервничает из-за каждого чиха и в квартире у нее не убрано. Весь день дома сидела — что делала? Убрать было трудно? Затем подключаются бабушки: кормишь не так, расписания нет, разговаривает он у тебя плохо, занимаешься с ним мало, мало порешь, мало любишь, мало дрючишь — все, все неправильно!
Потом вступают родительницы в песочнице, бабки у подъезда и воспитатели детсадов. Ну и врачи еще, особая статья: о чем вы вообще думаете, вы что — угробить хотите своего ребенка? Да, спасибо, с самого рождения этого и добиваюсь.
К тому моменту, как ребенок пойдет в школу, его мать вздрагивает уже от каждого обращенного к ней слова, сжимается, ожидая удара, готова в любой момент быстро спрятать ребенка за спину, повернуться лицом к опасности и оскалить зубы, как зажатая в угол волчица, которая из последних сил защищает своего волчонка. Потом, правда, когда она прогонит нападающего лаем, воем, клацаньем зубов и угрожающим топорщением шерсти на загривке, она устроит своему волчонку такую трепку, что мало не покажется: как смел меня позорить? Сколько я еще из-за тебя буду краснеть-бледнеть?
В школе, ясное дело, маме ничего утешительного не скажут, кроме того, что с ребенком надо заниматься, что с ним надо делать домашнюю работу, что надо ему объяснять, как себя вести, и потребуют, чтобы она наладила его поведение в классе, как если бы у нее был пульт дистанционного управления ребенком. К концу школы мать уже будет знать, что ее ребенок никчемен, ЕГЭ не сдаст, в дворники не возьмут, короче, полное педагогическое фиаско. Дома отец убежден, что мать испортила ребенка своей мягкостью, а бабушки уверены, что она его и не кормит даже.
Россия — страна недружелюбная к детям. На отдыхе, в транспорте, в дороге, на улице на мать обращены бдительные взоры сограждан, готовых по любому поводу испустить дидактическое замечание. Не легче и в храме, где бесчинствующих детей не особенно любят — и мать ребенка, который устал, капризничает или отправился топать по храму во время чтения Евангелия, чего только не наслушается.
Хотя я знаю один храм, где детей, способных стоять на службе, а не висеть на маме, всегда приглашают стоять впереди. Там они видят не чужие спины, а богослужение: как поют, кто читает, много ли осталось, что делает батюшка... кто устал — отвлекается, поправляет свечи в подсвечниках, может присесть даже на скамеечку. За спинами мамы и бабушки, которые вовремя напомнят, когда встать, когда петь, когда перекреститься.
Знаю бабушек, которые, видя, как изнылся ребенок во время долгого чтения молитв перед причастием, могут предложить маме подержать его на руках, а то и вовсе погулять с ним в церковном дворе, чтобы мама сама пришла в себя и помолилась перед причастием.
Знаю учительницу, которая на собрании два часа рассказывала родителям — вместе, а потом порознь, — какой у них прекрасный класс, какие в нем отличные талантливые дети и как с ними здорово работать. Родители ушли домой настолько озадаченные, что некоторые по дороге даже купили торт к чаю.
Я видела женщину, которая в самолете просто забрала у замотанной мамы ноющую четырехлетку и всю дорогу рисовала с ней в тетрадке, читала с ней Маршака и Чуковского, занималась пальчиковыми играми — и даже позволила маме немного поспать, а соседям — лететь в тишине.
Видела другую, которая, когда ее кресло сзади пинал ногами чужой ребенок, обернулась и вместо сакраментального «Мамаша, успокойте своего ребенка» сказала: «Малыш, ты пинаешь меня в спину, это очень неприятно, пожалуйста, не делай этого».
Однажды я ехала домой в маршрутке с перчаточной куклой-медведем в сумке. Напротив сидела девочка лет пяти, которой было скучно. Она ерзала, болтала ногами, донимала маму вопросами, пихала соседей. Когда медведь помахал ей лапой из сумки, она чуть не свалилась с сиденья от изумления. Мы всю дорогу играли с медведем, а мама смотрела с недоверчивым ужасом, готовая в любой момент отнять ребенка, отобрать медведя, всучить его мне обратно, рявкнуть, чтобы дочь сидела смирно и неподвижно, и загрызть любого, кто посмеет что-то сказать. Это уже условный рефлекс, это застарелая привычка не ждать от окружающих ничего хорошего.
Я помню, как бабушка или дедушка забирали у меня ночью вопящего младенца, сказав просто «поспи», хотя им завтра на работу; как муж, не давая алгебре доесть нас с ребенком, быстро и весело заканчивал с ним уроки, как меня подстраховывали, подхватывали и помогали — домашние, подруги, коллеги.
Я помню попутчицу, которая терпела ночные крики моей трехлетней дочери в поезде, и продавщицу, которая подарила ей банан, когда наш рейс задержали на 18 часов и ошалевший ребенок пулей носился по аэропорту. Помню с благодарностью тех, кто помогал поднять перевернувшуюся коляску, пропускал без очереди в общественный туалет, протягивал платочки, когда у сына на улице шла из носа кровь, дарил просто так шарики, смешил плачущего ребенка. И мне всегда кажется, что я обязана вернуть это все другим людям.
Всякой маме трудно. Она не все знает и не все умеет, она не всегда еще сама достигла той степени психической зрелости, взрослости, доброжелательности, уверенности в себе, которая позволяет ей в любой кризисной ситуации сохранять присутствие духа и принимать правильные решения. Мама делает ошибки, занимаясь самым главным делом и самым дорогим человеком в жизни. Она видит это и не знает, как их исправить. Ей и так кажется, что она все делает не так и неправильно; она в душе перфекционистка и хочет все сделать идеально, но идеально не может и ждет, съежившись, что ей сейчас опять поставят двойку. Не надо добивать ее.
Иногда ее стоит поддержать хорошим словом, заметить у ребенка прогресс, похвалить ее усилия, сказать ей что-то хорошее про ее ребенка, ненавязчиво предложить помощь. И не торопиться осуждать, тыкать пальцем, воспитывать и делать замечания. А если жалуется — слушать, а не поучать. А если плачет — обнять и пожалеть.
Потому что она мама, она делает самую трудную, неблагодарную, полезную работу в мире. Работу, за которую не платят, не хвалят, не повышают по службе, не дают поощрений. Работу, в которой много провалов и падений и слишком редко кажется, что чего-то достигла.
Можно даже не хвалить, наверное. Не помогать, не развлекать чужих детей, не играть с ними, не говорить хороших слов.
Просто не шпынять на каждом шагу. Уже будет огромное облегчение.
Useful for everyone to read :)
-It is prohibited to sprinkle mom-
The mother hears for the first time that she is a bad mother, quite soon after the birth of the child. Dad enrages that the child is screaming, does not sleep, that the mother takes him in her arms, does not take him in her arms, puts him to bed with her, goes to sleep with him, that she is nervous because of every sneeze and her apartment is not cleaned. I sat at home all day - what did you do? Was it difficult to clean? Then the grandmothers connect: you feed the wrong way, there is no schedule, he speaks badly with you, you do little with him, you chop a little, you love a little, you screw up a little - everything, everything is wrong!
Then the parents enter the sandbox, the grandmothers at the entrance and the kindergarten teachers. Well, the doctors also, a special article: what do you even think about, do you want to ditch your child? Yes, thank you, I have been striving for this since birth.
By the time the child goes to school, his mother flinches from every word addressed to her, shrinks, expecting a blow, is ready at any moment to quickly hide the child behind her back, turn to face danger and bared her teeth like a she-wolf squeezed into a corner, which, with the last of her strength, protects her wolf cub. Then, however, when she chases the attacker away with barking, howling, clattering of teeth and threatening puffing of fur on the back of the neck, she will give her wolf cub such a beating that it will not seem a little: how dare you disgrace me? How long will I blush-blush because of you?
At school, of course, mom will not be told anything comforting, except that you need to deal with the child, that you need to do homework with him, that you need to explain to him how to behave, and they will demand that she adjust his behavior in the classroom, like if she had a remote control baby. By the end of school, the mother will already know that her child is worthless, she will not pass the exam, they will not be taken to the janitors, in short, a complete pedagogical fiasco. At home, the father is convinced that the mother spoiled the child with her gentleness, and the grandmothers are sure that she does not even feed him.
Russia is a child-unfriendly country. On vacation, in transport, on the road, on the street, the watchful eyes of fellow citizens are turned to the mother, ready to emit a didactic remark on any occasion. It is not easier in the church, where the violent children are not particularly loved - and the mother of the child who is tired, capricious or went to stomp around the temple while reading the Gospel, which just does not hear enough.
Although I know one temple where children who are able to stand at the service, and not hang on their mother, are always invited to stand in front. There they see not the backs of others, but the divine service: how they sing, who is reading, how much is left, what is the father doing ... who is tired - is distracted, straightens the candles in the candlesticks, can even sit on a bench. Behind the backs of mothers and grandmothers, who will remind in time when to get up, when to sing, when to cross.
I know grandmothers who, seeing how a child has worn out during a long reading of prayers before communion, can invite his mother to hold him in her arms, or even walk with him in the churchyard so that my mother herself will come to herself and pray before communion.
I know a teacher who told her parents for two hours at a meeting - together and then separately - what a great class they have, what great talented children they have, and how great it is to work with them. The parents went home so puzzled that some even bought a cake for tea on the way.
I saw a woman who, on the plane, simply took a aching four-year-old from her overwhelmed mother and drew with her in a notebook all the way, read Marshak and Chukovsky with her, played finger games - and even allowed my mother to sleep a little and the neighbors to fly in silence.
I saw another, who, when her chair was kicked from behind by someone else's child, turned around and instead of the sacramental “Mommy, calm your child” said: “Kid, you kick me in the back, it's very unpleasant, please don't do it.”
Once I was driving home in a minibus with a glove bear doll in my bag. Opposite was a girl of about five who was bored. She fidgeted, dangled her legs, pestered her mother with questions, shoved her neighbors. When the bear waved her paw out of the bag, she almost fell off the seat in amazement. We played with the bear all the way, and my mother watched with incredulous horror, ready at any moment to take away the child, take the bear, hand it back to me, bark so that the daughter would sit still and motionless, and bite anyone who dares to say something. This is already a conditioned reflex, this is a long-standing habit of not expecting anything good from others.
I remember how my grandmother or grandfather took away the screaming baby from me at night, saying simply "sleep", although they will have to work tomorrow; as a husband, not letting the child and me finish the algebra, he quickly and cheerfully finished his lessons with him, how they insured me, picked up and helped me - at home, friends, colleagues.
I remember a fellow traveler who endured the night screams of my three-year-old daughter on the train, and the saleswoman who gave her a banana when our flight was delayed by 18 hours and a crazed child was rushing around the airport like a bullet. I remember with gratitude those who helped lift the overturned stroller, skipped the queue at
-It is prohibited to sprinkle mom-
The mother hears for the first time that she is a bad mother, quite soon after the birth of the child. Dad enrages that the child is screaming, does not sleep, that the mother takes him in her arms, does not take him in her arms, puts him to bed with her, goes to sleep with him, that she is nervous because of every sneeze and her apartment is not cleaned. I sat at home all day - what did you do? Was it difficult to clean? Then the grandmothers connect: you feed the wrong way, there is no schedule, he speaks badly with you, you do little with him, you chop a little, you love a little, you screw up a little - everything, everything is wrong!
Then the parents enter the sandbox, the grandmothers at the entrance and the kindergarten teachers. Well, the doctors also, a special article: what do you even think about, do you want to ditch your child? Yes, thank you, I have been striving for this since birth.
By the time the child goes to school, his mother flinches from every word addressed to her, shrinks, expecting a blow, is ready at any moment to quickly hide the child behind her back, turn to face danger and bared her teeth like a she-wolf squeezed into a corner, which, with the last of her strength, protects her wolf cub. Then, however, when she chases the attacker away with barking, howling, clattering of teeth and threatening puffing of fur on the back of the neck, she will give her wolf cub such a beating that it will not seem a little: how dare you disgrace me? How long will I blush-blush because of you?
At school, of course, mom will not be told anything comforting, except that you need to deal with the child, that you need to do homework with him, that you need to explain to him how to behave, and they will demand that she adjust his behavior in the classroom, like if she had a remote control baby. By the end of school, the mother will already know that her child is worthless, she will not pass the exam, they will not be taken to the janitors, in short, a complete pedagogical fiasco. At home, the father is convinced that the mother spoiled the child with her gentleness, and the grandmothers are sure that she does not even feed him.
Russia is a child-unfriendly country. On vacation, in transport, on the road, on the street, the watchful eyes of fellow citizens are turned to the mother, ready to emit a didactic remark on any occasion. It is not easier in the church, where the violent children are not particularly loved - and the mother of the child who is tired, capricious or went to stomp around the temple while reading the Gospel, which just does not hear enough.
Although I know one temple where children who are able to stand at the service, and not hang on their mother, are always invited to stand in front. There they see not the backs of others, but the divine service: how they sing, who is reading, how much is left, what is the father doing ... who is tired - is distracted, straightens the candles in the candlesticks, can even sit on a bench. Behind the backs of mothers and grandmothers, who will remind in time when to get up, when to sing, when to cross.
I know grandmothers who, seeing how a child has worn out during a long reading of prayers before communion, can invite his mother to hold him in her arms, or even walk with him in the churchyard so that my mother herself will come to herself and pray before communion.
I know a teacher who told her parents for two hours at a meeting - together and then separately - what a great class they have, what great talented children they have, and how great it is to work with them. The parents went home so puzzled that some even bought a cake for tea on the way.
I saw a woman who, on the plane, simply took a aching four-year-old from her overwhelmed mother and drew with her in a notebook all the way, read Marshak and Chukovsky with her, played finger games - and even allowed my mother to sleep a little and the neighbors to fly in silence.
I saw another, who, when her chair was kicked from behind by someone else's child, turned around and instead of the sacramental “Mommy, calm your child” said: “Kid, you kick me in the back, it's very unpleasant, please don't do it.”
Once I was driving home in a minibus with a glove bear doll in my bag. Opposite was a girl of about five who was bored. She fidgeted, dangled her legs, pestered her mother with questions, shoved her neighbors. When the bear waved her paw out of the bag, she almost fell off the seat in amazement. We played with the bear all the way, and my mother watched with incredulous horror, ready at any moment to take away the child, take the bear, hand it back to me, bark so that the daughter would sit still and motionless, and bite anyone who dares to say something. This is already a conditioned reflex, this is a long-standing habit of not expecting anything good from others.
I remember how my grandmother or grandfather took away the screaming baby from me at night, saying simply "sleep", although they will have to work tomorrow; as a husband, not letting the child and me finish the algebra, he quickly and cheerfully finished his lessons with him, how they insured me, picked up and helped me - at home, friends, colleagues.
I remember a fellow traveler who endured the night screams of my three-year-old daughter on the train, and the saleswoman who gave her a banana when our flight was delayed by 18 hours and a crazed child was rushing around the airport like a bullet. I remember with gratitude those who helped lift the overturned stroller, skipped the queue at
У записи 8 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Катя Шорникова
