И разделась моя госпожа догола;
Все сняла, не сняла лишь своих украшений,
Одалиской на вид мавританской была,
И не мог избежать я таких искушений.
Заплясала звезда, как всегда, весела,
Ослепительный мир, где металл и каменья;
Звук со светом совпал, мне плясунья мила;
Для нее в темноте не бывает затменья.
Уступая любви, прилегла на диван,
Улыбается мне с высоты безмятежно;
Устремляюсь я к ней, как седой океан
Обнимает скалу исступленно и нежно.
Насладилась игрой соблазнительных поз
И глядит на меня укрощенной тигрицей,
Так чиста в череде страстных метаморфоз,
Что за каждый мой взгляд награжден я сторицей.
Этот ласковый лоск чрева, чресел и ног,
Лебединый изгиб ненаглядного сада
Восхищали меня, но дороже залог -
Груди-гроздья, краса моего винограда;
Этих прелестей рать краше вкрадчивых грез;
Кротче ангелов зла на меня нападала,
Угрожая разбить мой хрустальный утес,
Где спокойно душа до сих пор восседала.
Отвести я не мог зачарованных глаз,
Дикой далью влекли меня смуглые тропы;
Безбородого стан и девический таз,
Роскошь бедер тугих, телеса Антиопы!
Свет погас; догорал в полумраке камин,
Он светился чуть-чуть, никого не тревожа;
И казалось, бежит у ней в жилах кармин,
И при вздохах огня амброй лоснится кожа.
Все сняла, не сняла лишь своих украшений,
Одалиской на вид мавританской была,
И не мог избежать я таких искушений.
Заплясала звезда, как всегда, весела,
Ослепительный мир, где металл и каменья;
Звук со светом совпал, мне плясунья мила;
Для нее в темноте не бывает затменья.
Уступая любви, прилегла на диван,
Улыбается мне с высоты безмятежно;
Устремляюсь я к ней, как седой океан
Обнимает скалу исступленно и нежно.
Насладилась игрой соблазнительных поз
И глядит на меня укрощенной тигрицей,
Так чиста в череде страстных метаморфоз,
Что за каждый мой взгляд награжден я сторицей.
Этот ласковый лоск чрева, чресел и ног,
Лебединый изгиб ненаглядного сада
Восхищали меня, но дороже залог -
Груди-гроздья, краса моего винограда;
Этих прелестей рать краше вкрадчивых грез;
Кротче ангелов зла на меня нападала,
Угрожая разбить мой хрустальный утес,
Где спокойно душа до сих пор восседала.
Отвести я не мог зачарованных глаз,
Дикой далью влекли меня смуглые тропы;
Безбородого стан и девический таз,
Роскошь бедер тугих, телеса Антиопы!
Свет погас; догорал в полумраке камин,
Он светился чуть-чуть, никого не тревожа;
И казалось, бежит у ней в жилах кармин,
И при вздохах огня амброй лоснится кожа.
And my mistress stripped naked;
She took off everything, did not take off only her jewelry,
Odalisque in appearance was Moorish,
And I could not avoid such temptations.
The star danced, as always, cheerful,
A dazzling world where metal and stones;
The sound coincided with the light, the dancer is sweet to me;
For her, there is no eclipse in the dark.
Yielding to love, lay down on the sofa
Smiling at me from a height serenely;
I rush to her like a gray ocean
Embraces the rock frenziedly and tenderly.
Enjoyed the play of seductive poses
And she looks at me like a tamed tigress,
So pure in a series of passionate metamorphoses
That for every glance I have been awarded a hundredfold.
This tender gloss of the womb, loins and legs,
Swan bend of the beloved garden
They admired me, but the deposit is more expensive -
Cluster breasts, the beauty of my grapes;
These delights of the host are more beautiful than insinuating dreams;
Mild than angels of evil she attacked me,
Threatening to break my crystal cliff
Where the soul still sat quietly.
I could not take my enchanted eyes
Dark paths drew me to the wild distance;
Beardless camp and girlish pelvis,
Luxury of tight thighs, the body of Antiope!
The light turned off; the fireplace was burning down in the twilight,
It glowed slightly, not disturbing anyone;
And it seemed that carmine was running in her veins,
And with the sighs of fire, the skin shines with ambergris.
She took off everything, did not take off only her jewelry,
Odalisque in appearance was Moorish,
And I could not avoid such temptations.
The star danced, as always, cheerful,
A dazzling world where metal and stones;
The sound coincided with the light, the dancer is sweet to me;
For her, there is no eclipse in the dark.
Yielding to love, lay down on the sofa
Smiling at me from a height serenely;
I rush to her like a gray ocean
Embraces the rock frenziedly and tenderly.
Enjoyed the play of seductive poses
And she looks at me like a tamed tigress,
So pure in a series of passionate metamorphoses
That for every glance I have been awarded a hundredfold.
This tender gloss of the womb, loins and legs,
Swan bend of the beloved garden
They admired me, but the deposit is more expensive -
Cluster breasts, the beauty of my grapes;
These delights of the host are more beautiful than insinuating dreams;
Mild than angels of evil she attacked me,
Threatening to break my crystal cliff
Where the soul still sat quietly.
I could not take my enchanted eyes
Dark paths drew me to the wild distance;
Beardless camp and girlish pelvis,
Luxury of tight thighs, the body of Antiope!
The light turned off; the fireplace was burning down in the twilight,
It glowed slightly, not disturbing anyone;
And it seemed that carmine was running in her veins,
And with the sighs of fire, the skin shines with ambergris.
У записи 3 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Виталий Прокопенко
