ЦЕНЗУРА: когда-то, для того чтобы некоторые идеи, сочтенные находящимся у власти правительством вредными, не дошли до широкой публики, был учрежден институт подавления: государственная цензура, в обязанности которой входило просто-напросто запрещать пропаганду слишком «опасных» произведений.
Сегодня у цензуры иной облик. Речь идет уже не об уничтожении, а о переизбытке. Уже никто не знает, как среди моря информации среднего пошиба найти что-то интересное. Штампуя тоннами диски однообразного содержания, продюсеры не дают пробиться на свет новым музыкальным движениям. Печатая миллионы книг в месяц, издатели душат новые литературные течения, которые, кстати, все равно утонули бы в океане выпускаемых изданий. Обилие пошлости убивает самобытное творчество, и даже критики, которые должны были бы выбирать что-то изо всей этой массы, не могут все прочесть, увидеть и прослушать.
В результате мы приходим к парадоксу: чем больше появляется телевизионных каналов, радиостанций, журналов, рекламных выпусков, тем меньше возможностей для оригинального творчества. Серость размножается.
Таким образом, мы возвращаемся к прежней задаче: ничто необычное, что может поставить под сомнение действующую систему, появляться не должно. Сколько энергии идет на то, чтобы ничего не развивалось.
Эдмонд Уэллс.
Сегодня у цензуры иной облик. Речь идет уже не об уничтожении, а о переизбытке. Уже никто не знает, как среди моря информации среднего пошиба найти что-то интересное. Штампуя тоннами диски однообразного содержания, продюсеры не дают пробиться на свет новым музыкальным движениям. Печатая миллионы книг в месяц, издатели душат новые литературные течения, которые, кстати, все равно утонули бы в океане выпускаемых изданий. Обилие пошлости убивает самобытное творчество, и даже критики, которые должны были бы выбирать что-то изо всей этой массы, не могут все прочесть, увидеть и прослушать.
В результате мы приходим к парадоксу: чем больше появляется телевизионных каналов, радиостанций, журналов, рекламных выпусков, тем меньше возможностей для оригинального творчества. Серость размножается.
Таким образом, мы возвращаемся к прежней задаче: ничто необычное, что может поставить под сомнение действующую систему, появляться не должно. Сколько энергии идет на то, чтобы ничего не развивалось.
Эдмонд Уэллс.
CENSORSHIP: Once upon a time, to prevent some ideas deemed harmful by the incumbent government from reaching the general public, an institution of suppression was established: state censorship, whose duty was simply to prohibit the propaganda of too “dangerous” works.
Today censorship has a different look. It is no longer a question of destruction, but of an overabundance. Already no one knows how to find something interesting among the sea of average information. Stamping tons of monotonous discs, producers do not allow new musical movements to break through. By printing millions of books a month, publishers stifle new literary currents, which, by the way, would still drown in the ocean of published publications. The abundance of vulgarity kills the original creativity, and even critics, who should have chosen something from all this mass, cannot read, see and listen to everything.
As a result, we come to a paradox: the more TV channels, radio stations, magazines, advertising issues appear, the less opportunities for original creativity. The grayness multiplies.
Thus, we return to the previous task: nothing unusual that could call into question the current system should not appear. How much energy is spent so that nothing develops.
Edmond Wells.
Today censorship has a different look. It is no longer a question of destruction, but of an overabundance. Already no one knows how to find something interesting among the sea of average information. Stamping tons of monotonous discs, producers do not allow new musical movements to break through. By printing millions of books a month, publishers stifle new literary currents, which, by the way, would still drown in the ocean of published publications. The abundance of vulgarity kills the original creativity, and even critics, who should have chosen something from all this mass, cannot read, see and listen to everything.
As a result, we come to a paradox: the more TV channels, radio stations, magazines, advertising issues appear, the less opportunities for original creativity. The grayness multiplies.
Thus, we return to the previous task: nothing unusual that could call into question the current system should not appear. How much energy is spent so that nothing develops.
Edmond Wells.
У записи 3 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Ми-Xa Gladshewhisky
