Однажды, в давние времена, когда режиссеры ощущали единую принадлежность к цеху искусства, на "Мосфильме" проходил закрытый показ только что законченной картины "Бриллиантовая рука". Посмотрели, включили свет, начали обсуждать. Слово взял Андрей Тарковский.
— Я бы сократил некоторые сцены. А эпизод на корабле, где этот молодой актер поёт про остров… как его фамилия?
— Миронов.
— Да, Миронов. Так вот, этот эпизод я бы вообще вырезал. Смысловой нагрузки не несёт, затянуто. Скучно.
Тут встаёт Гайдай и вздыхает:
— Эх Андрюша. Уж кто бы говорил…
— Я бы сократил некоторые сцены. А эпизод на корабле, где этот молодой актер поёт про остров… как его фамилия?
— Миронов.
— Да, Миронов. Так вот, этот эпизод я бы вообще вырезал. Смысловой нагрузки не несёт, затянуто. Скучно.
Тут встаёт Гайдай и вздыхает:
— Эх Андрюша. Уж кто бы говорил…
Once, in ancient times, when the directors felt a single affiliation to the art workshop, a closed screening of the just finished picture "The Diamond Arm" was held at Mosfilm. We looked, turned on the light, began to discuss. Andrei Tarkovsky took the floor.
- I would cut some scenes. And the episode on the ship, where this young actor sings about the island ... what is his last name?
- Mironov.
- Yes, Mironov. So, I would cut out this episode. Does not carry a semantic load, it is tightened. Boring
Then Gaidai rises and sighs:
- Eh Andryusha. Who would say ...
- I would cut some scenes. And the episode on the ship, where this young actor sings about the island ... what is his last name?
- Mironov.
- Yes, Mironov. So, I would cut out this episode. Does not carry a semantic load, it is tightened. Boring
Then Gaidai rises and sighs:
- Eh Andryusha. Who would say ...
У записи 12 лайков,
1 репостов.
1 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Николас Пшеничный
