Сидели с Лёшкой на скамейке в поле (той самой, возле которой прекрасно бы смотрелось пугало). Место необычное, поэтому стоит упомянуть о нём.
Россыпь трав похожа на золото. Солнце слепит глаза, и пространство вокруг представляется необозримым – море желтизны вечно цветущего, шевелящегося золота, вырастающего из-под земли. Как манит эта пустота, как жарко и как мало ветра! Он словно не справляется с травой, мнёт поле в своих невидимых лапах, приседает то здесь, то там. Поднимается и дует дальше.
Только лёжа на спине – отрешаешься на миг от всего земного. Синяя капля неба в кольце разнотравий. Если смотреть долго на небо – в поле зрения обязательно что-нибудь попадёт. Птица, реже – самолёт. Вот увидите. Только жара не даёт покоя. Она повсюду. В плотной траве. Даже стрекотня кузнечиков накалена до предела.
Мы редко ложились. Чаще сидели на скамейке, как сейчас.
Лёша просил придумать подвиги – за которые будут вручаться пластилиновые медали. Медали – вот они. На ладони. У меня и у сына. Мы взяли их с собой на поле. Конечно, им грозит опасность расплавиться на солнце. Но мы не собирались здесь засиживаться.
Как назло, ничего путного не шло в голову. Да и не особенно я горел желанием придумывать их – подвиги. Были бы, как говорится, медали, а за что их давать – дело не хитрое.
Но детская политика требовала ясности и чёткости.
Жара взяла мои умственные способности в тиски – так что мне уже ничего необычного выжать не удавалось. Всё, что приходило в голову, самому не нравилось. Может, это?
- За спасение детей от колдуньи Стеклярус!
Смотрю на сына и понимаю, что он не в восторге от предложения. Повернул ко мне голову и с какой-то грустью, смешанной с отчаянием, произнёс:
- Эта вечная история, которая будет длиться всё мое детство!
Сыну хотелось реальных подвигов – тех, которые можно совершить по-настоящему. А я ему – опять из разряда сказки.
Самое печальное, что это правда.
Общение с сыном – палка о двух концах. С одной стороны проникновение в забытый мир детства, куда ты входишь с сыном рука в руке; с другой – ужас перед бессилием, беспомощностью, застигающей меня в тех или иных ситуациях, когда я не знаю, что мне делать, как вести себя с сыном, и что хуже – зашкаливающие ненависть и гнев. Две чаши весов. Ад и Рай. Пугало, что Рай скоро исчерпает себя, и Ад будет только усиливаться. Придёт время, когда мир сказки уже будет не нужен, а сжигающий других (и себя, в том числе) Лёшин характер – останется.
Исчезновение противовеса – вот что тревожит меня.
Ведь всё самое сладкое – в этой старухе Стеклярус, в этом поле, в пластилиновых медалях, в пугале по имени Васька, у которого не сложилась жизнь – в наших общих фантазиях.
Фантазии – как водоросли, прорастающие на дне океана. Океан - наша жизнь с Лёшей в пору цветения, вечная история детства о не случившимся, о прекратившемся, о том, что было – и уже никогда не повторится.
… Любить сына в каждый период его жизни – смогу ли?
Ещё больше Лёши в паблике [club168875587|Лёшин паблик]!
Россыпь трав похожа на золото. Солнце слепит глаза, и пространство вокруг представляется необозримым – море желтизны вечно цветущего, шевелящегося золота, вырастающего из-под земли. Как манит эта пустота, как жарко и как мало ветра! Он словно не справляется с травой, мнёт поле в своих невидимых лапах, приседает то здесь, то там. Поднимается и дует дальше.
Только лёжа на спине – отрешаешься на миг от всего земного. Синяя капля неба в кольце разнотравий. Если смотреть долго на небо – в поле зрения обязательно что-нибудь попадёт. Птица, реже – самолёт. Вот увидите. Только жара не даёт покоя. Она повсюду. В плотной траве. Даже стрекотня кузнечиков накалена до предела.
Мы редко ложились. Чаще сидели на скамейке, как сейчас.
Лёша просил придумать подвиги – за которые будут вручаться пластилиновые медали. Медали – вот они. На ладони. У меня и у сына. Мы взяли их с собой на поле. Конечно, им грозит опасность расплавиться на солнце. Но мы не собирались здесь засиживаться.
Как назло, ничего путного не шло в голову. Да и не особенно я горел желанием придумывать их – подвиги. Были бы, как говорится, медали, а за что их давать – дело не хитрое.
Но детская политика требовала ясности и чёткости.
Жара взяла мои умственные способности в тиски – так что мне уже ничего необычного выжать не удавалось. Всё, что приходило в голову, самому не нравилось. Может, это?
- За спасение детей от колдуньи Стеклярус!
Смотрю на сына и понимаю, что он не в восторге от предложения. Повернул ко мне голову и с какой-то грустью, смешанной с отчаянием, произнёс:
- Эта вечная история, которая будет длиться всё мое детство!
Сыну хотелось реальных подвигов – тех, которые можно совершить по-настоящему. А я ему – опять из разряда сказки.
Самое печальное, что это правда.
Общение с сыном – палка о двух концах. С одной стороны проникновение в забытый мир детства, куда ты входишь с сыном рука в руке; с другой – ужас перед бессилием, беспомощностью, застигающей меня в тех или иных ситуациях, когда я не знаю, что мне делать, как вести себя с сыном, и что хуже – зашкаливающие ненависть и гнев. Две чаши весов. Ад и Рай. Пугало, что Рай скоро исчерпает себя, и Ад будет только усиливаться. Придёт время, когда мир сказки уже будет не нужен, а сжигающий других (и себя, в том числе) Лёшин характер – останется.
Исчезновение противовеса – вот что тревожит меня.
Ведь всё самое сладкое – в этой старухе Стеклярус, в этом поле, в пластилиновых медалях, в пугале по имени Васька, у которого не сложилась жизнь – в наших общих фантазиях.
Фантазии – как водоросли, прорастающие на дне океана. Океан - наша жизнь с Лёшей в пору цветения, вечная история детства о не случившимся, о прекратившемся, о том, что было – и уже никогда не повторится.
… Любить сына в каждый период его жизни – смогу ли?
Ещё больше Лёши в паблике [club168875587|Лёшин паблик]!
We sat with Lyosha on a bench in the field (the one near which the scarecrow would look great). The place is unusual, so it is worth mentioning it.
A scattering of herbs looks like gold. The sun blinds the eyes, and the space around it seems boundless - a sea of yellowness of ever-blossoming, stirring gold, growing out of the ground. How this emptiness beckons, how hot and how little wind! He seems to be unable to cope with the grass, crumples the field in his invisible paws, crouches here and there. Rises and blows on
Only lying on your back - for a moment you detach from everything earthly. A blue drop of the sky in a ring of herbs. If you look at the sky for a long time, something will definitely fall into the field of view. A bird, less often an airplane. You will see. Only the heat haunts. She is everywhere. In dense grass. Even the chirping of the grasshoppers is heated to the limit.
We rarely went to bed. We often sat on the bench, as now.
Lesha asked to come up with feats - for which plasticine medals would be awarded. Medals - here they are. On the palm. Me and my son. We took them with us to the field. Of course, they are in danger of melting in the sun. But we weren't going to stay here.
As luck would have it, nothing worthwhile came to mind. And I was not particularly eager to invent them - feats. There would be, as they say, medals, but what to give them for is not tricky.
But children's politics demanded clarity and precision.
The heat took my mental faculties in a vice - so that I could not squeeze out anything unusual. I didn't like everything that came to my mind. Maybe this?
- For saving children from the witch Bugle!
I look at my son and understand that he is not thrilled with the offer. He turned his head to me and, with a kind of sadness mixed with despair, said:
- This eternal story that will last all my childhood!
My son wanted real feats - those that can be done for real. And I told him - again from the category of a fairy tale.
The saddest thing is that it's true.
Communication with your son is a double-edged sword. On the one hand, penetration into the forgotten world of childhood, where you enter with your son hand in hand; on the other hand, the horror of the powerlessness, the helplessness that catches me in certain situations, when I do not know what to do, how to behave with my son, and what is worse - surging hatred and anger. Two scales. Heaven and hell. It frightened that Paradise would soon exhaust itself, and Hell would only intensify. The time will come when the world of a fairy tale will no longer be needed, and Lyoshin's character, who burns others (and himself, including), will remain.
The disappearance of the counterweight is what worries me.
After all, all the sweetest - in this old woman Bugle, in this field, in plasticine medals, in a scarecrow named Vaska, whose life did not work out - is in our common fantasies.
Fantasies are like algae growing on the ocean floor. The ocean is our life with Lyosha at the time of flowering, an eternal childhood story about something that did not happen, about what has ceased, about what happened - and will never happen again.
... Love my son in every period of his life - can I?
Even more Lesha in the public [club168875587 | Leshin public]!
A scattering of herbs looks like gold. The sun blinds the eyes, and the space around it seems boundless - a sea of yellowness of ever-blossoming, stirring gold, growing out of the ground. How this emptiness beckons, how hot and how little wind! He seems to be unable to cope with the grass, crumples the field in his invisible paws, crouches here and there. Rises and blows on
Only lying on your back - for a moment you detach from everything earthly. A blue drop of the sky in a ring of herbs. If you look at the sky for a long time, something will definitely fall into the field of view. A bird, less often an airplane. You will see. Only the heat haunts. She is everywhere. In dense grass. Even the chirping of the grasshoppers is heated to the limit.
We rarely went to bed. We often sat on the bench, as now.
Lesha asked to come up with feats - for which plasticine medals would be awarded. Medals - here they are. On the palm. Me and my son. We took them with us to the field. Of course, they are in danger of melting in the sun. But we weren't going to stay here.
As luck would have it, nothing worthwhile came to mind. And I was not particularly eager to invent them - feats. There would be, as they say, medals, but what to give them for is not tricky.
But children's politics demanded clarity and precision.
The heat took my mental faculties in a vice - so that I could not squeeze out anything unusual. I didn't like everything that came to my mind. Maybe this?
- For saving children from the witch Bugle!
I look at my son and understand that he is not thrilled with the offer. He turned his head to me and, with a kind of sadness mixed with despair, said:
- This eternal story that will last all my childhood!
My son wanted real feats - those that can be done for real. And I told him - again from the category of a fairy tale.
The saddest thing is that it's true.
Communication with your son is a double-edged sword. On the one hand, penetration into the forgotten world of childhood, where you enter with your son hand in hand; on the other hand, the horror of the powerlessness, the helplessness that catches me in certain situations, when I do not know what to do, how to behave with my son, and what is worse - surging hatred and anger. Two scales. Heaven and hell. It frightened that Paradise would soon exhaust itself, and Hell would only intensify. The time will come when the world of a fairy tale will no longer be needed, and Lyoshin's character, who burns others (and himself, including), will remain.
The disappearance of the counterweight is what worries me.
After all, all the sweetest - in this old woman Bugle, in this field, in plasticine medals, in a scarecrow named Vaska, whose life did not work out - is in our common fantasies.
Fantasies are like algae growing on the ocean floor. The ocean is our life with Lyosha at the time of flowering, an eternal childhood story about something that did not happen, about what has ceased, about what happened - and will never happen again.
... Love my son in every period of his life - can I?
Even more Lesha in the public [club168875587 | Leshin public]!
У записи 6 лайков,
0 репостов,
151 просмотров.
0 репостов,
151 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Андрей Ноябрь
