То не Муза воды набирает в рот.
То, должно, крепкий сон молодца берет.
И махнувшая вслед голубым платком
наезжает на грудь паровым катком.
И не встать ни раком, ни так словам,
как назад в осиновый строй дровам.
И глазами по наволочке лицо
растекается, как по сковороде яйцо.
Горячей ли тебе под сукном шести
одеял в том садке, где — Господь прости —
точно рыба — воздух, сырой губой
я хватал то, что было тогда тобой?
Я бы заячьи уши пришил к лицу,
наглотался б в лесах за тебя свинцу,
но и в черном пруду из дурных коряг
я бы всплыл пред тобой, как не смог "Варяг".
Но, видать, не судьба, и года не те.
И уже седина стыдно молвить — где.
Больше длинных жил, чем для них кровей,
да и мысли мертвых кустов кривей.
Навсегда расстаемся с тобой, дружок.
Нарисуй на бумаге простой кружок.
Это буду я: ничего внутри.
Посмотри на него — и потом сотри.
То, должно, крепкий сон молодца берет.
И махнувшая вслед голубым платком
наезжает на грудь паровым катком.
И не встать ни раком, ни так словам,
как назад в осиновый строй дровам.
И глазами по наволочке лицо
растекается, как по сковороде яйцо.
Горячей ли тебе под сукном шести
одеял в том садке, где — Господь прости —
точно рыба — воздух, сырой губой
я хватал то, что было тогда тобой?
Я бы заячьи уши пришил к лицу,
наглотался б в лесах за тебя свинцу,
но и в черном пруду из дурных коряг
я бы всплыл пред тобой, как не смог "Варяг".
Но, видать, не судьба, и года не те.
И уже седина стыдно молвить — где.
Больше длинных жил, чем для них кровей,
да и мысли мертвых кустов кривей.
Навсегда расстаемся с тобой, дружок.
Нарисуй на бумаге простой кружок.
Это буду я: ничего внутри.
Посмотри на него — и потом сотри.
It is not the Muse that is taking water into her mouth.
That must be the good man's deep sleep.
And waved after the blue scarf
runs into the chest with a steam roller.
And do not stand up neither with cancer, nor with words,
like back to the aspen system with firewood.
And the eyes on the pillowcase face
spreads like an egg in a frying pan.
Are you hot under the cloth of six
blankets in the garden where - Lord forgive me -
like a fish - air, a raw lip
I grabbed what was then you?
I would sew bunny ears to my face
used to swallow lead in the woods for you,
but also in a black pond of bad snags
I would have surfaced in front of you, as the Varyag could not.
But, apparently, not destiny, and the years are not the same.
And it's already a shame to say gray hair - where.
More long veins than bloods for them,
and the thoughts of dead bushes are crooked.
We part with you forever, friend.
Draw a simple circle on paper.
It will be me: nothing inside.
Look at it - and then erase it.
That must be the good man's deep sleep.
And waved after the blue scarf
runs into the chest with a steam roller.
And do not stand up neither with cancer, nor with words,
like back to the aspen system with firewood.
And the eyes on the pillowcase face
spreads like an egg in a frying pan.
Are you hot under the cloth of six
blankets in the garden where - Lord forgive me -
like a fish - air, a raw lip
I grabbed what was then you?
I would sew bunny ears to my face
used to swallow lead in the woods for you,
but also in a black pond of bad snags
I would have surfaced in front of you, as the Varyag could not.
But, apparently, not destiny, and the years are not the same.
And it's already a shame to say gray hair - where.
More long veins than bloods for them,
and the thoughts of dead bushes are crooked.
We part with you forever, friend.
Draw a simple circle on paper.
It will be me: nothing inside.
Look at it - and then erase it.
У записи 1 лайков,
0 репостов,
320 просмотров.
0 репостов,
320 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Наталья Мартынова
