Всё о снобах
#Буквоед #Сноб #Николаевич
Вчера Невский, 46 мог быть более оживлённым, потому что в кофейне проходила встреча с главным редактором «Сноба» Сергеем Николаевичем. То ли формат мероприятия – оно было вписано в рамки бизнес-недель в "Буквоеде", – то ли подсознательная нелюбовь свободолюбивой массы к звенящей веджвудским фарфором прослойке культурного истеблишмента не позволила залу заполниться так, как это бывает на Олеге Рое или, например, Белоцерковской.
Возможно, с другой стороны, в этом была некая справедливость: такие люди, как Николаевич, не нуждаются в обожании. Но лично моя нелюбовь к сотворению себе кумиров в этот раз дала трещину. И в пробоину хлынули волной уважение к коллеге по цеху. Я был уверен в том, что всякий журналист или слепо амбициозен, или лишён инстинкта сохранения своего я, или просто поверхностен, и в этот раз был посрамлён своим снобизмом. Человеком, который, хоть и является главным редактором журнала «Сноб», снобизму не подвержен совсем. Конечно, несколько самонадеянно называть его своим коллегой, но во многом мы с ним заняты одним и тем же – только он на протяжении более трёх десятилетий, а я – всего лишь несколько последних лет. Окончательно сделала Сергея Игоревича Николаевича «моим человеком», оброненная им фраза: «Каждый номер журнала мы делаем так, словно он последний».
В Николаевиче нет постоянного похмелья нереализованных амбиций, истинно снобистской привычки слышать и слушать лишь себя, свойственной потерявшимся в личных представлениях о себе людям, как нет тяги к самопиару, к настойчивому транслированию своих познаний обо всём на свете. Это – полностью состоявшийся в профессиональном плане человек, самодостаточный, очень спокойный, но ни в коем разе не безразличный ко всему, что происходит вокруг него. И, глядя на него, понимаешь, что настоящий интеллигент не может, не имеет права вариться в собственном соку, он обязан не просто выходить в мир, но делиться с ним, по своей воле, талантом и способностями. Иначе ему останется только упиваться негативом, охотно говорить о кризисе всего и вся, но самому не предпринимать никаких усилий по исправлению ситуации. Но он и не пытается как-то сломать мир, заставить людей действовать в соответствии со своими представлениями, как должно быть. Он помогает тем, кто хочет видеть разные стороны мира, давая им иное ощущение реальности. Но не более, потому что на равных можно говорить с теми, кто идёт сам, но кого нет нужды постоянно тащить за собой. И у него, это особенно приятно, отношение к тому, что он делает, чему посвятил жизнь, лишено какого-либо надрыва, избранничества. Николаевич не говорил о том, что то, что он делает – это вся его жизнь. Но и так понятно, что его жизнь непредставима теперь без того, что он делает.
И это ощущение от человека, которое я составлял для себя в течение часа, было для меня важнее темы встречи и содержания. Я понял, что мне всё равно, чем занимается Николаевич, потому что, чем бы они ни занимался, отпечаток его личности сделает его занятие не бизнесом, не способом удовлетворения амбиций, не продуктом. Оно становится неотъемлемой частью моего мира. А ведь каждый из нас – это вселенная. И моя вселенная от осознания этого факта стала чуть полнее что ли.
В журнале «Сноб» нет снобизма, в том смысле, которое обычно вкладывают в это слово люди. «Сноб» Николаевича – это не та группа избранных, что смотрят с балкона на колыхание народных масс со смесью сострадания и омерзения (даже с Собчак и Усковым не всё так просто, полагаю). Сноб – это тот, кто, не имея титула и не принадлежа к верхушке общества, всё же имеет полное право находиться среди них и вести себя с ними на равных. В этом плане снобизма не хватает почти всем нам.
А «Снобу» не хватает уважения от тех, кто снобами себя не считает. До сих пор – это единственный российский журнал, который нельзя отнести к чистому «глянцу», поскольку он – реальная и жизнеспособная альтернатива находящимся в анабиозе литературным журналам, да и всем изданиям о высших этажах культуры тоже. Но читатели относят «Сноб» к глянцу, а маркетологи и рекламодатели – к мужским журналам, подобным Esquire и GQ.
У Сергея был всего час времени, но и 60 минут хватило лично мне, чтобы проникнуться идеей, которую «Сноб» и его главный редактор реализуют несколько последних лет – они возродили книжный жанр литературного альманаха. Шесть или семь книг, которые «Сноб» выпускал совместно с Corpus и «Редакцией Елены Шубиной» (АСТ) – это не простые сборники рассказов, эссе, или чего-то в этом роде. Это – превосходная степень от ежегодных литературных номеров «Сноба», потому что все истории в книгах «Всё о моём отце», «Всё о моём доме», «Всё о Еве», «Всё о ностальгии» (только готовится к выходу) – это история из жизни и о жизни, это совершенно неожиданная сторона личности известного человека, раскрытая им самим, и от этого вдвойне неожиданная, особенно для самого автора истории.
Слушая о том, как легко из уст Сергея Игоревича, без малейшей манерности и ощущения превосходства, выпархивают слова и фразы «Лондон», «Париж», «Лозанна», «сын Одри Хэпбёрн», «я позвонил Михаилу Барышникову», «и вот я, по телефону, читаю самой Татьяне Тарасовой её же монолог о её собственном отце», начинаешь ощущать мир во всей его безграничности. Не в том смысле, что он бесконечен и непостижим, а в том, что все границы, условности и запреты мы формируем в своей голове. И это мешает и ясности сознания, и чёткости восприятия, и – самое главное – внимания к другим людям, к их судьбам и жизням. «Сноб» и его литературный проект тем и хороши, что им не нужны быстрые сенсации, для них известные люди – это не материал для фото, которое можно продать, как папарацци пытались запечатлеть смертельно больную Одри Хэпбёрн, летая над её домом на вертолёте. Сергею Игоревичу (кстати, все называли его на встрече Сергеем Николаевичем, путая фамилию с отчеством, что ещё раз говорит о том, что нам не интересен сам человек, интересен ореол, который создан вокруг него чужими мнениями) важен человек, важно не то, что он может рассказать, а скорее то, почему и при каких условиях он может открыть другому нечто большое и серьёзное о своей жизни, в чём он, возможно, сам себе не отдавал отчёта, пока не заговорил об этом. Литературные альманахи «Сноба» как раз такие. Они наполнены жизнью, жизнями, памятью, чувствами, живой тканью. Кстати, к четырём этим томам можно добавить путевые «дневники» известных людей – писателей и не только – под ностальгическим заголовком «Красная стрела», а ещё – уникальный проект «Лондон: время московское», в котором независимо друг от друга русские и британские писатели, журналисты и медиаперсоны, представили, как бы ощутили себя герои произведений Диккенса в наше время, в Лондоне дня сегодняшнего.
Каждую из этих книг, если честно, захотелось купить. Не из-за их особенной художественной ценности (всё же, к примеру, от Ксении Собчак, которая написала о доме, который она хотела бы построить, не стоит ждать многого), а из-за их настоящести что ли. А это ещё какая редкость – человек за всё время встречи ни разу не сказал «купите наши книги, они интересные», но желание возникло. Бог маркетинга? Нет, просто искренне говорил о том, что ему на самом деле важно. Важен ему человек, которого он старается понять. Точнее – принять во всей его человечности, а это очень непросто. Один из вопросов, заданных из зала, касался того, как ему, главреду, работается со звёздным коллективом, который, помимо этого, ещё и общается со звёздами, делая с ними интервью. Он ответил честно: непросто, потому что все – люди с характером, но интересно. Потому что человек – это интересно. Об этом всегда стоит помнить, пытаясь создать некий универсальный товар.
#Буквоед #Сноб #Николаевич
Вчера Невский, 46 мог быть более оживлённым, потому что в кофейне проходила встреча с главным редактором «Сноба» Сергеем Николаевичем. То ли формат мероприятия – оно было вписано в рамки бизнес-недель в "Буквоеде", – то ли подсознательная нелюбовь свободолюбивой массы к звенящей веджвудским фарфором прослойке культурного истеблишмента не позволила залу заполниться так, как это бывает на Олеге Рое или, например, Белоцерковской.
Возможно, с другой стороны, в этом была некая справедливость: такие люди, как Николаевич, не нуждаются в обожании. Но лично моя нелюбовь к сотворению себе кумиров в этот раз дала трещину. И в пробоину хлынули волной уважение к коллеге по цеху. Я был уверен в том, что всякий журналист или слепо амбициозен, или лишён инстинкта сохранения своего я, или просто поверхностен, и в этот раз был посрамлён своим снобизмом. Человеком, который, хоть и является главным редактором журнала «Сноб», снобизму не подвержен совсем. Конечно, несколько самонадеянно называть его своим коллегой, но во многом мы с ним заняты одним и тем же – только он на протяжении более трёх десятилетий, а я – всего лишь несколько последних лет. Окончательно сделала Сергея Игоревича Николаевича «моим человеком», оброненная им фраза: «Каждый номер журнала мы делаем так, словно он последний».
В Николаевиче нет постоянного похмелья нереализованных амбиций, истинно снобистской привычки слышать и слушать лишь себя, свойственной потерявшимся в личных представлениях о себе людям, как нет тяги к самопиару, к настойчивому транслированию своих познаний обо всём на свете. Это – полностью состоявшийся в профессиональном плане человек, самодостаточный, очень спокойный, но ни в коем разе не безразличный ко всему, что происходит вокруг него. И, глядя на него, понимаешь, что настоящий интеллигент не может, не имеет права вариться в собственном соку, он обязан не просто выходить в мир, но делиться с ним, по своей воле, талантом и способностями. Иначе ему останется только упиваться негативом, охотно говорить о кризисе всего и вся, но самому не предпринимать никаких усилий по исправлению ситуации. Но он и не пытается как-то сломать мир, заставить людей действовать в соответствии со своими представлениями, как должно быть. Он помогает тем, кто хочет видеть разные стороны мира, давая им иное ощущение реальности. Но не более, потому что на равных можно говорить с теми, кто идёт сам, но кого нет нужды постоянно тащить за собой. И у него, это особенно приятно, отношение к тому, что он делает, чему посвятил жизнь, лишено какого-либо надрыва, избранничества. Николаевич не говорил о том, что то, что он делает – это вся его жизнь. Но и так понятно, что его жизнь непредставима теперь без того, что он делает.
И это ощущение от человека, которое я составлял для себя в течение часа, было для меня важнее темы встречи и содержания. Я понял, что мне всё равно, чем занимается Николаевич, потому что, чем бы они ни занимался, отпечаток его личности сделает его занятие не бизнесом, не способом удовлетворения амбиций, не продуктом. Оно становится неотъемлемой частью моего мира. А ведь каждый из нас – это вселенная. И моя вселенная от осознания этого факта стала чуть полнее что ли.
В журнале «Сноб» нет снобизма, в том смысле, которое обычно вкладывают в это слово люди. «Сноб» Николаевича – это не та группа избранных, что смотрят с балкона на колыхание народных масс со смесью сострадания и омерзения (даже с Собчак и Усковым не всё так просто, полагаю). Сноб – это тот, кто, не имея титула и не принадлежа к верхушке общества, всё же имеет полное право находиться среди них и вести себя с ними на равных. В этом плане снобизма не хватает почти всем нам.
А «Снобу» не хватает уважения от тех, кто снобами себя не считает. До сих пор – это единственный российский журнал, который нельзя отнести к чистому «глянцу», поскольку он – реальная и жизнеспособная альтернатива находящимся в анабиозе литературным журналам, да и всем изданиям о высших этажах культуры тоже. Но читатели относят «Сноб» к глянцу, а маркетологи и рекламодатели – к мужским журналам, подобным Esquire и GQ.
У Сергея был всего час времени, но и 60 минут хватило лично мне, чтобы проникнуться идеей, которую «Сноб» и его главный редактор реализуют несколько последних лет – они возродили книжный жанр литературного альманаха. Шесть или семь книг, которые «Сноб» выпускал совместно с Corpus и «Редакцией Елены Шубиной» (АСТ) – это не простые сборники рассказов, эссе, или чего-то в этом роде. Это – превосходная степень от ежегодных литературных номеров «Сноба», потому что все истории в книгах «Всё о моём отце», «Всё о моём доме», «Всё о Еве», «Всё о ностальгии» (только готовится к выходу) – это история из жизни и о жизни, это совершенно неожиданная сторона личности известного человека, раскрытая им самим, и от этого вдвойне неожиданная, особенно для самого автора истории.
Слушая о том, как легко из уст Сергея Игоревича, без малейшей манерности и ощущения превосходства, выпархивают слова и фразы «Лондон», «Париж», «Лозанна», «сын Одри Хэпбёрн», «я позвонил Михаилу Барышникову», «и вот я, по телефону, читаю самой Татьяне Тарасовой её же монолог о её собственном отце», начинаешь ощущать мир во всей его безграничности. Не в том смысле, что он бесконечен и непостижим, а в том, что все границы, условности и запреты мы формируем в своей голове. И это мешает и ясности сознания, и чёткости восприятия, и – самое главное – внимания к другим людям, к их судьбам и жизням. «Сноб» и его литературный проект тем и хороши, что им не нужны быстрые сенсации, для них известные люди – это не материал для фото, которое можно продать, как папарацци пытались запечатлеть смертельно больную Одри Хэпбёрн, летая над её домом на вертолёте. Сергею Игоревичу (кстати, все называли его на встрече Сергеем Николаевичем, путая фамилию с отчеством, что ещё раз говорит о том, что нам не интересен сам человек, интересен ореол, который создан вокруг него чужими мнениями) важен человек, важно не то, что он может рассказать, а скорее то, почему и при каких условиях он может открыть другому нечто большое и серьёзное о своей жизни, в чём он, возможно, сам себе не отдавал отчёта, пока не заговорил об этом. Литературные альманахи «Сноба» как раз такие. Они наполнены жизнью, жизнями, памятью, чувствами, живой тканью. Кстати, к четырём этим томам можно добавить путевые «дневники» известных людей – писателей и не только – под ностальгическим заголовком «Красная стрела», а ещё – уникальный проект «Лондон: время московское», в котором независимо друг от друга русские и британские писатели, журналисты и медиаперсоны, представили, как бы ощутили себя герои произведений Диккенса в наше время, в Лондоне дня сегодняшнего.
Каждую из этих книг, если честно, захотелось купить. Не из-за их особенной художественной ценности (всё же, к примеру, от Ксении Собчак, которая написала о доме, который она хотела бы построить, не стоит ждать многого), а из-за их настоящести что ли. А это ещё какая редкость – человек за всё время встречи ни разу не сказал «купите наши книги, они интересные», но желание возникло. Бог маркетинга? Нет, просто искренне говорил о том, что ему на самом деле важно. Важен ему человек, которого он старается понять. Точнее – принять во всей его человечности, а это очень непросто. Один из вопросов, заданных из зала, касался того, как ему, главреду, работается со звёздным коллективом, который, помимо этого, ещё и общается со звёздами, делая с ними интервью. Он ответил честно: непросто, потому что все – люди с характером, но интересно. Потому что человек – это интересно. Об этом всегда стоит помнить, пытаясь создать некий универсальный товар.
All About Snobs
# Bookvoyed # Snob # Nikolaevich
Yesterday, Nevsky 46 could have been more lively, because a meeting with the editor-in-chief of "Snob" Sergei Nikolayevich was taking place in the coffee shop. Either the format of the event - it was inscribed within the business weeks in Bukvoeda - or the subconscious dislike of the freedom-loving masses for the cultural establishment clinking with Wedgwood porcelain prevented the hall from filling up as it happens on Oleg Roy or, for example, Belotserkovskaya.
Perhaps, on the other hand, there was some justice in this: people like Nikolayevich do not need adoration. But personally, my dislike for creating idols for myself this time cracked. And respect for a colleague in the shop poured into the hole. I was sure that every journalist is either blindly ambitious, or lacking the instinct to preserve his self, or simply superficial, and this time I was put to shame by my snobbery. A person who, although he is the editor-in-chief of the Snob magazine, is not subject to snobbery at all. Of course, it is somewhat presumptuous to call him my colleague, but in many ways we are busy with the same thing - only he for more than three decades, and I - only the last few years. Finally made Sergei Igorevich Nikolaevich "my man", the phrase he dropped: "We make each issue of the magazine as if it were the last."
In Nikolaevich there is no constant hangover of unfulfilled ambitions, a truly snobbish habit of hearing and listening only to oneself, characteristic of people who are lost in their personal ideas about themselves, just as there is no craving for self-promotion, for persistent broadcasting of their knowledge about everything in the world. This is a completely professional person, self-sufficient, very calm, but in no way indifferent to everything that happens around him. And looking at him, you understand that a real intellectual cannot, has no right to stew in his own juice, he is obliged not only to go out into the world, but to share with him, at his will, talent and abilities. Otherwise, he will only have to revel in the negative, willingly talk about the crisis of everything and everyone, but not make any efforts to correct the situation himself. But he does not try to somehow break the world, force people to act in accordance with their ideas, as it should be. He helps those who want to see different sides of the world, giving them a different sense of reality. But no more, because you can talk on an equal footing with those who walk on their own, but whom there is no need to constantly drag along. And it is especially pleasant for him that his attitude to what he does, what he has devoted his life to, is devoid of any strain, chosenness. Nikolayevich did not say that what he was doing was his whole life. But even so it is clear that his life is unimaginable now without what he does.
And this feeling from a person, which I made up for myself for an hour, was more important to me than the topic of the meeting and the content. I realized that I don't care what Nikolayevich does, because whatever they do, the imprint of his personality will make him not a business, not a way to satisfy ambitions, not a product. It becomes an integral part of my world. But each of us is a universe. And my universe from the realization of this fact has become a little fuller or something.
There is no snobbery in Snob magazine, in the sense that people usually put into this word. Nikolayevich's “snob” is not a select group that looks from the balcony at the swaying of the masses with a mixture of compassion and disgust (even with Sobchak and Uskov, it’s not so simple, I suppose). A snob is someone who, not having a title and not belonging to the top of society, still has every right to be among them and behave with them on an equal footing. In this regard, snobbery is lacking for almost all of us.
And "Snob" lacks respect from those who do not consider themselves snobs. Until now, it is the only Russian magazine that cannot be classified as pure "gloss", since it is a real and viable alternative to literary magazines in suspended animation, and to all publications about the highest levels of culture too. But readers categorize Snob as glossy, and marketers and advertisers as men's magazines like Esquire and GQ.
Sergei had only an hour, but 60 minutes was enough for me personally to get imbued with the idea that Snob and its editor-in-chief have been implementing for the past several years - they have revived the book genre of literary almanac. The six or seven books that Snob published in collaboration with Corpus and Elena Shubina's Editors (AST) are not just collections of stories, essays, or something like that. This is a superlative degree from the annual literary issues of "Snob", because all the stories in the books "All About My Father", "All About My House", "All About Eve", "All About Nostalgia" (just getting ready for release) - this is a story from life and about life, this is a completely unexpected side of the personality of a famous person, revealed by himself, and from this doubly unexpected, especially for the author of the story himself.
Hearing how easy it is from the lips of Sergei Igorevich, without the slightest pretentiousness and a sense of superiority,
# Bookvoyed # Snob # Nikolaevich
Yesterday, Nevsky 46 could have been more lively, because a meeting with the editor-in-chief of "Snob" Sergei Nikolayevich was taking place in the coffee shop. Either the format of the event - it was inscribed within the business weeks in Bukvoeda - or the subconscious dislike of the freedom-loving masses for the cultural establishment clinking with Wedgwood porcelain prevented the hall from filling up as it happens on Oleg Roy or, for example, Belotserkovskaya.
Perhaps, on the other hand, there was some justice in this: people like Nikolayevich do not need adoration. But personally, my dislike for creating idols for myself this time cracked. And respect for a colleague in the shop poured into the hole. I was sure that every journalist is either blindly ambitious, or lacking the instinct to preserve his self, or simply superficial, and this time I was put to shame by my snobbery. A person who, although he is the editor-in-chief of the Snob magazine, is not subject to snobbery at all. Of course, it is somewhat presumptuous to call him my colleague, but in many ways we are busy with the same thing - only he for more than three decades, and I - only the last few years. Finally made Sergei Igorevich Nikolaevich "my man", the phrase he dropped: "We make each issue of the magazine as if it were the last."
In Nikolaevich there is no constant hangover of unfulfilled ambitions, a truly snobbish habit of hearing and listening only to oneself, characteristic of people who are lost in their personal ideas about themselves, just as there is no craving for self-promotion, for persistent broadcasting of their knowledge about everything in the world. This is a completely professional person, self-sufficient, very calm, but in no way indifferent to everything that happens around him. And looking at him, you understand that a real intellectual cannot, has no right to stew in his own juice, he is obliged not only to go out into the world, but to share with him, at his will, talent and abilities. Otherwise, he will only have to revel in the negative, willingly talk about the crisis of everything and everyone, but not make any efforts to correct the situation himself. But he does not try to somehow break the world, force people to act in accordance with their ideas, as it should be. He helps those who want to see different sides of the world, giving them a different sense of reality. But no more, because you can talk on an equal footing with those who walk on their own, but whom there is no need to constantly drag along. And it is especially pleasant for him that his attitude to what he does, what he has devoted his life to, is devoid of any strain, chosenness. Nikolayevich did not say that what he was doing was his whole life. But even so it is clear that his life is unimaginable now without what he does.
And this feeling from a person, which I made up for myself for an hour, was more important to me than the topic of the meeting and the content. I realized that I don't care what Nikolayevich does, because whatever they do, the imprint of his personality will make him not a business, not a way to satisfy ambitions, not a product. It becomes an integral part of my world. But each of us is a universe. And my universe from the realization of this fact has become a little fuller or something.
There is no snobbery in Snob magazine, in the sense that people usually put into this word. Nikolayevich's “snob” is not a select group that looks from the balcony at the swaying of the masses with a mixture of compassion and disgust (even with Sobchak and Uskov, it’s not so simple, I suppose). A snob is someone who, not having a title and not belonging to the top of society, still has every right to be among them and behave with them on an equal footing. In this regard, snobbery is lacking for almost all of us.
And "Snob" lacks respect from those who do not consider themselves snobs. Until now, it is the only Russian magazine that cannot be classified as pure "gloss", since it is a real and viable alternative to literary magazines in suspended animation, and to all publications about the highest levels of culture too. But readers categorize Snob as glossy, and marketers and advertisers as men's magazines like Esquire and GQ.
Sergei had only an hour, but 60 minutes was enough for me personally to get imbued with the idea that Snob and its editor-in-chief have been implementing for the past several years - they have revived the book genre of literary almanac. The six or seven books that Snob published in collaboration with Corpus and Elena Shubina's Editors (AST) are not just collections of stories, essays, or something like that. This is a superlative degree from the annual literary issues of "Snob", because all the stories in the books "All About My Father", "All About My House", "All About Eve", "All About Nostalgia" (just getting ready for release) - this is a story from life and about life, this is a completely unexpected side of the personality of a famous person, revealed by himself, and from this doubly unexpected, especially for the author of the story himself.
Hearing how easy it is from the lips of Sergei Igorevich, without the slightest pretentiousness and a sense of superiority,
У записи 7 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Александр Правилов
