Борис Чичибабин
***
Меня одолевает острое
и давящее чувство осени.
Живу на даче, как на острове.
и все друзья меня забросили.
Ни с кем не пью, не философствую,
забыл и знать, как сердце влюбчиво.
Долбаю землю пересохшую
да перечитываю Тютчева.
В слепую глубь ломлюсь напористо
и не тужу о вдохновении,
а по утрам трясусь на поезде
служить в трамвайном управлении.
В обед слоняюсь по базарам,
где жмот зовет меня папашей,
и весь мой мир засыпан жаром
и золотом листвы опавшей...
Не вижу снов, не слышу зова,
и будням я не вождь, а данник.
Как на себя, гляжу на дальних,
а на себя - как на чужого.
С меня, как с гаврика на следствии,
слетает позы позолота.
Никто - ни завтра, ни впоследствии
не постучит в мои ворота.
Я - просто я. А был, наверное,
как все, придуман ненароком.
Все тише, все обыкновеннее
я разговариваю с Богом.
1965
***
Меня одолевает острое
и давящее чувство осени.
Живу на даче, как на острове.
и все друзья меня забросили.
Ни с кем не пью, не философствую,
забыл и знать, как сердце влюбчиво.
Долбаю землю пересохшую
да перечитываю Тютчева.
В слепую глубь ломлюсь напористо
и не тужу о вдохновении,
а по утрам трясусь на поезде
служить в трамвайном управлении.
В обед слоняюсь по базарам,
где жмот зовет меня папашей,
и весь мой мир засыпан жаром
и золотом листвы опавшей...
Не вижу снов, не слышу зова,
и будням я не вождь, а данник.
Как на себя, гляжу на дальних,
а на себя - как на чужого.
С меня, как с гаврика на следствии,
слетает позы позолота.
Никто - ни завтра, ни впоследствии
не постучит в мои ворота.
Я - просто я. А был, наверное,
как все, придуман ненароком.
Все тише, все обыкновеннее
я разговариваю с Богом.
1965
Boris Chichibabin
***
I am overcome with spicy
and the oppressive feeling of autumn.
I live in the country, like on an island.
and all my friends abandoned me.
I don't drink with anyone, I don't philosophize,
I forgot to know how the heart is amorous.
I pound the dry earth
Yes, I reread Tyutchev.
I break into the blind depths energetically
and don't care for inspiration
and in the morning I shake on the train
serve in tram management.
At lunchtime I wander around the bazaars,
where the miser calls me daddy,
and my whole world is covered with heat
and the golden leaves of the fallen ...
I don't see dreams, I don't hear the call
and on weekdays I am not a leader, but a tributary.
As at myself, I look at the distant ones,
but on yourself - as on someone else's.
From me, like from Gavrik at the investigation,
gilding poses flies.
Nobody - neither tomorrow nor later
will not knock on my gate.
I am just me. And there was probably
like everyone else, invented by accident.
Everything is quieter, everything is more ordinary
I am talking to God.
1965
***
I am overcome with spicy
and the oppressive feeling of autumn.
I live in the country, like on an island.
and all my friends abandoned me.
I don't drink with anyone, I don't philosophize,
I forgot to know how the heart is amorous.
I pound the dry earth
Yes, I reread Tyutchev.
I break into the blind depths energetically
and don't care for inspiration
and in the morning I shake on the train
serve in tram management.
At lunchtime I wander around the bazaars,
where the miser calls me daddy,
and my whole world is covered with heat
and the golden leaves of the fallen ...
I don't see dreams, I don't hear the call
and on weekdays I am not a leader, but a tributary.
As at myself, I look at the distant ones,
but on yourself - as on someone else's.
From me, like from Gavrik at the investigation,
gilding poses flies.
Nobody - neither tomorrow nor later
will not knock on my gate.
I am just me. And there was probably
like everyone else, invented by accident.
Everything is quieter, everything is more ordinary
I am talking to God.
1965
У записи 11 лайков,
2 репостов.
2 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Артём Морс
