История Хирсина
еизменно гордый и уверенный в себе, Безумный Принц Обливиона, стоя как-то на пятый день Середины года среди бесплодных пиков Скайрима, решил предложить Хирсину пари. Бог-Охотник материализовался, ибо то был его день, и заинтриговала его самонадеянность Шеогората.
Несравненно противоречивый, Шеогорат держит в своем царстве хихикающих бездельников, пламенных творцов и жестоких убийц. Безумный Принц заключает бесполезные сделки и провоцирует бессмысленные кровопролития лишь для того, чтобы порадоваться чужому смущению, горю или ярости. Вот его подмостки, и на этой сцене он собрался помериться силами с Хирсином.
Притворно смутившись, хитрый принц предложил состязание - пусть каждый из них вырастит зверя, и через три года, час в час, на этом же месте их питомцы сойдутся в смертельной схватке. Не выразив никаких эмоций на своей устрашающей физиономии, Хирсин согласился. Оставив после себя лишь облачко поднявшихся снежинок, принцы вернулись каждый в свое царство.
Самоуверенный, но знающий Шеогората как ловкача, Хирсин тайно взрастил жуткую тварь в своем скрытом домене. Он призвал древнего даэдрота и пропитал его отвратительным проклятьем ликантропии. Черное, как смола, сердце, зазубренные челюсти... у этого невыразимого кошмара не было равных даже среди величайших охотников Хирсина.
Прошло три года, в назначенный день Хирсин вернулся на условленное место. Шеогорат уже поджидал его, сидя скрестив ноги на камушке, и тихо насвистывал. Принц Охоты ударил копьем оземь, вызывая свое сверхъестественное рычащее чудище. Сняв шляпу, спокойный как всегда, Шеогорат встал и отступил в сторону, открыв взору крошечную пеструю птичку, устроившуюся на камне. Она сдержанно чирикнула, голос ее был чуть слышен в порыве ветра.
Стремительным рывком даэдрот прыгнул к камню, оставив от него лишь кучу осколков. Полагая себя победителем, монстр оскалил окровавленные челюсти в насмешливой ухмылке, и тогда очаровательная песенка усладила бодрящий воздух. Маленькая птичка легко поскакала по морде взбешенного даэдрота. Шеогорат со сдерживаемой улыбкой наблюдал, как крошечное существо вспрыгнуло на осколок камня, застрявший в чешуе огромного зверя, прямо меж его пугающих глаз. С яростным воем оборотень ослепил себя, пытаясь избавиться от помехи. Шли часы. Хирсин со стыдом видел, как самый совершенный его питомец методично уничтожает себя, пытаясь расправиться с птичкой, похоже, не обращающей на него никакого внимания и все поющей одиноким скалам свои грустные песенки.
Когда же чудище наконец пало, Хирсин в ярости спалил искалеченный труп и отступил в свое царство, сыпля ругательствами на забытых языках. Его проклятья все еще висят над теми вершинами, и никто из путешественников не задерживается в тех краях, опасаясь встретить там воплощение ужасного божества.
Шеогорат посадил крошечную певунью себе на плечо, повернулся, спустился с гор и направился навстречу теплым ветрам и ярким закатам Абесинского побережья, насвистывая в унисон с мельчайшим из воителей Тамриэля.
еизменно гордый и уверенный в себе, Безумный Принц Обливиона, стоя как-то на пятый день Середины года среди бесплодных пиков Скайрима, решил предложить Хирсину пари. Бог-Охотник материализовался, ибо то был его день, и заинтриговала его самонадеянность Шеогората.
Несравненно противоречивый, Шеогорат держит в своем царстве хихикающих бездельников, пламенных творцов и жестоких убийц. Безумный Принц заключает бесполезные сделки и провоцирует бессмысленные кровопролития лишь для того, чтобы порадоваться чужому смущению, горю или ярости. Вот его подмостки, и на этой сцене он собрался помериться силами с Хирсином.
Притворно смутившись, хитрый принц предложил состязание - пусть каждый из них вырастит зверя, и через три года, час в час, на этом же месте их питомцы сойдутся в смертельной схватке. Не выразив никаких эмоций на своей устрашающей физиономии, Хирсин согласился. Оставив после себя лишь облачко поднявшихся снежинок, принцы вернулись каждый в свое царство.
Самоуверенный, но знающий Шеогората как ловкача, Хирсин тайно взрастил жуткую тварь в своем скрытом домене. Он призвал древнего даэдрота и пропитал его отвратительным проклятьем ликантропии. Черное, как смола, сердце, зазубренные челюсти... у этого невыразимого кошмара не было равных даже среди величайших охотников Хирсина.
Прошло три года, в назначенный день Хирсин вернулся на условленное место. Шеогорат уже поджидал его, сидя скрестив ноги на камушке, и тихо насвистывал. Принц Охоты ударил копьем оземь, вызывая свое сверхъестественное рычащее чудище. Сняв шляпу, спокойный как всегда, Шеогорат встал и отступил в сторону, открыв взору крошечную пеструю птичку, устроившуюся на камне. Она сдержанно чирикнула, голос ее был чуть слышен в порыве ветра.
Стремительным рывком даэдрот прыгнул к камню, оставив от него лишь кучу осколков. Полагая себя победителем, монстр оскалил окровавленные челюсти в насмешливой ухмылке, и тогда очаровательная песенка усладила бодрящий воздух. Маленькая птичка легко поскакала по морде взбешенного даэдрота. Шеогорат со сдерживаемой улыбкой наблюдал, как крошечное существо вспрыгнуло на осколок камня, застрявший в чешуе огромного зверя, прямо меж его пугающих глаз. С яростным воем оборотень ослепил себя, пытаясь избавиться от помехи. Шли часы. Хирсин со стыдом видел, как самый совершенный его питомец методично уничтожает себя, пытаясь расправиться с птичкой, похоже, не обращающей на него никакого внимания и все поющей одиноким скалам свои грустные песенки.
Когда же чудище наконец пало, Хирсин в ярости спалил искалеченный труп и отступил в свое царство, сыпля ругательствами на забытых языках. Его проклятья все еще висят над теми вершинами, и никто из путешественников не задерживается в тех краях, опасаясь встретить там воплощение ужасного божества.
Шеогорат посадил крошечную певунью себе на плечо, повернулся, спустился с гор и направился навстречу теплым ветрам и ярким закатам Абесинского побережья, насвистывая в унисон с мельчайшим из воителей Тамриэля.
Hirsin's Story
He was proud and confident in himself, the Mad Prince of Oblivion, standing somehow on the fifth day of Mid-Year amid the barren peaks of Skyrim, decided to offer Hirsin a bet. The Hunter God materialized, for that was his day, and Sheogorath's self-confidence was intriguing.
Incomparably controversial, Sheogorath keeps in his realm giggling loafers, fiery creators and cruel killers. Mad Prince concludes useless deals and provokes senseless bloodshed only in order to enjoy someone else's embarrassment, grief or rage. Here is his stage, and on this stage he was going to measure his strength with Hirsin.
Shamefully embarrassed, the cunning prince proposed a contest — let each of them raise a beast, and in three years, an hour an hour, in the same place, their pets will meet in a mortal fight. Without expressing any emotion in his fearsome physiognomy, Hirsin agreed. Leaving behind only a cloud of raised snowflakes, the princes returned to their kingdom.
Self-confident, but knowing Sheogorath as a sly, Hirsin secretly raised a terrible creature in his hidden domain. He invoked the ancient Daedroth and infused him with the abominable curse of lycanthropy. Black as pitch, heart, jagged jaws ... this inexpressible nightmare had no equal even among the greatest hunters of Hirsin.
Three years passed, on the appointed day Hirsin returned to the appointed place. Sheogorath was already waiting for him, sitting cross-legged on a pebble, and whistling softly. Prince of the Hunt struck the spear to the ground, causing his supernatural growling monster. Taking off his hat, calm as always, Sheogorath stood up and stepped aside, revealing a tiny, speckled bird, perched on a rock. She tweeted discreetly, her voice was barely audible in a gust of wind.
With a swift jerk, the daedroth leaped to the stone, leaving only a pile of shards from it. Believing himself to be the winner, the monster bared his bloodied jaws in a mocking grin, and then the charming song delighted the invigorating air. The little bird easily jumped in the face of a mad Daedroth. Sheogorath watched with a pent-up smile as the tiny creature leaped onto a shard of stone stuck in the scales of a huge beast, right between its frightening eyes. With a fierce howl, the werewolf blinded himself, trying to get rid of the disturbance. The clock went on. Hirsin saw with shame how his most perfect pet methodically destroys himself, trying to crack down on a birdie, who seems to be paying no attention to him and all his sad songs singing to lonely rocks.
When the monster finally fell, Hirsin in a rage burned the crippled corpse and retreated into his kingdom, cursing curses in forgotten languages. His curses still hang over those peaks, and none of the travelers linger in those parts, fearing to meet there the embodiment of a terrible deity.
Sheogorath planted a tiny warbler on his shoulder, turned, descended from the mountains and headed towards the warm winds and bright sunsets of the Abesa coast, whistling in unison with the smallest of the warriors of Tamriel.
He was proud and confident in himself, the Mad Prince of Oblivion, standing somehow on the fifth day of Mid-Year amid the barren peaks of Skyrim, decided to offer Hirsin a bet. The Hunter God materialized, for that was his day, and Sheogorath's self-confidence was intriguing.
Incomparably controversial, Sheogorath keeps in his realm giggling loafers, fiery creators and cruel killers. Mad Prince concludes useless deals and provokes senseless bloodshed only in order to enjoy someone else's embarrassment, grief or rage. Here is his stage, and on this stage he was going to measure his strength with Hirsin.
Shamefully embarrassed, the cunning prince proposed a contest — let each of them raise a beast, and in three years, an hour an hour, in the same place, their pets will meet in a mortal fight. Without expressing any emotion in his fearsome physiognomy, Hirsin agreed. Leaving behind only a cloud of raised snowflakes, the princes returned to their kingdom.
Self-confident, but knowing Sheogorath as a sly, Hirsin secretly raised a terrible creature in his hidden domain. He invoked the ancient Daedroth and infused him with the abominable curse of lycanthropy. Black as pitch, heart, jagged jaws ... this inexpressible nightmare had no equal even among the greatest hunters of Hirsin.
Three years passed, on the appointed day Hirsin returned to the appointed place. Sheogorath was already waiting for him, sitting cross-legged on a pebble, and whistling softly. Prince of the Hunt struck the spear to the ground, causing his supernatural growling monster. Taking off his hat, calm as always, Sheogorath stood up and stepped aside, revealing a tiny, speckled bird, perched on a rock. She tweeted discreetly, her voice was barely audible in a gust of wind.
With a swift jerk, the daedroth leaped to the stone, leaving only a pile of shards from it. Believing himself to be the winner, the monster bared his bloodied jaws in a mocking grin, and then the charming song delighted the invigorating air. The little bird easily jumped in the face of a mad Daedroth. Sheogorath watched with a pent-up smile as the tiny creature leaped onto a shard of stone stuck in the scales of a huge beast, right between its frightening eyes. With a fierce howl, the werewolf blinded himself, trying to get rid of the disturbance. The clock went on. Hirsin saw with shame how his most perfect pet methodically destroys himself, trying to crack down on a birdie, who seems to be paying no attention to him and all his sad songs singing to lonely rocks.
When the monster finally fell, Hirsin in a rage burned the crippled corpse and retreated into his kingdom, cursing curses in forgotten languages. His curses still hang over those peaks, and none of the travelers linger in those parts, fearing to meet there the embodiment of a terrible deity.
Sheogorath planted a tiny warbler on his shoulder, turned, descended from the mountains and headed towards the warm winds and bright sunsets of the Abesa coast, whistling in unison with the smallest of the warriors of Tamriel.
У записи 1 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Михаил Лапидус
