В семье Газдановых из села Дзуарикау в Северной Осетии было семеро сыновей. Один погиб в 1941 под Москвой. Еще двое — при обороне Севастополя в 1942. От третьей похоронки умерла мать. Следующие трое сыновей Газдановых пали в боях в Новороссийске, Киеве, Белоруссии. Сельский почтальон отказался нести похоронку на последнего, седьмого сына Газдановых, погибшего при взятии Берлина. И тогда старейшины села сами пошли в дом, где отец сидел на пороге с единственной внучкой на руках: он увидел их, и сердце его разорвалось...
В 1963 году в селе установили обелиск в виде скорбящей матери и семи улетающих птиц. Памятник посетил дагестанский поэт Расул Гамзатов. Под впечатлением от этой истории он написал стихотворение. На своем родном языке, по-аварски. И, к счастью, у этого стихотворения есть качественный перевод на русский. Его сделал Наум Гребнев, известный переводчик восточной поэзии. Он учился в Литинституте с Гамзатовым после войны и дружил с ним. Этот перевод всем вам знаком.
Мне кажется порою, что солдаты,
С кровавых не пришедшие полей,
Не в землю нашу полегли когда-то,
А превратились в белых журавлей.
Они до сей поры с времен тех дальних
Летят и подают нам голоса.
Не потому ль так часто и печально
Мы замолкаем, глядя в небеса?
Летит, летит по небу клин усталый —
Летит в тумане на исходе дня,
И в том строю есть промежуток малый —
Быть может, это место для меня!
Настанет день, и с журавлиной стаей
Я поплыву в такой же сизой мгле,
Из-под небес по-птичьи окликая
Всех вас, кого оставил на земле.
Стихотворение попалось на глаза Марку Бернесу, для которого война была глубоко личной темой. Он обратился к Яну Френкелю и попросил сочинить музыку для песни на эти строки. Но с музыкой у композитора дело пошло не сразу.
Тут, чтобы снять пафос, нужно рассказать о некоторых курьезных моментах. Во-первых, на обелиске в память о братьях Газдановых в качестве птиц были гуси. Расулу Гамзатову сложно было подобрать по-аварски рифму к слову «гуси», и он специально звонил в министерство культуры Северной Осетии с просьбой заменить «гусей» на «журавлей». И ему разрешили.
Во-вторых, в оригинальном тексте стихотворения и перевода было: «Мне кажется порою, что джигиты»... Это Бернес попросил заменить «джигитов», на «солдат», чтобы расширить адрес песни и придать ей общечеловеческое звучание.
И еще: в тексте, который Бернес подготовил для песни, была опущена познавательная лингвистическая строфа: «Они летят, свершают путь свой длинный, и выкликают чьи-то имена. Не потому ли с кличем журавлиным от века речь аварская сходна?»
Как бы то ни было, для композитора Яна Френкеля война тоже была личной темой. В 1941–1942 годах он учился в зенитном училище, а позднее — тяжело ранен. Через два месяца после начала работы Френкель написал вступительный вокализ и тут же позвонил Бернесу. Тот приехал, послушал и расплакался. Френкель вспоминал, что Бернес не был человеком сентиментальным, но плакал, когда его что-то по-настоящему трогало. После этого работа над записью пошла быстрее. Но не только из-за вдохновения.
Бернес был болен раком легких. После того, как он услышал музыку, он стал всех торопить. По словам Френкеля, Бернес чувствовал, что времени осталось мало, и хотел поставить точку в своей жизни именно этой песней. Он уже с трудом передвигался, но, тем не менее, 8 июля 1969 года сын отвез его в студию, где Бернес записал песню. С одного дубля.
Если вы послушаете эту песню в его исполнении, то многое почувствуете в голосе и интонациях Бернеса. Эта запись действительно стала последней в его жизни — Бернес умер через месяц, 16 августа.
Через несколько лет после появления песни «Журавли» в местах боев 1941–1945 годов стали возводить стелы и памятники, центральным образом которых были летящие журавли. И мне лично кажется, что образ белых журавлей снова может стать нашим общим символом памяти о всех солдатах, погибших в Великую Отечественную войну. И не только солдатах. И не только в эту войну.
В Европе и англоязычном мире есть узнаваемый имидж: мак, который символизирует и цветок, и кровавый след от пули. Это знак памяти о всех погибших во всех войнах и призыв: Never Again. За этим маком стоит своя пронзительная история и свое стихотворение. Но у нас это стихотворение и эта история неизвестны, эти маки нельзя просто «пересадить» на нашу почву.
Но у нас есть белые журавли. Которые могут служить воплощением простого человеческого лейтмотива:
«Я помню.
Я скорблю о каждом погибшем.
Я сделаю все, что в моих силах, чтобы война никогда не повторилась».
В 1963 году в селе установили обелиск в виде скорбящей матери и семи улетающих птиц. Памятник посетил дагестанский поэт Расул Гамзатов. Под впечатлением от этой истории он написал стихотворение. На своем родном языке, по-аварски. И, к счастью, у этого стихотворения есть качественный перевод на русский. Его сделал Наум Гребнев, известный переводчик восточной поэзии. Он учился в Литинституте с Гамзатовым после войны и дружил с ним. Этот перевод всем вам знаком.
Мне кажется порою, что солдаты,
С кровавых не пришедшие полей,
Не в землю нашу полегли когда-то,
А превратились в белых журавлей.
Они до сей поры с времен тех дальних
Летят и подают нам голоса.
Не потому ль так часто и печально
Мы замолкаем, глядя в небеса?
Летит, летит по небу клин усталый —
Летит в тумане на исходе дня,
И в том строю есть промежуток малый —
Быть может, это место для меня!
Настанет день, и с журавлиной стаей
Я поплыву в такой же сизой мгле,
Из-под небес по-птичьи окликая
Всех вас, кого оставил на земле.
Стихотворение попалось на глаза Марку Бернесу, для которого война была глубоко личной темой. Он обратился к Яну Френкелю и попросил сочинить музыку для песни на эти строки. Но с музыкой у композитора дело пошло не сразу.
Тут, чтобы снять пафос, нужно рассказать о некоторых курьезных моментах. Во-первых, на обелиске в память о братьях Газдановых в качестве птиц были гуси. Расулу Гамзатову сложно было подобрать по-аварски рифму к слову «гуси», и он специально звонил в министерство культуры Северной Осетии с просьбой заменить «гусей» на «журавлей». И ему разрешили.
Во-вторых, в оригинальном тексте стихотворения и перевода было: «Мне кажется порою, что джигиты»... Это Бернес попросил заменить «джигитов», на «солдат», чтобы расширить адрес песни и придать ей общечеловеческое звучание.
И еще: в тексте, который Бернес подготовил для песни, была опущена познавательная лингвистическая строфа: «Они летят, свершают путь свой длинный, и выкликают чьи-то имена. Не потому ли с кличем журавлиным от века речь аварская сходна?»
Как бы то ни было, для композитора Яна Френкеля война тоже была личной темой. В 1941–1942 годах он учился в зенитном училище, а позднее — тяжело ранен. Через два месяца после начала работы Френкель написал вступительный вокализ и тут же позвонил Бернесу. Тот приехал, послушал и расплакался. Френкель вспоминал, что Бернес не был человеком сентиментальным, но плакал, когда его что-то по-настоящему трогало. После этого работа над записью пошла быстрее. Но не только из-за вдохновения.
Бернес был болен раком легких. После того, как он услышал музыку, он стал всех торопить. По словам Френкеля, Бернес чувствовал, что времени осталось мало, и хотел поставить точку в своей жизни именно этой песней. Он уже с трудом передвигался, но, тем не менее, 8 июля 1969 года сын отвез его в студию, где Бернес записал песню. С одного дубля.
Если вы послушаете эту песню в его исполнении, то многое почувствуете в голосе и интонациях Бернеса. Эта запись действительно стала последней в его жизни — Бернес умер через месяц, 16 августа.
Через несколько лет после появления песни «Журавли» в местах боев 1941–1945 годов стали возводить стелы и памятники, центральным образом которых были летящие журавли. И мне лично кажется, что образ белых журавлей снова может стать нашим общим символом памяти о всех солдатах, погибших в Великую Отечественную войну. И не только солдатах. И не только в эту войну.
В Европе и англоязычном мире есть узнаваемый имидж: мак, который символизирует и цветок, и кровавый след от пули. Это знак памяти о всех погибших во всех войнах и призыв: Never Again. За этим маком стоит своя пронзительная история и свое стихотворение. Но у нас это стихотворение и эта история неизвестны, эти маки нельзя просто «пересадить» на нашу почву.
Но у нас есть белые журавли. Которые могут служить воплощением простого человеческого лейтмотива:
«Я помню.
Я скорблю о каждом погибшем.
Я сделаю все, что в моих силах, чтобы война никогда не повторилась».
The Gazdanov family from the village of Dzuarikau in North Ossetia had seven sons. One died in 1941 near Moscow. Two more - during the defense of Sevastopol in 1942. Mother died from the third funeral. The next three sons of the Gazdanovs fell in battles in Novorossiysk, Kiev, Belarus. The village postman refused to carry the funeral for the last, seventh son of the Gazdanovs, who died during the capture of Berlin. And then the elders of the village themselves went to the house, where the father was sitting on the threshold with his only granddaughter in his arms: he saw them, and his heart broke ...
In 1963, an obelisk was erected in the village in the form of a grieving mother and seven birds flying away. The Dagestani poet Rasul Gamzatov visited the monument. Impressed by this story, he wrote a poem. In their own language, in Avar. And, fortunately, this poem has a high-quality translation into Russian. It was made by Naum Grebnev, a famous translator of oriental poetry. He studied at the Literary Institute with Gamzatov after the war and was friends with him. This translation is familiar to all of you.
Sometimes it seems to me that the soldiers
From the bloody fields that did not come,
They did not fall into our land once,
And they turned into white cranes.
They are still from the days of those distant
They fly and give us votes.
Isn't that why it's so often and sad
Do we fall silent, looking up at the heavens?
A tired wedge flies, flies across the sky -
Flying in the fog at the end of the day
And in that formation there is a small gap -
Maybe this is the place for me!
The day will come, and with a flock of cranes
I will swim in the same gray haze
From under the sky calling out like a bird
All of you whom he left on earth.
The poem caught the eye of Mark Bernes, for whom the war was a deeply personal topic. He turned to Jan Frenkel and asked him to compose music for a song on these lines. But with the composer's music, business did not go right away.
Here, in order to remove the pathos, you need to talk about some curious moments. Firstly, there were geese as birds on the obelisk in memory of the Gazdanov brothers. It was difficult for Rasul Gamzatov to find an Avar rhyme for the word "geese", and he specially called the Ministry of Culture of North Ossetia with a request to replace "geese" with "cranes". And he was allowed.
Secondly, the original text of the poem and the translation read: “Sometimes it seems to me that horsemen” ... It was Bernes who asked to replace “horsemen” with “soldiers” in order to expand the address of the song and give it a universal sound.
And one more thing: in the text that Bernes prepared for the song, the cognitive linguistic stanza was omitted: “They fly, make their long way, and call out someone's names. Is this not why Avar speech is similar to the cry of a crane from the ages? "
Be that as it may, for the composer Jan Frenkel, war was also a personal topic. In 1941-1942 he studied at an anti-aircraft school, and later was seriously wounded. Two months after starting work, Frenkel wrote the opening vocalise and immediately called Bernes. He came, listened and burst into tears. Frenkel recalled that Bernes was not a sentimental person, but cried when something really touched him. After that, the work on the recording went faster. But not only because of inspiration.
Bernes had lung cancer. After he heard the music, he began to rush everyone. According to Frenkel, Bernes felt that there was little time left, and wanted to put an end to his life with this song. He could hardly move, but, nevertheless, on July 8, 1969, his son took him to the studio, where Bernes recorded the song. With one take.
If you listen to this song performed by him, you will feel a lot in Bernes's voice and intonations. This recording really became the last in his life - Bernes died a month later, on August 16.
A few years after the song "Cranes" appeared in the battlefield of 1941-1945, stelae and monuments were erected, the central image of which was flying cranes. And it seems to me personally that the image of white cranes can again become our common symbol of memory of all the soldiers who died in the Great Patriotic War. And not just soldiers. And not only in this war.
There is a recognizable image in Europe and the English-speaking world: the poppy, which symbolizes both a flower and a bloody bullet trail. This is a token of memory of all those who died in all wars and a call: Never Again. This poppy has its own poignant story and its own poem. But we have this poem and this story is unknown, these poppies cannot be simply "transplanted" onto our soil.
But we have white cranes. Which can serve as the embodiment of a simple human leitmotif:
"I remember.
I grieve for every one who died.
I will do everything in my power to ensure that the war never happens again. "
In 1963, an obelisk was erected in the village in the form of a grieving mother and seven birds flying away. The Dagestani poet Rasul Gamzatov visited the monument. Impressed by this story, he wrote a poem. In their own language, in Avar. And, fortunately, this poem has a high-quality translation into Russian. It was made by Naum Grebnev, a famous translator of oriental poetry. He studied at the Literary Institute with Gamzatov after the war and was friends with him. This translation is familiar to all of you.
Sometimes it seems to me that the soldiers
From the bloody fields that did not come,
They did not fall into our land once,
And they turned into white cranes.
They are still from the days of those distant
They fly and give us votes.
Isn't that why it's so often and sad
Do we fall silent, looking up at the heavens?
A tired wedge flies, flies across the sky -
Flying in the fog at the end of the day
And in that formation there is a small gap -
Maybe this is the place for me!
The day will come, and with a flock of cranes
I will swim in the same gray haze
From under the sky calling out like a bird
All of you whom he left on earth.
The poem caught the eye of Mark Bernes, for whom the war was a deeply personal topic. He turned to Jan Frenkel and asked him to compose music for a song on these lines. But with the composer's music, business did not go right away.
Here, in order to remove the pathos, you need to talk about some curious moments. Firstly, there were geese as birds on the obelisk in memory of the Gazdanov brothers. It was difficult for Rasul Gamzatov to find an Avar rhyme for the word "geese", and he specially called the Ministry of Culture of North Ossetia with a request to replace "geese" with "cranes". And he was allowed.
Secondly, the original text of the poem and the translation read: “Sometimes it seems to me that horsemen” ... It was Bernes who asked to replace “horsemen” with “soldiers” in order to expand the address of the song and give it a universal sound.
And one more thing: in the text that Bernes prepared for the song, the cognitive linguistic stanza was omitted: “They fly, make their long way, and call out someone's names. Is this not why Avar speech is similar to the cry of a crane from the ages? "
Be that as it may, for the composer Jan Frenkel, war was also a personal topic. In 1941-1942 he studied at an anti-aircraft school, and later was seriously wounded. Two months after starting work, Frenkel wrote the opening vocalise and immediately called Bernes. He came, listened and burst into tears. Frenkel recalled that Bernes was not a sentimental person, but cried when something really touched him. After that, the work on the recording went faster. But not only because of inspiration.
Bernes had lung cancer. After he heard the music, he began to rush everyone. According to Frenkel, Bernes felt that there was little time left, and wanted to put an end to his life with this song. He could hardly move, but, nevertheless, on July 8, 1969, his son took him to the studio, where Bernes recorded the song. With one take.
If you listen to this song performed by him, you will feel a lot in Bernes's voice and intonations. This recording really became the last in his life - Bernes died a month later, on August 16.
A few years after the song "Cranes" appeared in the battlefield of 1941-1945, stelae and monuments were erected, the central image of which was flying cranes. And it seems to me personally that the image of white cranes can again become our common symbol of memory of all the soldiers who died in the Great Patriotic War. And not just soldiers. And not only in this war.
There is a recognizable image in Europe and the English-speaking world: the poppy, which symbolizes both a flower and a bloody bullet trail. This is a token of memory of all those who died in all wars and a call: Never Again. This poppy has its own poignant story and its own poem. But we have this poem and this story is unknown, these poppies cannot be simply "transplanted" onto our soil.
But we have white cranes. Which can serve as the embodiment of a simple human leitmotif:
"I remember.
I grieve for every one who died.
I will do everything in my power to ensure that the war never happens again. "
У записи 38 лайков,
4 репостов,
1537 просмотров.
4 репостов,
1537 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Татьяна Майская
