Идти следует только на свет
Я был в возрасте совершения безумных поступков. Январской ночью мы с другом заблудились в горах, стало совершенно неясно куда идти. На небе уже зажигались звездные скопления; отражаясь в редком снеге, они тускло освещали разбитую петляющую тропинку под ногами. Она то и дело норовила раздвоиться как язык змеи, повести нас обманным путем.
На одной такой точке ветвления я просто сел на землю. Мой взгляд приковало небо, ныряющее на меня через темные ветви деревьев. Было не холодно, я расслабился и впустил в себя всю эту безапелляционную вечность.
Так прошло пару минут. Неизвестно сколько бы я так пробыл наедине с ледяным мирозданием, но друг окликнул меня, указав на полуразрушенные шахтерские постройки в 50 метрах выше дороги.
В 60-х годах в этих горах добывали урановую руду. Поскольку производство было вредное, здесь работали зеки. Потом штольни законсервировали, но их то и дело вскрывали диггеры и охотники за цветными металлами.
На мгновение мне что-то показалось. Рядом с развалинами было нечто, откуда тонкой нитью в нашу сторону струилось чьё-то внимание. Я это не видел, но чувствовал, как муравьи чувствуют присутствие склонившегося над муравейником путешественника. На нас непочеловечески-понимающе смотрела некая группа. И мне определенно не хотелось узнавать природу такого внимания и его источник.
Обычно веселое лицо друга вдруг стало озабоченным. Я прочитал по его глазам тот же отблеск догадки: он видит, что нас видят. Второе, что я уловил в его мимике, был тщательно скрываемый ужас и еще более глубоко спрятанное от самого себя не владение ситуацией.
Через миг он пришел в себя. Но я уже поднялся на ноги, позвал за собой и зашагал дальше. Тогда я понял, что задача вывести нас отсюда лежит на мне. Откуда-то пришла ясность.
Мы довольно быстро нашли выход из леса, он оказался совсем близко. Где-то ниже по склону плыли тягучие волокна тумана. Вдалеке был город и его электрический свет обещал спасение, маяком приглашая к себе. Мы ступали по широкой дороге, сбегающей с седых склонов вниз.
Идти вниз было сущим вдохновением и радостью. Мы просто шли на эти огни, а за нами полз серый туман. Мир за спиной нещадно схлопывался. Остановиться значило позволить темноте догнать нас и заслонить свет. Потерять ориентир значило погибнуть.
Именно тогда я решил, что идти следует только на свет.
(фото с той самой горы Павла Богданова)
Я был в возрасте совершения безумных поступков. Январской ночью мы с другом заблудились в горах, стало совершенно неясно куда идти. На небе уже зажигались звездные скопления; отражаясь в редком снеге, они тускло освещали разбитую петляющую тропинку под ногами. Она то и дело норовила раздвоиться как язык змеи, повести нас обманным путем.
На одной такой точке ветвления я просто сел на землю. Мой взгляд приковало небо, ныряющее на меня через темные ветви деревьев. Было не холодно, я расслабился и впустил в себя всю эту безапелляционную вечность.
Так прошло пару минут. Неизвестно сколько бы я так пробыл наедине с ледяным мирозданием, но друг окликнул меня, указав на полуразрушенные шахтерские постройки в 50 метрах выше дороги.
В 60-х годах в этих горах добывали урановую руду. Поскольку производство было вредное, здесь работали зеки. Потом штольни законсервировали, но их то и дело вскрывали диггеры и охотники за цветными металлами.
На мгновение мне что-то показалось. Рядом с развалинами было нечто, откуда тонкой нитью в нашу сторону струилось чьё-то внимание. Я это не видел, но чувствовал, как муравьи чувствуют присутствие склонившегося над муравейником путешественника. На нас непочеловечески-понимающе смотрела некая группа. И мне определенно не хотелось узнавать природу такого внимания и его источник.
Обычно веселое лицо друга вдруг стало озабоченным. Я прочитал по его глазам тот же отблеск догадки: он видит, что нас видят. Второе, что я уловил в его мимике, был тщательно скрываемый ужас и еще более глубоко спрятанное от самого себя не владение ситуацией.
Через миг он пришел в себя. Но я уже поднялся на ноги, позвал за собой и зашагал дальше. Тогда я понял, что задача вывести нас отсюда лежит на мне. Откуда-то пришла ясность.
Мы довольно быстро нашли выход из леса, он оказался совсем близко. Где-то ниже по склону плыли тягучие волокна тумана. Вдалеке был город и его электрический свет обещал спасение, маяком приглашая к себе. Мы ступали по широкой дороге, сбегающей с седых склонов вниз.
Идти вниз было сущим вдохновением и радостью. Мы просто шли на эти огни, а за нами полз серый туман. Мир за спиной нещадно схлопывался. Остановиться значило позволить темноте догнать нас и заслонить свет. Потерять ориентир значило погибнуть.
Именно тогда я решил, что идти следует только на свет.
(фото с той самой горы Павла Богданова)
You should only go into the light
I was in the age of doing crazy things. On a January night, my friend and I got lost in the mountains, it became completely unclear where to go. Star clusters were already lighting up in the sky; reflected in the sparse snow, they dimly illuminated the broken, winding path underfoot. She now and then strove to bifurcate like the tongue of a snake, to lead us by deceit.
At one such branch point, I just sat down on the ground. My eyes were riveted by the sky diving at me through the dark branches of the trees. It was not cold, I relaxed and let in all this peremptory eternity.
So a couple of minutes passed. It is not known how long I would have been alone with the icy universe, but a friend called out to me, pointing to the dilapidated mining buildings 50 meters above the road.
In the 60s, uranium ore was mined in these mountains. Since the production was harmful, convicts worked here. Then the adits were mothballed, but they were continually opened by diggers and hunters for non-ferrous metals.
For a moment, something seemed to me. Next to the ruins there was something from which someone's attention was streaming in our direction like a thin thread. I did not see it, but I felt how the ants feel the presence of the traveler bending over the anthill. A certain group was looking at us in an inhuman understanding. And I definitely didn't want to know the nature of this attention and its source.
The friend's usually cheerful face suddenly became concerned. I read the same glimpse of guesswork in his eyes: he sees that we are being seen. The second thing that I caught in his facial expressions was a carefully concealed horror and an even more deeply hidden from myself lack of control of the situation.
In a moment he came to his senses. But I already got to my feet, called for me and walked on. Then I realized that the task of getting us out of here lies with me. Clarity came from somewhere.
We quickly found a way out of the forest, it was very close. Somewhere down the slope, stringy filaments of fog floated. In the distance was the city and its electric light promised salvation, inviting to itself as a beacon. We walked along a wide road running down the gray slopes.
Going down was a real inspiration and joy. We just walked towards these lights, and a gray fog crawled behind us. The world behind me mercilessly collapsed. To stop was to let the darkness overtake us and block the light. To lose a landmark meant to die.
It was then that I decided that I should only go into the light.
(photo from the same mountain by Pavel Bogdanov)
I was in the age of doing crazy things. On a January night, my friend and I got lost in the mountains, it became completely unclear where to go. Star clusters were already lighting up in the sky; reflected in the sparse snow, they dimly illuminated the broken, winding path underfoot. She now and then strove to bifurcate like the tongue of a snake, to lead us by deceit.
At one such branch point, I just sat down on the ground. My eyes were riveted by the sky diving at me through the dark branches of the trees. It was not cold, I relaxed and let in all this peremptory eternity.
So a couple of minutes passed. It is not known how long I would have been alone with the icy universe, but a friend called out to me, pointing to the dilapidated mining buildings 50 meters above the road.
In the 60s, uranium ore was mined in these mountains. Since the production was harmful, convicts worked here. Then the adits were mothballed, but they were continually opened by diggers and hunters for non-ferrous metals.
For a moment, something seemed to me. Next to the ruins there was something from which someone's attention was streaming in our direction like a thin thread. I did not see it, but I felt how the ants feel the presence of the traveler bending over the anthill. A certain group was looking at us in an inhuman understanding. And I definitely didn't want to know the nature of this attention and its source.
The friend's usually cheerful face suddenly became concerned. I read the same glimpse of guesswork in his eyes: he sees that we are being seen. The second thing that I caught in his facial expressions was a carefully concealed horror and an even more deeply hidden from myself lack of control of the situation.
In a moment he came to his senses. But I already got to my feet, called for me and walked on. Then I realized that the task of getting us out of here lies with me. Clarity came from somewhere.
We quickly found a way out of the forest, it was very close. Somewhere down the slope, stringy filaments of fog floated. In the distance was the city and its electric light promised salvation, inviting to itself as a beacon. We walked along a wide road running down the gray slopes.
Going down was a real inspiration and joy. We just walked towards these lights, and a gray fog crawled behind us. The world behind me mercilessly collapsed. To stop was to let the darkness overtake us and block the light. To lose a landmark meant to die.
It was then that I decided that I should only go into the light.
(photo from the same mountain by Pavel Bogdanov)
У записи 46 лайков,
1 репостов.
1 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Кирилл Скрыль
