-Открытие дня-
Советский поэт Борис Чичибабин
Между печалью и ничем
мы выбрали печаль.
И спросит кто-нибудь «зачем?»,
а кто-то скажет «жаль».
И то ли чернь, а то ли знать,
смеясь, махнёт рукой.
А нам не время объяснять
и думать про покой.
Нас в мире горсть на сотни лет,
на тысячу земель,
и в нас не меркнет горний свет,
не сякнет Божий хмель.
Нам — как дышать, — приняв печать
гонений и разлук, —
огнём на искру отвечать
и музыкой — на звук.
И обречённостью кресту,
и горечью питья
мы искупаем суету
и грубость бытия.
Мы оставляем души здесь,
чтоб некогда Господь
простил нам творческую спесь
и ропщущую плоть.
И нам идти, идти, идти,
пока стучат сердца,
и знать, что нету у пути
ни меры, ни конца.
Когда к нам ангелы прильнут,
лаская тишиной,
мы лишь на несколько минут
забудемся душой.
И снова — за листы поэм,
за кисти, за рояль, —
между печалью и ничем
избравшие печаль.
Советский поэт Борис Чичибабин
Между печалью и ничем
мы выбрали печаль.
И спросит кто-нибудь «зачем?»,
а кто-то скажет «жаль».
И то ли чернь, а то ли знать,
смеясь, махнёт рукой.
А нам не время объяснять
и думать про покой.
Нас в мире горсть на сотни лет,
на тысячу земель,
и в нас не меркнет горний свет,
не сякнет Божий хмель.
Нам — как дышать, — приняв печать
гонений и разлук, —
огнём на искру отвечать
и музыкой — на звук.
И обречённостью кресту,
и горечью питья
мы искупаем суету
и грубость бытия.
Мы оставляем души здесь,
чтоб некогда Господь
простил нам творческую спесь
и ропщущую плоть.
И нам идти, идти, идти,
пока стучат сердца,
и знать, что нету у пути
ни меры, ни конца.
Когда к нам ангелы прильнут,
лаская тишиной,
мы лишь на несколько минут
забудемся душой.
И снова — за листы поэм,
за кисти, за рояль, —
между печалью и ничем
избравшие печаль.
-Opening of the day-
Soviet poet Boris Chichibabin
Between sadness and nothing
we chose sorrow.
And someone will ask "why?"
and someone will say "sorry".
And whether the rabble, or whether to know
laughing, he waves his hand.
It's not time for us to explain
and think about peace.
A handful of us in the world for hundreds of years
for a thousand lands,
and the heavenly light does not fade in us,
God's hop will not die.
We - how to breathe - accepting the seal
persecution and separation, -
respond with fire to the spark
and music - to the sound.
And doomed to the cross
and the bitterness of drinking
we redeem vanity
and the roughness of being.
We leave souls here
so that once the Lord
forgave us creative arrogance
and murmuring flesh.
And we go, go, go,
while hearts are beating
and know that there is no way
no measure, no end.
When the angels cling to us,
caressing the silence
we are only for a few minutes
we will forget our souls.
And again - for the sheets of poems,
by the brush, by the piano, -
between sadness and nothing
who have chosen sorrow.
Soviet poet Boris Chichibabin
Between sadness and nothing
we chose sorrow.
And someone will ask "why?"
and someone will say "sorry".
And whether the rabble, or whether to know
laughing, he waves his hand.
It's not time for us to explain
and think about peace.
A handful of us in the world for hundreds of years
for a thousand lands,
and the heavenly light does not fade in us,
God's hop will not die.
We - how to breathe - accepting the seal
persecution and separation, -
respond with fire to the spark
and music - to the sound.
And doomed to the cross
and the bitterness of drinking
we redeem vanity
and the roughness of being.
We leave souls here
so that once the Lord
forgave us creative arrogance
and murmuring flesh.
And we go, go, go,
while hearts are beating
and know that there is no way
no measure, no end.
When the angels cling to us,
caressing the silence
we are only for a few minutes
we will forget our souls.
And again - for the sheets of poems,
by the brush, by the piano, -
between sadness and nothing
who have chosen sorrow.
У записи 3 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Анна Афанасьева
