Владимир Шахрин о Борисе Гребенщикове (г.Тольятти 1996г.)
1996 год. По стране катится предвыборная кампания, очень уверенно чувствующие себя коммунисты сидят по парткомам и баням и делят портфели, которые более чем реальны.
Люмпен наигрался в демократию и хочет обратно в нелюбимый, но привычный совок. Доморощенные демократы, в основном из бывших коммунистов, судорожно пытаются всеми средствами удержаться на очень сильно шатающемся стуле государственной власти. По стране срочно создаются десятки новых прогрессивных телеканалов, сотни радиостанций, а непосредственно по далям и весям колесят несколько агитбригад из популярных артистов. Та пресловутая коробка из-под ксерокса наверняка не была сиротой, у нее были братья и сестры. Небольшая коробочка из-под ботинок фабрики «Скороход» досталась и артистам в жанре рок.
Сразу оговорюсь, что до сих пор не испытываю ни малейших угрызений совести по поводу участия. Ситуация в то лето была вполне однозначной. Или мы оставляем «зёму» Ельцина президентом, или возвращаются коммуняки. Причем предводитель последних сам по себе не так уж и страшен, но за его спиной плотной колонной стоят тысячи Шариковых. Не могу сказать за всех, но ЧАЙФ принял участие в этих агитках по убеждениям, хотя деньги, конечно же, были нужны. Сам Ельцин на рок-сцене не появился ни разу, хотя на поп-концертах задорно выплясывал и играл на ложках, но мы не скучали. Артисты были достойные, концерты были фееричными. В городе Тольятти к нам присоединились Андрей Макаревич и Борис Гребенщиков.
Место действия — ледовый Дворец спорта. Десятки артистов тусуются по коридорам, в ожидании своего выхода, вначале на настройку, а позже непосредственно на свою часть концерта. Ко мне подходит полный божественной ауры Борис и после нескольких дежурных фраз о планах и о творческих успехах, понизив голос, сообщает, что недавно вернулся из Бразилии и привез волшебные пилюли из коры реликтового болотного бразильского баобаба. За точность ботанического определения не отвечаю, но звучало мистически убедительно. Мастер извлек из кармана пригоршню коричневых капсул и отсчитал мне штук пять. Я попытался что-то промямлить, про то, что я не употребляю и вообще не понимаю, что с этими таблетками делать, но гуру сказал, что это не наркотики, это совсем другое, загадочно закатил глаза, поправил спадающую прядь волос и медленно удалился в коридорную даль.
Я действительно не имею дело с наркотиками, и поэтому пять капсул в кармане жгли мне ногу и визжали милицейской сиреной. Войдя в гримерку, я увидел, как девчонки из группы Колибри, сбившись в стайку, разглядывают такие же капсулы и спорят, когда же их надо пробовать: до концерта, или лучше не рисковать и приобщиться к тайному бразильскому пониманию мира после шоу. Молодую группу Сплин в другом углу гримерки подобный вопрос не мучил. Они решали задачу, поскольку же штук единовременно надо принять. В коридоре ко мне подошел Алик Потапкин (ударник Наутилуса) и прямо в лоб спросил:
— Будешь?
На ладони у него лежали бразильские пилюли, я начал немного волноваться, чем закончится сегодняшний концерт, что увидит публика и не повяжут ли всех нас. Я поделился всеми этими новостями с другом Бегуновым.
— Не надо выкидывать и не надо принимать, надо спрятать!— сказал Бегунов.
Так решили не все, и спустя некоторое время я заметил, как странно люди в гримерках смотрят друг на друга. Очень внимательно и напряженно смотрят. На вопросы типа «ну как?» и «ну что?» раздавались туманные ответы: «Ну так... Что-то есть, но пока не могу разобраться в ощущениях. Мастер же сказал — это не наркотики, это...»
Народ, явно не находя заметных изменений в себе, пытался увидеть изменения в окружающих, и от напряжения, ожидания и общего напряга эти изменения видел.
Вечером после концерта в дверь моего гостиничного номера постучали. Я открыл. На пороге стояли Гребенщиков и Макаревич. Кумиры были пьяны.
— Пошли водку пить!— сказал Андрей Вадимович. И сказал таким знакомым с детства голосом.
— Не обижай стариков, не отказывай!— вторил ему с не менее знакомыми интонациями Борис Борисович. По-моему, в этот момент я ощутил себя самым счастливым человеком на земле. Кумиры пришли, сами пришли, и зовут пить водку.
И мы сидели в номере и пили. Признаюсь, было очень интересно, но не всегда понятно. Книги, про которые говорили, я в основном не читал, фильмы не смотрел. В странах, о которых шла речь, не бывал. Смею надеяться, что за прошедшие 10 лет я кое-что наверстал. В одну из пауз, когда содержимое стопки падает внутрь организма и россиянин смачно выдыхает и крякает, я робко спросил, как же все-таки правильно распорядиться волшебными капсулами. Андрей сделал удивленное лицо, он был явно не в курсе, а Боря, очень обыденно и почти без улыбки, рассказал следующую историю:
— Иду по коридору Дворца, не знаю, чем себя занять. Вдруг из открытой тренерской комнаты тольяттинской «Лады» выскакивает человек и начинает радостно трясти мне руки, обнимать и, как водится, говорить, что он на моих песнях вырос. В порыве восторга он предлагает:
— А давайте я вам клюшку подарю!
— Да зачем мне летом, в дороге клюшка...
— Ну щитки и краги!— не унимается человек из тренерской.— Хорошо, тогда возьмите банку со спортивным питанием, вот в этих коричневых капсулах комплекс витаминов и других полезных веществ...
Длинная пауза, аплодисменты. Что-то еще комментировать? Мне лично все ясно: БГ — гений!
P.S. Когда я выползал из звездного номера, расклеившиеся от счастья аксакалы заказывали по телефону еще одну бутылку водки. А под утро я проснулся от приступа смеха.
Воспоминания Владимир Шахрин
1996 год. По стране катится предвыборная кампания, очень уверенно чувствующие себя коммунисты сидят по парткомам и баням и делят портфели, которые более чем реальны.
Люмпен наигрался в демократию и хочет обратно в нелюбимый, но привычный совок. Доморощенные демократы, в основном из бывших коммунистов, судорожно пытаются всеми средствами удержаться на очень сильно шатающемся стуле государственной власти. По стране срочно создаются десятки новых прогрессивных телеканалов, сотни радиостанций, а непосредственно по далям и весям колесят несколько агитбригад из популярных артистов. Та пресловутая коробка из-под ксерокса наверняка не была сиротой, у нее были братья и сестры. Небольшая коробочка из-под ботинок фабрики «Скороход» досталась и артистам в жанре рок.
Сразу оговорюсь, что до сих пор не испытываю ни малейших угрызений совести по поводу участия. Ситуация в то лето была вполне однозначной. Или мы оставляем «зёму» Ельцина президентом, или возвращаются коммуняки. Причем предводитель последних сам по себе не так уж и страшен, но за его спиной плотной колонной стоят тысячи Шариковых. Не могу сказать за всех, но ЧАЙФ принял участие в этих агитках по убеждениям, хотя деньги, конечно же, были нужны. Сам Ельцин на рок-сцене не появился ни разу, хотя на поп-концертах задорно выплясывал и играл на ложках, но мы не скучали. Артисты были достойные, концерты были фееричными. В городе Тольятти к нам присоединились Андрей Макаревич и Борис Гребенщиков.
Место действия — ледовый Дворец спорта. Десятки артистов тусуются по коридорам, в ожидании своего выхода, вначале на настройку, а позже непосредственно на свою часть концерта. Ко мне подходит полный божественной ауры Борис и после нескольких дежурных фраз о планах и о творческих успехах, понизив голос, сообщает, что недавно вернулся из Бразилии и привез волшебные пилюли из коры реликтового болотного бразильского баобаба. За точность ботанического определения не отвечаю, но звучало мистически убедительно. Мастер извлек из кармана пригоршню коричневых капсул и отсчитал мне штук пять. Я попытался что-то промямлить, про то, что я не употребляю и вообще не понимаю, что с этими таблетками делать, но гуру сказал, что это не наркотики, это совсем другое, загадочно закатил глаза, поправил спадающую прядь волос и медленно удалился в коридорную даль.
Я действительно не имею дело с наркотиками, и поэтому пять капсул в кармане жгли мне ногу и визжали милицейской сиреной. Войдя в гримерку, я увидел, как девчонки из группы Колибри, сбившись в стайку, разглядывают такие же капсулы и спорят, когда же их надо пробовать: до концерта, или лучше не рисковать и приобщиться к тайному бразильскому пониманию мира после шоу. Молодую группу Сплин в другом углу гримерки подобный вопрос не мучил. Они решали задачу, поскольку же штук единовременно надо принять. В коридоре ко мне подошел Алик Потапкин (ударник Наутилуса) и прямо в лоб спросил:
— Будешь?
На ладони у него лежали бразильские пилюли, я начал немного волноваться, чем закончится сегодняшний концерт, что увидит публика и не повяжут ли всех нас. Я поделился всеми этими новостями с другом Бегуновым.
— Не надо выкидывать и не надо принимать, надо спрятать!— сказал Бегунов.
Так решили не все, и спустя некоторое время я заметил, как странно люди в гримерках смотрят друг на друга. Очень внимательно и напряженно смотрят. На вопросы типа «ну как?» и «ну что?» раздавались туманные ответы: «Ну так... Что-то есть, но пока не могу разобраться в ощущениях. Мастер же сказал — это не наркотики, это...»
Народ, явно не находя заметных изменений в себе, пытался увидеть изменения в окружающих, и от напряжения, ожидания и общего напряга эти изменения видел.
Вечером после концерта в дверь моего гостиничного номера постучали. Я открыл. На пороге стояли Гребенщиков и Макаревич. Кумиры были пьяны.
— Пошли водку пить!— сказал Андрей Вадимович. И сказал таким знакомым с детства голосом.
— Не обижай стариков, не отказывай!— вторил ему с не менее знакомыми интонациями Борис Борисович. По-моему, в этот момент я ощутил себя самым счастливым человеком на земле. Кумиры пришли, сами пришли, и зовут пить водку.
И мы сидели в номере и пили. Признаюсь, было очень интересно, но не всегда понятно. Книги, про которые говорили, я в основном не читал, фильмы не смотрел. В странах, о которых шла речь, не бывал. Смею надеяться, что за прошедшие 10 лет я кое-что наверстал. В одну из пауз, когда содержимое стопки падает внутрь организма и россиянин смачно выдыхает и крякает, я робко спросил, как же все-таки правильно распорядиться волшебными капсулами. Андрей сделал удивленное лицо, он был явно не в курсе, а Боря, очень обыденно и почти без улыбки, рассказал следующую историю:
— Иду по коридору Дворца, не знаю, чем себя занять. Вдруг из открытой тренерской комнаты тольяттинской «Лады» выскакивает человек и начинает радостно трясти мне руки, обнимать и, как водится, говорить, что он на моих песнях вырос. В порыве восторга он предлагает:
— А давайте я вам клюшку подарю!
— Да зачем мне летом, в дороге клюшка...
— Ну щитки и краги!— не унимается человек из тренерской.— Хорошо, тогда возьмите банку со спортивным питанием, вот в этих коричневых капсулах комплекс витаминов и других полезных веществ...
Длинная пауза, аплодисменты. Что-то еще комментировать? Мне лично все ясно: БГ — гений!
P.S. Когда я выползал из звездного номера, расклеившиеся от счастья аксакалы заказывали по телефону еще одну бутылку водки. А под утро я проснулся от приступа смеха.
Воспоминания Владимир Шахрин
Vladimir Shakhrin about Boris Grebenshchikov (Togliatti 1996)
1996 year. An election campaign is rolling across the country, communists who feel very confident are sitting in party committees and baths and dividing portfolios that are more than real.
Lumpen played enough with democracy and wants to return to the unloved, but familiar scoop. Homegrown Democrats, mostly former communists, are frantically trying by all means to stay in the very shaky chair of state power. Dozens of new progressive TV channels, hundreds of radio stations are urgently created across the country, and several propaganda teams of popular artists are traveling around the distance and across the land. That notorious copier box was probably not an orphan, she had brothers and sisters. A small box from under the shoes of the "Skorokhod" factory also went to rock artists.
I will make a reservation right away that I still do not feel the slightest remorse about participation. The situation that summer was quite clear. Either we leave Yeltsin's “land” as president, or the commies return. Moreover, the leader of the latter in himself is not so terrible, but behind him are thousands of Sharikovs in a dense column. I can't say for everyone, but CHAIF took part in these conviction campaigns, although the money, of course, was needed. Yeltsin himself never appeared on the rock scene, although at pop concerts he fervently danced and played on spoons, but we were not bored. The artists were worthy, the concerts were enchanting. In the city of Togliatti, Andrey Makarevich and Boris Grebenshchikov joined us.
The scene is the Ice Sports Palace. Dozens of artists hang out along the corridors, waiting for their release, first to tune, and later directly to their part of the concert. Boris, full of divine aura, comes up to me and after a few routine phrases about plans and creative successes, lowering his voice, he says that he recently returned from Brazil and brought magic pills from the bark of the relict swamp Brazilian baobab. I am not responsible for the accuracy of the botanical definition, but it sounded mystically convincing. The master took a handful of brown capsules from his pocket and counted out five for me. I tried to mumble something, about the fact that I do not use and do not understand at all what to do with these pills, but the guru said that these are not drugs, this is something completely different, mysteriously rolled my eyes, straightened a falling strand of hair and slowly retired to corridor distance.
I don't really deal with drugs, and so the five capsules in my pocket burned my leg and screamed with a police siren. Entering the dressing room, I saw the girls from the Hummingbird group, huddled in a flock, looking at the same capsules and arguing when to try them: before the concert, or it is better not to take risks and join the secret Brazilian understanding of the world after the show. The young group Spleen in another corner of the dressing room was not tormented by such a question. They solved the problem, since the pieces must be taken at a time. In the corridor, Alik Potapkin (Nautilus drummer) came up to me and asked straight on the forehead:
- Will you?
He had Brazilian pills in his palm, and I started to worry a little about how today's concert would end, what the audience would see and whether they would tie us all up. I shared all this news with my friend Begunov.
“You don’t need to throw it away and you don’t need to take it, you need to hide it!” Said Runners.
Not everyone decided that, and after a while I noticed how strange people in the dressing rooms looked at each other. They look very carefully and intensely. To questions like "how?" and "well what?" vague answers were heard: “Well ... There is something, but so far I cannot understand the sensations. The master said - these are not drugs, this is ... "
The people, clearly not finding noticeable changes in themselves, tried to see changes in those around them, and from tension, expectation and general tension they saw these changes.
In the evening after the concert, there was a knock on the door of my hotel room. I opened. Grebenshchikov and Makarevich stood on the threshold. The idols were drunk.
“Let's go drink vodka!” Said Andrei Vadimovich. And he said in such a familiar voice from childhood.
“Don’t offend old people, don’t refuse!” Boris Borisovich echoed with no less familiar intonations. In my opinion, at that moment I felt like the happiest person on earth. The idols have come, they have come themselves, and they are calling to drink vodka.
And we sat in the room and drank. I admit, it was very interesting, but not always clear. The books they talked about, I mostly did not read, I did not watch films. I have not been to the countries in question. I dare to hope that over the past 10 years I have made up for something. In one of the pauses, when the contents of the pile fall into the body and the Russian exhales relishly and quacks, I timidly asked how to properly dispose of the magic capsules. Andrei made a surprised face, he was clearly not in the know, and Borya, very routinely and almost without a smile, told the following story:
- I walk along the hallway of the Palace, I don't know what to do with myself. Suddenly, a man jumps out from the open coaching room of the Togliatti Lada and begins to joyfully shake my arms, hug and, as usual, say that he grew up on my songs. In a fit of delight, he offered
1996 year. An election campaign is rolling across the country, communists who feel very confident are sitting in party committees and baths and dividing portfolios that are more than real.
Lumpen played enough with democracy and wants to return to the unloved, but familiar scoop. Homegrown Democrats, mostly former communists, are frantically trying by all means to stay in the very shaky chair of state power. Dozens of new progressive TV channels, hundreds of radio stations are urgently created across the country, and several propaganda teams of popular artists are traveling around the distance and across the land. That notorious copier box was probably not an orphan, she had brothers and sisters. A small box from under the shoes of the "Skorokhod" factory also went to rock artists.
I will make a reservation right away that I still do not feel the slightest remorse about participation. The situation that summer was quite clear. Either we leave Yeltsin's “land” as president, or the commies return. Moreover, the leader of the latter in himself is not so terrible, but behind him are thousands of Sharikovs in a dense column. I can't say for everyone, but CHAIF took part in these conviction campaigns, although the money, of course, was needed. Yeltsin himself never appeared on the rock scene, although at pop concerts he fervently danced and played on spoons, but we were not bored. The artists were worthy, the concerts were enchanting. In the city of Togliatti, Andrey Makarevich and Boris Grebenshchikov joined us.
The scene is the Ice Sports Palace. Dozens of artists hang out along the corridors, waiting for their release, first to tune, and later directly to their part of the concert. Boris, full of divine aura, comes up to me and after a few routine phrases about plans and creative successes, lowering his voice, he says that he recently returned from Brazil and brought magic pills from the bark of the relict swamp Brazilian baobab. I am not responsible for the accuracy of the botanical definition, but it sounded mystically convincing. The master took a handful of brown capsules from his pocket and counted out five for me. I tried to mumble something, about the fact that I do not use and do not understand at all what to do with these pills, but the guru said that these are not drugs, this is something completely different, mysteriously rolled my eyes, straightened a falling strand of hair and slowly retired to corridor distance.
I don't really deal with drugs, and so the five capsules in my pocket burned my leg and screamed with a police siren. Entering the dressing room, I saw the girls from the Hummingbird group, huddled in a flock, looking at the same capsules and arguing when to try them: before the concert, or it is better not to take risks and join the secret Brazilian understanding of the world after the show. The young group Spleen in another corner of the dressing room was not tormented by such a question. They solved the problem, since the pieces must be taken at a time. In the corridor, Alik Potapkin (Nautilus drummer) came up to me and asked straight on the forehead:
- Will you?
He had Brazilian pills in his palm, and I started to worry a little about how today's concert would end, what the audience would see and whether they would tie us all up. I shared all this news with my friend Begunov.
“You don’t need to throw it away and you don’t need to take it, you need to hide it!” Said Runners.
Not everyone decided that, and after a while I noticed how strange people in the dressing rooms looked at each other. They look very carefully and intensely. To questions like "how?" and "well what?" vague answers were heard: “Well ... There is something, but so far I cannot understand the sensations. The master said - these are not drugs, this is ... "
The people, clearly not finding noticeable changes in themselves, tried to see changes in those around them, and from tension, expectation and general tension they saw these changes.
In the evening after the concert, there was a knock on the door of my hotel room. I opened. Grebenshchikov and Makarevich stood on the threshold. The idols were drunk.
“Let's go drink vodka!” Said Andrei Vadimovich. And he said in such a familiar voice from childhood.
“Don’t offend old people, don’t refuse!” Boris Borisovich echoed with no less familiar intonations. In my opinion, at that moment I felt like the happiest person on earth. The idols have come, they have come themselves, and they are calling to drink vodka.
And we sat in the room and drank. I admit, it was very interesting, but not always clear. The books they talked about, I mostly did not read, I did not watch films. I have not been to the countries in question. I dare to hope that over the past 10 years I have made up for something. In one of the pauses, when the contents of the pile fall into the body and the Russian exhales relishly and quacks, I timidly asked how to properly dispose of the magic capsules. Andrei made a surprised face, he was clearly not in the know, and Borya, very routinely and almost without a smile, told the following story:
- I walk along the hallway of the Palace, I don't know what to do with myself. Suddenly, a man jumps out from the open coaching room of the Togliatti Lada and begins to joyfully shake my arms, hug and, as usual, say that he grew up on my songs. In a fit of delight, he offered
У записи 1 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Борис Щёголев
