Шестьдесят три года назад шестилетний мальчик Ичиро
Не хотел просыпаться, вставать, не хотел даже зубы чистить,
Пока мать не сказала сердито: "Что за глупости? Ну-ка, ну-ка,
Поднимайся". И он поднялся. Солнце нежно пахло бамбуком,
Улыбаясь, мама сказала: "Быстро сбегай к бабушке Чийо".
В это время бабушка Чийо рис раскатывала в колбаски,
Посыпала мукой, лепила ей одной понятную сказку,
Ожидая, когда у двери тренькнет жалобно колокольчик -
Это значит, вернется внучка, - а она работала ночью,
Потому что так нужны деньги. На ребенка, на рис, на ласку.
Внучка Норико в это время, задремав, почти засыпала
В переполненном, очень гулком, бесконечном таком трамвае.
В его окна влетали песни, крики, лязг, стук сапог, и пыльно
Было даже прохладным утром в этом шуме автомобильном.
Норико снился сын Масару и любовник Широ. Бывает.
В это время Широ, лениво потянувшись, еще раз тронул
Белоснежную кожу Мики, ее волосы, как корону,
Мики вырвалась, засмеялась и сказала: "Иди отсюда".
Она думала, что на завтрак, на какой подавать посуде,
И про мужа - а вдруг придет?..
И завыла сирена ровно.
Вот Ичиро бежит, бежит, виден домик бабушки Чийо,
Во дворе играет Масару - самый лучший друг у Ичиро,
Чай пьет Широ, Мики хохочет, и трамвай уже близко, рядом,
Чийо, взмокнув, скользит по стенке, по часам и цепляет взглядом:
Только восемь четырнадцать в мире.
- ...Раз, два, три, - говорят на "Эноле Гэй". -
Начинаем на счет "четыре".
Не хотел просыпаться, вставать, не хотел даже зубы чистить,
Пока мать не сказала сердито: "Что за глупости? Ну-ка, ну-ка,
Поднимайся". И он поднялся. Солнце нежно пахло бамбуком,
Улыбаясь, мама сказала: "Быстро сбегай к бабушке Чийо".
В это время бабушка Чийо рис раскатывала в колбаски,
Посыпала мукой, лепила ей одной понятную сказку,
Ожидая, когда у двери тренькнет жалобно колокольчик -
Это значит, вернется внучка, - а она работала ночью,
Потому что так нужны деньги. На ребенка, на рис, на ласку.
Внучка Норико в это время, задремав, почти засыпала
В переполненном, очень гулком, бесконечном таком трамвае.
В его окна влетали песни, крики, лязг, стук сапог, и пыльно
Было даже прохладным утром в этом шуме автомобильном.
Норико снился сын Масару и любовник Широ. Бывает.
В это время Широ, лениво потянувшись, еще раз тронул
Белоснежную кожу Мики, ее волосы, как корону,
Мики вырвалась, засмеялась и сказала: "Иди отсюда".
Она думала, что на завтрак, на какой подавать посуде,
И про мужа - а вдруг придет?..
И завыла сирена ровно.
Вот Ичиро бежит, бежит, виден домик бабушки Чийо,
Во дворе играет Масару - самый лучший друг у Ичиро,
Чай пьет Широ, Мики хохочет, и трамвай уже близко, рядом,
Чийо, взмокнув, скользит по стенке, по часам и цепляет взглядом:
Только восемь четырнадцать в мире.
- ...Раз, два, три, - говорят на "Эноле Гэй". -
Начинаем на счет "четыре".
Sixty three years ago six year old boy Ichiro
I didn't want to wake up, get up, I didn't even want to brush my teeth,
Until the mother said angrily: "What nonsense? Come on, come on,
Get up. "And he got up. The sun smelled tenderly of bamboo,
Smiling, Mom said, "Quickly run to Grandma Chiyo."
At this time, Chiyo's grandmother rolled rice into sausages,
She sprinkled it with flour, molded her one understandable fairy tale,
Waiting for the bell at the door to sound pitifully -
This means the granddaughter will return - and she worked at night,
Because money is so necessary. For a child, for rice, for affection.
Noriko's granddaughter at this time, dozing off, almost fell asleep
In a crowded, very echoing, endless tram.
Songs, screams, clanging, clatter of boots flew into its windows, and dusty
It was even a cool morning in this car noise.
Noriko dreamed about Masaru's son and Shiro's lover. It happens.
At this time, Shiro, stretching lazily, touched
Mika's white skin, her hair like a crown
Miki pulled away, laughed and said, "Get out of here."
She thought that for breakfast, what kind of dishes,
And about her husband - what if he comes? ..
And the siren howled exactly.
Here Ichiro is running, running, grandmother Chiyo's house is visible,
Masaru plays in the yard - Ichiro's best friend,
Shiro is drinking tea, Miki laughs, and the tram is close, close,
Chiyo, getting wet, slides along the wall, on the clock and catches his gaze:
Only eight fourteen in the world.
- ... One, two, three, - they say in "Enole Gay". -
Let's start with four.
I didn't want to wake up, get up, I didn't even want to brush my teeth,
Until the mother said angrily: "What nonsense? Come on, come on,
Get up. "And he got up. The sun smelled tenderly of bamboo,
Smiling, Mom said, "Quickly run to Grandma Chiyo."
At this time, Chiyo's grandmother rolled rice into sausages,
She sprinkled it with flour, molded her one understandable fairy tale,
Waiting for the bell at the door to sound pitifully -
This means the granddaughter will return - and she worked at night,
Because money is so necessary. For a child, for rice, for affection.
Noriko's granddaughter at this time, dozing off, almost fell asleep
In a crowded, very echoing, endless tram.
Songs, screams, clanging, clatter of boots flew into its windows, and dusty
It was even a cool morning in this car noise.
Noriko dreamed about Masaru's son and Shiro's lover. It happens.
At this time, Shiro, stretching lazily, touched
Mika's white skin, her hair like a crown
Miki pulled away, laughed and said, "Get out of here."
She thought that for breakfast, what kind of dishes,
And about her husband - what if he comes? ..
And the siren howled exactly.
Here Ichiro is running, running, grandmother Chiyo's house is visible,
Masaru plays in the yard - Ichiro's best friend,
Shiro is drinking tea, Miki laughs, and the tram is close, close,
Chiyo, getting wet, slides along the wall, on the clock and catches his gaze:
Only eight fourteen in the world.
- ... One, two, three, - they say in "Enole Gay". -
Let's start with four.
У записи 1 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Oksana Uysal
