Из диалогов с Агатой:
Я: а кем ты работала до путешествия?
Она: логопедом. Сначала я работала с детьми. Через какое-то время заметила, что проблемы с речью у детей тесно связаны с проблемами в семье. Они зажаты и испытывают страх, от того речь искажается. Тогда я начала общаться с родителями. Хотела показать им реальное направление работы. Но они не хотят работать над собой. Они хотят отдавать своего ребёнка на один час чужому человеку, чтобы он что-то сделал. Я не смогла там реализовать себя, так как мне не скрыть правду.
Потом я устроилась в невралгический центр. Там начала работать со взрослыми, которые имеют дефекты речи после аварий или несчастных случаев. Но и тут со временем стало ясно: это произошло с ними не просто так. Что-то внутри, что они не хотели видеть, реализовалось вот в таком виде. Я ушла и оттуда. Я пыталась говорить с людьми, но они не хотят слышать.
Теперь я ищу новый способ взаимодействия с ними, но такой, где я смогу быть соединённой с собой.
Я: а кем ты работала до путешествия?
Она: логопедом. Сначала я работала с детьми. Через какое-то время заметила, что проблемы с речью у детей тесно связаны с проблемами в семье. Они зажаты и испытывают страх, от того речь искажается. Тогда я начала общаться с родителями. Хотела показать им реальное направление работы. Но они не хотят работать над собой. Они хотят отдавать своего ребёнка на один час чужому человеку, чтобы он что-то сделал. Я не смогла там реализовать себя, так как мне не скрыть правду.
Потом я устроилась в невралгический центр. Там начала работать со взрослыми, которые имеют дефекты речи после аварий или несчастных случаев. Но и тут со временем стало ясно: это произошло с ними не просто так. Что-то внутри, что они не хотели видеть, реализовалось вот в таком виде. Я ушла и оттуда. Я пыталась говорить с людьми, но они не хотят слышать.
Теперь я ищу новый способ взаимодействия с ними, но такой, где я смогу быть соединённой с собой.
From dialogues with Agatha:
Me: what did you work before the trip?
She: a speech therapist. At first I worked with children. After some time, I noticed that speech problems in children are closely related to problems in the family. They are squeezed and fearful, from which speech is distorted. Then I started communicating with my parents. I wanted to show them the real direction of work. But they don't want to work on themselves. They want to give their child one hour to a stranger to do something. I could not realize myself there, because I cannot hide the truth.
Then I got a job in a neuralgic center. There she began to work with adults who have speech impairments after accidents or accidents. But even then, over time, it became clear: this happened to them for a reason. Something inside that they did not want to see was realized in this form. I left from there too. I tried to talk to people, but they don't want to hear.
Now I'm looking for a new way to interact with them, but one where I can be connected to myself.
Me: what did you work before the trip?
She: a speech therapist. At first I worked with children. After some time, I noticed that speech problems in children are closely related to problems in the family. They are squeezed and fearful, from which speech is distorted. Then I started communicating with my parents. I wanted to show them the real direction of work. But they don't want to work on themselves. They want to give their child one hour to a stranger to do something. I could not realize myself there, because I cannot hide the truth.
Then I got a job in a neuralgic center. There she began to work with adults who have speech impairments after accidents or accidents. But even then, over time, it became clear: this happened to them for a reason. Something inside that they did not want to see was realized in this form. I left from there too. I tried to talk to people, but they don't want to hear.
Now I'm looking for a new way to interact with them, but one where I can be connected to myself.
У записи 90 лайков,
7 репостов.
7 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Ольга Цветкова
