Владимир Яковлев: ''То, чего мы не знаем, продолжает влиять на нас! ''
Это тот замечательный человек, который менее года назад уехал и живёт
теперь где бы вы думали....?? Сейчас он живёт в ИЗРАИЛЕ!!
Очень честное признание.
Владимир Яковлев – сын Егора Яковлева, редактора «Московских новостей»
в годы перестройки.
Меня назвали в честь деда.
Мой дед, Владимир Яковлев, был убийца, кровавый палач, чекист. Среди многих его жертв были и его собственные родители.
Своего отца дед расстрелял за спекуляцию. Его мать, моя прабабушка, узнав об этом, повесилась.
Мои самые счастливые детские воспоминания связаны со старой,
просторной квартирой на Новокузецкой, которой в нашей семье очень гордились.Эта квартира, как я узнал позже, была не куплена и не построена, а реквизирована - то есть силой отобрана - у богатой замоскворецкой купеческой семьи.
Я помню старый резной буфет, в который я лазал за вареньем. И большой уютный диван, на котором мы с бабушкой по вечерам, укутавшись пледом, читали сказки. И два огромных кожаных кресла, которыми, по семейной традиции, пользовались только для самых важных разговоров.
Как я узнал позже, моя бабушка, которую я очень любил, большую часть жизни успешно проработала профессиональным агентом-провокатором. Урожденная дворянка, она пользовалась своим происхождением, чтобы налаживать связи и провоцировать знакомых на откровенность. По результатам бесед писала служебные донесения.
Диван, на котором я слушал сказки, и кресла, и буфет, и всю остальную мебель в квартире дед с бабушкой не покупали. Они просто выбрали их для себя на специальном складе, куда доставлялось имущество из квартир растрелянных москвичей.
С этого склада чекисты бесплатно обставляли свои квартиры.
Под тонкой пленкой неведения, мои счастливые детские воспоминания пропитаны духом грабежей, убийств, насилия и предательства. Пропитаны кровью.
Да что я один такой?
Мы все, выросшие в России - внуки жерт и палачей. Все абсолютно, все, без исключения. В вашей семье не было жертв? Значит были палачи. Не было палачей? Значит были жертвы. Не было ни жертв, ни палачей? Значит есть тайны.
Даже не сомневайтесь!
Мне кажется, мы сильно недооцениваем влияние трагедий российского прошлого на психику сегодняшних поколений. Нашу с вами психику. По сей день, прощаясь, мы говорим друг другу - “До свидания!”, не сознавая, что “свидание” вообще-то слово тюремное. В обычной жизни бывают встречи, свидания бывают в тюрьме.
По сей день мы легко пишем в смсках: “Я напишу, когда освобожусь!”
Когда ОСВОБОЖУСЬ...
Оценивая масштаб трагедий российского прошлого, мы обычно считаем погибших. Но ведь для того, чтобы оценить масштаб влияния этих трагедий на психику будущих поколений, считать нужно не погибших, а - выживших.
Погибшие - погибли. Выжившие - стали нашими родителями и родителями наших родителей.
Выжившие - это овдовевшие, осиротевшие, потерявшие любимых, сосланные, раскулаченные, изгнанные из страны, убивавшие ради собственного спасения, ради идеи или ради побед, преданные и предавшие, разорённые, продавшие совесть, превращенныe в палачей, пытанные и пытавшие, изнасилованные, изувеченные, ограбленные, вынужденные доносить, спившиеся от беспросветного горя, чувства вины или потерянной веры, униженные, прошедшие смертный голод, плен, оккупацию, лагеря.
Погибших - десятки миллионов. Выживших - сотни миллионов. Сотни миллионов тех, кто передал свой страх, свою боль, свое ощущение постоянной угрозы, исходящей от внешнего мира - детям, которые, в свою очередь, добавив к этой боли собственные страдания, передали этот страх нам. Просто, статистически сегодня в России - нет ни одной семьи, которая так или иначе не несла бы на себе тяжелейшиe последствия беспрецедентых по своим масштабам зверств, продолжавшийся в стране в течение столетия.
Задумывались ли вы когда-нибудь о том, до какой степени этот жизненый опыт трех подряд поколений ваших ПРЯМЫХ предков влияет на ваше личное, сегодняшнее восприятие мира? Вашу жену? Ваших детей?
Если нет, то задумайтесь.
Мне потребовались годы, на то, чтобы понять историю моей семьи. Но зато теперь я лучше знаю, откуда взялся мой извечный беспричинный страх? Или преувеличенная скрытность. Или абсолютная неспособность доверять и создавать близкие отношения. Или постоянное чувство вины, которое преследует меня с детства, столько, сколько помню себя.
В школе нам рассказывали о зверствах немецких фашистов. В институте о бесчинствах китайских хунвейбинов или камбоджийских красных кхмеров.
Нам только забыли сказать, что зоной самого страшного в истории человечества, беспрецедентного по масштабам и продолжительности геноцида была не Германия, не Китай и не Комбоджа, а наша собственная страна.
И пережили этот ужас самого страшного в истории человечества геноцида не далекие китайцы или корейцы, а три подряд поколения ЛИЧНО ВАШЕЙ семьи.
Нам часто кажется, что лучший способ защититься от прошлого, это не тревожить его, не копаться в истории семьи, не докапываться до ужасов, случившихся с нашими родными.
Нам кажется, что лучше не знать. На самом деле - хуже. Намного.
То, чего мы не знаем, продолжает влиять на нас, через детские воспоминания, через взаимоотношения с родителями. Просто, не зная, мы этого влияния не осознаем и поэтому бессильны ему противостоять.
Самое страшное последствие наследственной травмы - это неспособность ее осознать. И, как следствие - неспособность осознать то, до какой степени эта травма искажает наше сегодняшнее восприятие действительности.
Не важно, что именно для каждого из нас сегодня является олицетворением этого страха, кого именно каждый из нас сегодня видит в качестве угрозы -
Америку, Кремль, Украину, гомосексуалистов или турков, “развратную” Европу, пятую колонну или просто начальника на работе или полицейского у входа в метро
Важно - осознаем ли мы, до какой степени наши сегодняшние личные страхи, личное ощущение внешней угрозы - в реальности являются лишь призраками прошлого, существование которого мы так боимся признать?
… В 19-ом, в разруху и голод, мой дед-убийца умирал от чахотки. Спас его от смерти Феликс Дзержинский, который приволок откуда-то, скорее всего с очередного “специального” склада, ящик французских сардин в масле. Дед питался ими месяц и, только благодаря этому, остался жив.
Означает ли это, что я своей жизнью обязан Дзержинскому?
И, если да, то как с этим жить?
Владимир Яковлев
Это тот замечательный человек, который менее года назад уехал и живёт
теперь где бы вы думали....?? Сейчас он живёт в ИЗРАИЛЕ!!
Очень честное признание.
Владимир Яковлев – сын Егора Яковлева, редактора «Московских новостей»
в годы перестройки.
Меня назвали в честь деда.
Мой дед, Владимир Яковлев, был убийца, кровавый палач, чекист. Среди многих его жертв были и его собственные родители.
Своего отца дед расстрелял за спекуляцию. Его мать, моя прабабушка, узнав об этом, повесилась.
Мои самые счастливые детские воспоминания связаны со старой,
просторной квартирой на Новокузецкой, которой в нашей семье очень гордились.Эта квартира, как я узнал позже, была не куплена и не построена, а реквизирована - то есть силой отобрана - у богатой замоскворецкой купеческой семьи.
Я помню старый резной буфет, в который я лазал за вареньем. И большой уютный диван, на котором мы с бабушкой по вечерам, укутавшись пледом, читали сказки. И два огромных кожаных кресла, которыми, по семейной традиции, пользовались только для самых важных разговоров.
Как я узнал позже, моя бабушка, которую я очень любил, большую часть жизни успешно проработала профессиональным агентом-провокатором. Урожденная дворянка, она пользовалась своим происхождением, чтобы налаживать связи и провоцировать знакомых на откровенность. По результатам бесед писала служебные донесения.
Диван, на котором я слушал сказки, и кресла, и буфет, и всю остальную мебель в квартире дед с бабушкой не покупали. Они просто выбрали их для себя на специальном складе, куда доставлялось имущество из квартир растрелянных москвичей.
С этого склада чекисты бесплатно обставляли свои квартиры.
Под тонкой пленкой неведения, мои счастливые детские воспоминания пропитаны духом грабежей, убийств, насилия и предательства. Пропитаны кровью.
Да что я один такой?
Мы все, выросшие в России - внуки жерт и палачей. Все абсолютно, все, без исключения. В вашей семье не было жертв? Значит были палачи. Не было палачей? Значит были жертвы. Не было ни жертв, ни палачей? Значит есть тайны.
Даже не сомневайтесь!
Мне кажется, мы сильно недооцениваем влияние трагедий российского прошлого на психику сегодняшних поколений. Нашу с вами психику. По сей день, прощаясь, мы говорим друг другу - “До свидания!”, не сознавая, что “свидание” вообще-то слово тюремное. В обычной жизни бывают встречи, свидания бывают в тюрьме.
По сей день мы легко пишем в смсках: “Я напишу, когда освобожусь!”
Когда ОСВОБОЖУСЬ...
Оценивая масштаб трагедий российского прошлого, мы обычно считаем погибших. Но ведь для того, чтобы оценить масштаб влияния этих трагедий на психику будущих поколений, считать нужно не погибших, а - выживших.
Погибшие - погибли. Выжившие - стали нашими родителями и родителями наших родителей.
Выжившие - это овдовевшие, осиротевшие, потерявшие любимых, сосланные, раскулаченные, изгнанные из страны, убивавшие ради собственного спасения, ради идеи или ради побед, преданные и предавшие, разорённые, продавшие совесть, превращенныe в палачей, пытанные и пытавшие, изнасилованные, изувеченные, ограбленные, вынужденные доносить, спившиеся от беспросветного горя, чувства вины или потерянной веры, униженные, прошедшие смертный голод, плен, оккупацию, лагеря.
Погибших - десятки миллионов. Выживших - сотни миллионов. Сотни миллионов тех, кто передал свой страх, свою боль, свое ощущение постоянной угрозы, исходящей от внешнего мира - детям, которые, в свою очередь, добавив к этой боли собственные страдания, передали этот страх нам. Просто, статистически сегодня в России - нет ни одной семьи, которая так или иначе не несла бы на себе тяжелейшиe последствия беспрецедентых по своим масштабам зверств, продолжавшийся в стране в течение столетия.
Задумывались ли вы когда-нибудь о том, до какой степени этот жизненый опыт трех подряд поколений ваших ПРЯМЫХ предков влияет на ваше личное, сегодняшнее восприятие мира? Вашу жену? Ваших детей?
Если нет, то задумайтесь.
Мне потребовались годы, на то, чтобы понять историю моей семьи. Но зато теперь я лучше знаю, откуда взялся мой извечный беспричинный страх? Или преувеличенная скрытность. Или абсолютная неспособность доверять и создавать близкие отношения. Или постоянное чувство вины, которое преследует меня с детства, столько, сколько помню себя.
В школе нам рассказывали о зверствах немецких фашистов. В институте о бесчинствах китайских хунвейбинов или камбоджийских красных кхмеров.
Нам только забыли сказать, что зоной самого страшного в истории человечества, беспрецедентного по масштабам и продолжительности геноцида была не Германия, не Китай и не Комбоджа, а наша собственная страна.
И пережили этот ужас самого страшного в истории человечества геноцида не далекие китайцы или корейцы, а три подряд поколения ЛИЧНО ВАШЕЙ семьи.
Нам часто кажется, что лучший способ защититься от прошлого, это не тревожить его, не копаться в истории семьи, не докапываться до ужасов, случившихся с нашими родными.
Нам кажется, что лучше не знать. На самом деле - хуже. Намного.
То, чего мы не знаем, продолжает влиять на нас, через детские воспоминания, через взаимоотношения с родителями. Просто, не зная, мы этого влияния не осознаем и поэтому бессильны ему противостоять.
Самое страшное последствие наследственной травмы - это неспособность ее осознать. И, как следствие - неспособность осознать то, до какой степени эта травма искажает наше сегодняшнее восприятие действительности.
Не важно, что именно для каждого из нас сегодня является олицетворением этого страха, кого именно каждый из нас сегодня видит в качестве угрозы -
Америку, Кремль, Украину, гомосексуалистов или турков, “развратную” Европу, пятую колонну или просто начальника на работе или полицейского у входа в метро
Важно - осознаем ли мы, до какой степени наши сегодняшние личные страхи, личное ощущение внешней угрозы - в реальности являются лишь призраками прошлого, существование которого мы так боимся признать?
… В 19-ом, в разруху и голод, мой дед-убийца умирал от чахотки. Спас его от смерти Феликс Дзержинский, который приволок откуда-то, скорее всего с очередного “специального” склада, ящик французских сардин в масле. Дед питался ими месяц и, только благодаря этому, остался жив.
Означает ли это, что я своей жизнью обязан Дзержинскому?
И, если да, то как с этим жить?
Владимир Яковлев
Vladimir Yakovlev: 'What we don't know continues to influence us! ''
This is that wonderful person who left and lives less than a year ago
now where would you think .... ?? He now lives in ISRAEL !!
A very honest confession.
Vladimir Yakovlev is the son of Yegor Yakovlev, editor of Moscow News
during the years of perestroika.
I was named after my grandfather.
My grandfather, Vladimir Yakovlev, was a murderer, a bloody executioner, a security officer. Among his many victims were his own parents.
The grandfather shot his father for speculation. His mother, my great-grandmother, having learned about this, hanged herself.
My happiest childhood memories are from the old one
a spacious apartment on Novokuzetskaya, which our family was very proud of. This apartment, as I learned later, was not bought or built, but requisitioned - that is, taken by force - from a wealthy Zamoskvoretsk merchant family.
I remember the old carved sideboard I used to climb into for jam. And a large cozy sofa on which my grandmother and I in the evenings, wrapped in a blanket, read fairy tales. And two huge leather chairs, which, according to family tradition, were used only for the most important conversations.
As I learned later, my grandmother, whom I loved very much, had successfully worked as a professional agent provocateur for most of her life. Born a noblewoman, she used her background to forge connections and provoke friends to frankness. Based on the results of the conversations, I wrote service reports.
The sofa, on which I listened to fairy tales, and armchairs, and a sideboard, and all other furniture in the apartment, my grandparents did not buy. They simply chose them for themselves in a special warehouse, where property from the apartments of the shot Muscovites was delivered.
From this warehouse, the Chekists furnished their apartments for free.
Under a thin film of ignorance, my happy childhood memories are saturated with the spirit of robbery, murder, violence and betrayal. Soaked in blood.
Why am I the only one?
All of us who grew up in Russia are grandchildren of victims and executioners. Everything absolutely, everything, without exception. There were no victims in your family? So there were executioners. There were no executioners? So there were victims. There were no victims or executioners? So there are secrets.
Don't even hesitate!
It seems to me that we greatly underestimate the impact of the tragedies of the Russian past on the psyche of today's generations. Our psyche with you. To this day, when we say goodbye, we say to each other - “Goodbye!”, Not realizing that “date” is actually a prison word. In ordinary life, there are meetings, dates are in prison.
To this day, we easily write in SMS: "I will write when I am free!"
When I RELEASE ...
When assessing the scale of the tragedies of the Russian past, we usually count the dead. But in order to assess the scale of the impact of these tragedies on the psyche of future generations, it is necessary to count not the dead, but the survivors.
The dead are dead. The survivors became our parents and the parents of our parents.
Survivors are widowed, orphaned, lost loved ones, exiled, dispossessed, expelled from the country, who killed for their own salvation, for the sake of ideas or for the sake of victories, betrayed and betrayed, ruined, sold conscience, turned into executioners, tortured and tortured, raped, mutilated, robbed, forced to inform, drunken from hopeless grief, feelings of guilt or lost faith, humiliated, past mortal hunger, captivity, occupation, camps.
The dead are tens of millions. There are hundreds of millions of survivors. Hundreds of millions of those who passed on their fear, their pain, their sense of a constant threat from the outside world - to children, who, in turn, adding their own suffering to this pain, transferred this fear to us. Simply, statistically, today in Russia there is not a single family that, in one way or another, would not bear the grave consequences of unprecedented atrocities that continued in the country for a century.
Have you ever thought about the extent to which this life experience of three consecutive generations of your DIRECT ancestors affects your personal, today's perception of the world? Your wife? Your children?
If not, think about it.
It took me years to understand my family history. But now I know better where my eternal, causeless fear came from? Or exaggerated secrecy. Or an absolute inability to trust and build intimate relationships. Or the constant feeling of guilt that has haunted me since childhood, as long as I can remember.
At school we were told about the atrocities of the German fascists. At the Institute about the atrocities of the Chinese Red Guards or the Cambodian Khmer Rouge.
They just forgot to tell us that the zone of the most terrible genocide in the history of mankind, unprecedented in scale and duration of genocide, was not Germany, not China and not Kombodia, but our own country.
And this horror of the most terrible genocide in the history of mankind survived not distant Chinese or Koreans, but three consecutive generations of YOUR PERSONAL family.
We often think that the best way to protect ourselves from the past is not to disturb it, not to delve into the history of the family, not to dig into the horrors that happened to our relatives.
This is that wonderful person who left and lives less than a year ago
now where would you think .... ?? He now lives in ISRAEL !!
A very honest confession.
Vladimir Yakovlev is the son of Yegor Yakovlev, editor of Moscow News
during the years of perestroika.
I was named after my grandfather.
My grandfather, Vladimir Yakovlev, was a murderer, a bloody executioner, a security officer. Among his many victims were his own parents.
The grandfather shot his father for speculation. His mother, my great-grandmother, having learned about this, hanged herself.
My happiest childhood memories are from the old one
a spacious apartment on Novokuzetskaya, which our family was very proud of. This apartment, as I learned later, was not bought or built, but requisitioned - that is, taken by force - from a wealthy Zamoskvoretsk merchant family.
I remember the old carved sideboard I used to climb into for jam. And a large cozy sofa on which my grandmother and I in the evenings, wrapped in a blanket, read fairy tales. And two huge leather chairs, which, according to family tradition, were used only for the most important conversations.
As I learned later, my grandmother, whom I loved very much, had successfully worked as a professional agent provocateur for most of her life. Born a noblewoman, she used her background to forge connections and provoke friends to frankness. Based on the results of the conversations, I wrote service reports.
The sofa, on which I listened to fairy tales, and armchairs, and a sideboard, and all other furniture in the apartment, my grandparents did not buy. They simply chose them for themselves in a special warehouse, where property from the apartments of the shot Muscovites was delivered.
From this warehouse, the Chekists furnished their apartments for free.
Under a thin film of ignorance, my happy childhood memories are saturated with the spirit of robbery, murder, violence and betrayal. Soaked in blood.
Why am I the only one?
All of us who grew up in Russia are grandchildren of victims and executioners. Everything absolutely, everything, without exception. There were no victims in your family? So there were executioners. There were no executioners? So there were victims. There were no victims or executioners? So there are secrets.
Don't even hesitate!
It seems to me that we greatly underestimate the impact of the tragedies of the Russian past on the psyche of today's generations. Our psyche with you. To this day, when we say goodbye, we say to each other - “Goodbye!”, Not realizing that “date” is actually a prison word. In ordinary life, there are meetings, dates are in prison.
To this day, we easily write in SMS: "I will write when I am free!"
When I RELEASE ...
When assessing the scale of the tragedies of the Russian past, we usually count the dead. But in order to assess the scale of the impact of these tragedies on the psyche of future generations, it is necessary to count not the dead, but the survivors.
The dead are dead. The survivors became our parents and the parents of our parents.
Survivors are widowed, orphaned, lost loved ones, exiled, dispossessed, expelled from the country, who killed for their own salvation, for the sake of ideas or for the sake of victories, betrayed and betrayed, ruined, sold conscience, turned into executioners, tortured and tortured, raped, mutilated, robbed, forced to inform, drunken from hopeless grief, feelings of guilt or lost faith, humiliated, past mortal hunger, captivity, occupation, camps.
The dead are tens of millions. There are hundreds of millions of survivors. Hundreds of millions of those who passed on their fear, their pain, their sense of a constant threat from the outside world - to children, who, in turn, adding their own suffering to this pain, transferred this fear to us. Simply, statistically, today in Russia there is not a single family that, in one way or another, would not bear the grave consequences of unprecedented atrocities that continued in the country for a century.
Have you ever thought about the extent to which this life experience of three consecutive generations of your DIRECT ancestors affects your personal, today's perception of the world? Your wife? Your children?
If not, think about it.
It took me years to understand my family history. But now I know better where my eternal, causeless fear came from? Or exaggerated secrecy. Or an absolute inability to trust and build intimate relationships. Or the constant feeling of guilt that has haunted me since childhood, as long as I can remember.
At school we were told about the atrocities of the German fascists. At the Institute about the atrocities of the Chinese Red Guards or the Cambodian Khmer Rouge.
They just forgot to tell us that the zone of the most terrible genocide in the history of mankind, unprecedented in scale and duration of genocide, was not Germany, not China and not Kombodia, but our own country.
And this horror of the most terrible genocide in the history of mankind survived not distant Chinese or Koreans, but three consecutive generations of YOUR PERSONAL family.
We often think that the best way to protect ourselves from the past is not to disturb it, not to delve into the history of the family, not to dig into the horrors that happened to our relatives.
У записи 27 лайков,
4 репостов,
863 просмотров.
4 репостов,
863 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Евгений Марон
