рассказ Светланы Крючковой «Родственники» "Двоюродные сестры Юры (Ю.Векслер, - Запись на стене пользователя Евгений Марон в Вконтакте. Комментарии и лайки к записи.

Евгений Марон А.

рассказ Светланы Крючковой «Родственники»

"Двоюродные сестры Юры (Ю.Векслер, покойный муж, кинооператор), племянницы, их мужья - Нина, Бася, Изя, Сеня, Мишка, Сашка - все тут. Вот ты предъявляешь претензии: звонила до поздней ночи в гостиницу, а меня не застала. А почему не застала? По одной простой причине. Я ехала сюда и знала, что в Израиле у меня - только Юрины родственники. Но, честное слово, я не успела дойти до гостиничного номера. Как только вошла в гостиницу, портье окликнул: "Крючкова? Вас к телефону!" Я взяла трубку и услышала: "Светка?" - позвонили девочки, которые выросли со мной в одном дворе. В нашем кишеневском дворе было восемь еврейских семей, две русские, одна украинская. Слева от нас жили тетя Бетя и дядя Изя, справа - тетя Полька Бликштейн, которую мы звали "селедкой". В ее племянника, Владика, который к нам в Кишинев, приезжал из Москвы, из столицы, мы все были безумно влюблены: такой красавец! Я его вчера увидела и обалдела: такой же красивый, только седой стал.

Говорю: "Владик, помню, как я на тебя смотрела завороженными глазами, а ты толкнул скамейку, я села мимо, - и эта обида осталась у меня на всю жизнь. Я была в тебя влюблена, а ты выбил из-под меня скамейку..." Он ведь, оказывается, и не знал о моей любви... А вчера я была у девочек, ночевала у них, Лили-Сюзанны-Дорины; они накрыли замечательный стол: готовились. И мужья у них чудесные, дети дивные, все друга друга любят. Когда мы сели за этот стол, бывший москвич Владик поднял бокал и сказал первый тост: "За наше кишиневское детство, за улицу Щусева, 37".

Такого второго двора, как у нас в Кишиневе, не было. Мы организовали собственный театр, устраивали представления, собирали взрослых и детей со всех дворов. Зрители рассаживались, мы открывали занавес... У нас была своя футбольная команда, мы играли в пионерский лагерь, моя старшая сестра считалась вожатой - мы полностью были на "самоокупаемости".

Наш двор считался самым интересным, около него клубились остальные, вся жизнь концентрировалась вокруг. Тетя Поля, "селедка", которая умерла здесь, в Израиле, не имела собственных детей... Я вчера ночевала у Доринки, утром проснулась - пахнет тетей Полей: она всегда пекла, и Дорина с утра затеяла пирожок. Я спрашиваю: "Дука, ты помнишь, как тетя Поля пекла пирожок?" А для кого? Она раздавала его соседским детям. А у дяди Буки на окне стоял телевизор, повернутый экраном в сторону двора. Мы, дети, рассаживались снаружи на стульях и смотрели этот телевизор. Дядя Бука купил стол для пинг-понга. Для нас - мы все играли. Сколько было приколов!.. Дука выходила с утра, картавя, кричала "Кар-р-р!" - весь двор просыпался.

Именно с тех пор я запомнила, что любой ребенок - "любочка", "рыбочка", "мамочка, съешь уже хлебочка с маслицем!". А в России - что? "Куда пошел, зараза? Заткнись" Надоел - отойди". Мой муж всегда спрашивает: "Что ты со всеми так долго разговариваешь?"

Отвечаю: "Саша, я же - с юга". Он говорит, что у меня вкус - как у мексиканской проститутки. Он прав: мне нравится все яркое, блестящее; я люблю разговаривать с людьми, люблю огоньки горящие, музыку зажигательную...

Почему мне в Израиле хорошо? Конечно, страна неисчерпаема, каждый раз открываешь что-то для себя новое, но сейчас говорю не об этом. На каждом спектакле меня ждет сюрприз. К тому, что у меня были сюрпризы в прошлый раз, я уже привыкла. Думала, они уже кончились. Но не тут-то было. Вдруг ко мне в Хайфе подходит женщина: "Света, ты меня не узнаешь?" Я смотрю - до боли знакомое лицо: "Ради Бога, извините, не узнаю". Тут она достает фотографию, где мы втроем. Три подружки, стоим в лесу в городе Кишиневе. Я, Фанька Бейнер, которая здесь живет уже тридцать шесть лет, и Галя, которая живет в Ленинграде. Смешно, но я не узнала Фаню Бейнер, с которой мы учились, с которой мы жили рядом - сумасшедший дом какой-то! И вот я увидела себя на снимке - уже забыла, какой я была...

...Жаль, но я забыла, какой была в детстве. Как отрезало: не могу приехать в Кишинев, потому что там все чужое, как у Ахматовой: "люди, вещи, стены". Нас никто не знает, мы не туда попали, Боже мой! Приезжаю в Израиль - и попадаю в Кишинев моего детства, понимаешь? Здесь - все, что считала забытым, куда-то ушедшим. Но встречаются друзья, а ведь общая биография - и есть наша жизнь.

Близкие люди вдруг стали мне рассказывать про меня, Я узнала, что к Сюзанке, замечательному доктору по прозвищу "Стена плача", весь квартал бесцеремонно ходит лечиться. Она ведь работает, приезжайте к ней в больницу, в поликлинику, - нет: они предпочитают идти домой. А самое главное, что еще жива тетя Ниночка - Сюзанина мама. Она говорит: "Светка, я помню, как заплетала тебе косички. Ты была такая маленькая..." А сейчас я обнимаю тетю Нину - ее голова мне только до груди доходит...

У меня умерла мама, бабушка - я родоначальник своей семьи, за моей спиной никто не стоит. У меня никого нет: я держу на руках всю свою семью. А здесь, у вас, я вновь чувствую себя маленькой девочкой, меня называют "Светкой", а не "Светланой Николаевной".

Конечно, мне в Израиле хорошо. И всякий раз, когда уезжаю, со мной случается истерика. В прошлый раз уехала, рыдая, и чувствую, что сейчас будет то же самое...

Сюзанка у нас была золотая медалистка, поступила без всякого блата в медицинский институт. На вступительном экзамене написала обо мне сочинение под названием "Солнышко" - я тогда, пятнадцатилетняя, впервые постриглась - и была рыжая-рыжая... Такой у нас был уникальный двор. Вчера, когда я пришла на этот званный обед, собрались с соседних улиц... Кишинева. Они как-то умудрились сохранить дружбу. Какие дивные у них дети!

Сколько добра в их домах, тепла!.. Даже собаки добрые - члены семьи. Дука постоянно своей собаке Пицце говорит: "Ма питом? Бои-бои!" Есть же люди светлые, добрые, которым все удается. Дука мне вчера сказала: "Я встретила Алика в восемнадцать лет - и больше уже никогда никого не видела вокруг".

Тридцать лет вместе прожили, дети выросли... А какие у них в саду растут лимоны с грейпфрутами! Хорошо: это - настоящая жизнь, которой должен радоваться человек. Я выхожу утром из спальни, где спала в Яночкиной комнате, а Дука идет навстречу, обнимает меня, целует: "Доброе утро, мамочка!" "Ласточка", "солнышко" - только на юге так говорят, понимаешь? Мне очень важно, чтобы меня приласкали, обняли, улыбнулись мне.

В Израиле всюду продаются магнитики: две точки и улыбка от уха до уха - вот вам мое лицо. Я привезла сыну такой магнитик, там улыбка, кипа и надпись: "Don-t worry, be Jewish" (Не печалься, будь евреем). И Митька у себя в комнате повесил эту прелесть, эту суть израильского народа...

story by Svetlana Kryuchkova "Relatives"

"Yura's cousins (Y. Veksler, deceased husband, cameraman), nieces, their husbands - Nina, Basya, Izya, Senya, Mishka, Sashka - everything is here. Here you are making a complaint: you called the hotel until late at night, but I was not Why didn't I? For one simple reason. I was driving here and knew that in Israel I had only Yuri's relatives. But, honestly, I didn't manage to get to the hotel room. As soon as I entered the hotel, the porter called out: "Kryuchkov? You to the phone! "I picked up the phone and heard:" Svetka? "- the girls who grew up with me in the same yard called. In our Kishinev yard there were eight Jewish families, two Russians, one Ukrainian. To our left lived aunt Betya and uncle Izya, on the right - Aunt Polka Blikstein, whom we called “herring.” To her nephew, Vladik, who came to us in Chisinau, from Moscow, from the capital, we were all madly in love: such a handsome man! I saw him yesterday and was stunned: just as beautiful, only gray-haired.

I say: "Vladik, I remember how I looked at you with mesmerized eyes, and you pushed the bench, I sat by, and this insult remained with me for the rest of my life. I was in love with you, and you knocked the bench out from under me. .. "After all, it turns out, and did not know about my love ... And yesterday I was at the girls, spent the night with them, Lily-Suzanne-Dorina; they set a wonderful table: they were getting ready. And they have wonderful husbands, wonderful children, everyone loves a friend. When we sat down at this table, former Muscovite Vladik raised his glass and said the first toast: "To our Chisinau childhood, to 37 Schusev Street."

There was no such second yard as we had in Chisinau. We organized our own theater, staged performances, gathered adults and children from all yards. The audience sat down, we opened the curtain ... We had our own football team, we played in the pioneer camp, my older sister was considered a counselor - we were completely self-sufficient.

Our courtyard was considered the most interesting, the rest swirled around it, all life was concentrated around. Aunt Polya, a "herring" who died here in Israel, had no children of her own ... Yesterday I spent the night at Dorinka's, woke up in the morning - it smells like Aunt Paulie: she always baked, and Dorina started a pie in the morning. I ask: "Duka, do you remember how Aunt Paul baked a pie?" For whom? She distributed it to the neighbour's children. And Uncle Buka had a TV on the window, the screen turned towards the yard. We children sat outside on chairs and watched this TV. Uncle Buka bought a ping-pong table. For us, we all played. How many jokes! .. Duka came out in the morning, bursting, shouting "Kar-rr!" - the whole yard was waking up.

It was since then that I remembered that any child is "lyubochka", "fish", "mommy, eat bread with butter!" And in Russia - what? "Where did you go, infection? Shut up" Tired - move away. "My husband always asks:" Why are you talking to everyone for so long? "

I answer: "Sasha, I am from the south." He says I taste like a Mexican prostitute. He is right: I like everything bright, shiny; I like to talk with people, I like lights burning, incendiary music ...

Why am I good in Israel? Of course, the country is inexhaustible, every time you discover something new for yourself, but now I'm not talking about that. A surprise awaits me at every performance. I’ve got used to the fact that I had surprises last time. I thought they were already over. But it was not there. Suddenly a woman comes up to me in Haifa: "Sveta, don't you recognize me?" I look - a painfully familiar face: "For God's sake, I'm sorry, I don't know." Then she takes out a photo of the three of us. Three girlfriends, we are standing in the forest in the city of Chisinau. Me, Fanka Beiner, who has been living here for thirty-six years, and Galya, who lives in Leningrad. It's funny, but I didn't recognize Fanya Beiner, with whom we studied, with whom we lived next to - some kind of madhouse! And so I saw myself in the picture - I had already forgotten what I was ...

... It's a pity, but I forgot how I was as a child. How snapped: I can't come to Chisinau, because everything is alien there, like Akhmatova's: "people, things, walls." Nobody knows us, we got to the wrong place, my God! I come to Israel - and I find myself in the Chisinau of my childhood, do you understand? Here - everything that she considered forgotten, gone somewhere. But friends meet, but a common biography is our life.

People close to me suddenly began to tell me about me. I learned that the whole quarter unceremoniously goes to Suzanka, a wonderful doctor nicknamed "The Wailing Wall". She works, come to her hospital, to the clinic - no: they prefer to go home. And most importantly, Aunt Ninochka - Susan's mother - is still alive. She says: "Svetka, I remember how I braided your braids. You were so small ..." And now I hug Aunt Nina - her head only reaches my chest ...

My mother and grandmother died - I am the founder of my family, no one is standing behind my back. I have no one: I hold my whole family in my arms. And here, with you, I again feel like a little girl, they call me "Svetka", not "St.