Ночью перед подъездом на асфальте появилась надпись «Зайка, я люблю тебя!». Белой эмалевой краской поверх небрежности трудов дворника. Все шестьдесят женщин подъезда зайкового возраста (от десяти до 60 лет) в это утро выглядели загадочнее черных дыр космоса. По лицу каждой читалась абсолютная уверенность, что послание адресовано именно ей.
- Как это трогательно. - умилилась одна из женщин. - Настоящий мужчина и романтик растет. Я-то думала так сейчас не ухаживают.
- И не говорите. - подхватила другая. - И только одна единственная знает, что это написано только для нее.
- Уж она-то точно знает! - залилась румянцем первая. - Но не расскажет никому.
- Эт моей Машке писали. - заметил мельком отец одной из гипотетических заек.
- Ну, ну. Ошибок-то нет! - возразили женщины. - Запятая где положена и «тебя» через Е, а не через И.
- Ну так и почерк ровный. - возразил уязвленный отец. - Не слепой человек, видимо писал. Так что и не вам, вероятно.
Так, слово за слово, разгорелся конфликт полов, поколений и социальных слоев. С мордобоем, матом и разорванными бусиками. Приехавший наряд милиции полюбовался с полчаса на побоище заек подъезда и только потом разнял всех.
С утра надпись изменилась. Кто-то уточнил данные и теперь надпись была более конкретной «Зайка с 6-го этажа, я люблю тебя». Зайки с остальных этажей почувствовали до крайности оскорбленными в лучших чувствах.
- Это ж надо такой сволочью быть. - сообщила экс-зайка лет сорока с пятого этажа. - Разрисовывать-то - оно ума много не надо. Подарил бы цветов что ли.
- И не говорите. - поддержала еще одна развенчанная, с расцарапанным еще вчера во имя романтики, лицом. - Взял бы, да разметку нанес вместо этих каракулей. Раз уж краски много.
Зайки с шестого этажа свысока поглядывали на всех и мечтательно смотрели вглубь себя. Эту мечтательную задумчивость не оценил муж одной из заек. Он хотел было попенять супруге на недостойное поведение, но увлекся и попинал бедную женщину к вящему удовольствию всех остальных заек подъезда.
На следующий день надпись закрасили и на белом фоне черной краской появилось «Мильпардон, ошибка. С пятого этажа зайка-то! Люблю тебя.».
С шести утра начали подтягиваться зрители из соседних подъездов. И не зря. Ровно в семь, у подъезда, напрасно обиженная женщина с шестого этажа надавала пощечин своему несдержанному мужу за то, что он козел ревнивый. Мужчина виновато пыхтел и с ненавистью поглядывал на буквы на асфальте. Женщине рукоплескали все остальные женщины двора, вкладывая все свои обиды на спутников жизни в овации. Мужчины сочувствовали лицом и жестами, но сказать что-то вслух не осмеливались.
- Ишь как под монастырь подвел всех. - вздохнул какой-то мужчина лет пятидесяти. - Нет чтоб по секрету на ушко сказать зазнобе своей. Так нет - надо народ баламутить.
- А ты своей на ушко каждый день говори - она и не взбаламутится. - парировала соседка.
- А мне, допустим, никто не говорит ничего уже лет двадцать пять - и ничего. Не помер пока. - виновато пробурчал мужик.
- То-то и оно. - покачала головой женщина и вернулась к зрелищу.
- На пятом-то незамужних баб нету! - вдруг выкрикнул один из мужчин.
- А что ж в замужнюю влюбиться нельзя уж никому? - взъярились женщины пятого этажа. - Рожей не вышли, что ли? Что ты молчишь, а? Твою жену уродиной обзывают, а ты? Так и будешь стоять?
Приехавший наряд полиции вызвал подмогу и уже тремя экипажами они гоготали и ставили ставки. После всего разняли дерущихся и оформили двадцать три административных нарушения за драку.
Утром на асфальте красовалось «А чего все эти курицы щеки дуют-то? Зайка-то мой - мужчина с пятого этажа. Люблю тебя, зайка!». Управдом прочел это все, ахнул, сразу вызвал полицию и четыре экипажа «Скорой помощи».
- Зачем вам четыре? - допытывалась диспетчер. - Чего у вас происходит-то там?
- У нас на пятом четыре зайки живут! - неуклюже пояснял управдом. - И все женаты. Так что поторопитесь - пострадавшие вот-вот будут.
- Ах ты кобелина! - завыли на пятом этаже и раздался шум бытовой ссоры с рукоприкладством и порчей имущества.
- Алё! - закричали все жители подъезда со двора. - Нечестно так. Спускайтесь вниз - чтоб все видели.
- Сейчас. - вышла на балкон пятого этажа женщина в бигудях. - Скорой там не загораживайте дорогу.
Санитары пронесли двоих пострадавших. Еще один зайка вышел сам, гордо осмотрел собравшихся, пригладил резко поседевшие волосы, проводил заплывшим глазом обе кареты «Скорой помощи» и сказал:
- Слабаки! Тряпки!
После чего улыбнулся беззубым ртом и упал в обморок.
- эээ. Граждане… - заволновалась толпа. - А где четвертый-то? Может надо ему на помощь идти? Может дверь выбить и отнять бесчувственное тело у этой фурии?
- Что за собрание тут? - вышел последний из заек из подъезда. - Делать вам всем нечего?
Толпа ахнула - мужчина был чисто выбрит, причесан, одет в свежую рубашку и вообще - великолепен как залежавшийся в ЗАГС-е жених.
За мужчиной вышла его жена, поправила демонстративно мужу прическу и ослепительно улыбнулась соседям.
- Верк, ты чего? Бесчувственная какая-то? - ахнули женщины.
- Чего это? - удивилась Верка. - Это ж я писала. Своему. Люблю его - вот и дай, думаю, напишу. А нельзя разве?
- Вот ты скажи - ты нормальная?!! - завизжали соседи.
- Нормальная, вроде - пожала плечами Верка. - А вы?
- Как это трогательно. - умилилась одна из женщин. - Настоящий мужчина и романтик растет. Я-то думала так сейчас не ухаживают.
- И не говорите. - подхватила другая. - И только одна единственная знает, что это написано только для нее.
- Уж она-то точно знает! - залилась румянцем первая. - Но не расскажет никому.
- Эт моей Машке писали. - заметил мельком отец одной из гипотетических заек.
- Ну, ну. Ошибок-то нет! - возразили женщины. - Запятая где положена и «тебя» через Е, а не через И.
- Ну так и почерк ровный. - возразил уязвленный отец. - Не слепой человек, видимо писал. Так что и не вам, вероятно.
Так, слово за слово, разгорелся конфликт полов, поколений и социальных слоев. С мордобоем, матом и разорванными бусиками. Приехавший наряд милиции полюбовался с полчаса на побоище заек подъезда и только потом разнял всех.
С утра надпись изменилась. Кто-то уточнил данные и теперь надпись была более конкретной «Зайка с 6-го этажа, я люблю тебя». Зайки с остальных этажей почувствовали до крайности оскорбленными в лучших чувствах.
- Это ж надо такой сволочью быть. - сообщила экс-зайка лет сорока с пятого этажа. - Разрисовывать-то - оно ума много не надо. Подарил бы цветов что ли.
- И не говорите. - поддержала еще одна развенчанная, с расцарапанным еще вчера во имя романтики, лицом. - Взял бы, да разметку нанес вместо этих каракулей. Раз уж краски много.
Зайки с шестого этажа свысока поглядывали на всех и мечтательно смотрели вглубь себя. Эту мечтательную задумчивость не оценил муж одной из заек. Он хотел было попенять супруге на недостойное поведение, но увлекся и попинал бедную женщину к вящему удовольствию всех остальных заек подъезда.
На следующий день надпись закрасили и на белом фоне черной краской появилось «Мильпардон, ошибка. С пятого этажа зайка-то! Люблю тебя.».
С шести утра начали подтягиваться зрители из соседних подъездов. И не зря. Ровно в семь, у подъезда, напрасно обиженная женщина с шестого этажа надавала пощечин своему несдержанному мужу за то, что он козел ревнивый. Мужчина виновато пыхтел и с ненавистью поглядывал на буквы на асфальте. Женщине рукоплескали все остальные женщины двора, вкладывая все свои обиды на спутников жизни в овации. Мужчины сочувствовали лицом и жестами, но сказать что-то вслух не осмеливались.
- Ишь как под монастырь подвел всех. - вздохнул какой-то мужчина лет пятидесяти. - Нет чтоб по секрету на ушко сказать зазнобе своей. Так нет - надо народ баламутить.
- А ты своей на ушко каждый день говори - она и не взбаламутится. - парировала соседка.
- А мне, допустим, никто не говорит ничего уже лет двадцать пять - и ничего. Не помер пока. - виновато пробурчал мужик.
- То-то и оно. - покачала головой женщина и вернулась к зрелищу.
- На пятом-то незамужних баб нету! - вдруг выкрикнул один из мужчин.
- А что ж в замужнюю влюбиться нельзя уж никому? - взъярились женщины пятого этажа. - Рожей не вышли, что ли? Что ты молчишь, а? Твою жену уродиной обзывают, а ты? Так и будешь стоять?
Приехавший наряд полиции вызвал подмогу и уже тремя экипажами они гоготали и ставили ставки. После всего разняли дерущихся и оформили двадцать три административных нарушения за драку.
Утром на асфальте красовалось «А чего все эти курицы щеки дуют-то? Зайка-то мой - мужчина с пятого этажа. Люблю тебя, зайка!». Управдом прочел это все, ахнул, сразу вызвал полицию и четыре экипажа «Скорой помощи».
- Зачем вам четыре? - допытывалась диспетчер. - Чего у вас происходит-то там?
- У нас на пятом четыре зайки живут! - неуклюже пояснял управдом. - И все женаты. Так что поторопитесь - пострадавшие вот-вот будут.
- Ах ты кобелина! - завыли на пятом этаже и раздался шум бытовой ссоры с рукоприкладством и порчей имущества.
- Алё! - закричали все жители подъезда со двора. - Нечестно так. Спускайтесь вниз - чтоб все видели.
- Сейчас. - вышла на балкон пятого этажа женщина в бигудях. - Скорой там не загораживайте дорогу.
Санитары пронесли двоих пострадавших. Еще один зайка вышел сам, гордо осмотрел собравшихся, пригладил резко поседевшие волосы, проводил заплывшим глазом обе кареты «Скорой помощи» и сказал:
- Слабаки! Тряпки!
После чего улыбнулся беззубым ртом и упал в обморок.
- эээ. Граждане… - заволновалась толпа. - А где четвертый-то? Может надо ему на помощь идти? Может дверь выбить и отнять бесчувственное тело у этой фурии?
- Что за собрание тут? - вышел последний из заек из подъезда. - Делать вам всем нечего?
Толпа ахнула - мужчина был чисто выбрит, причесан, одет в свежую рубашку и вообще - великолепен как залежавшийся в ЗАГС-е жених.
За мужчиной вышла его жена, поправила демонстративно мужу прическу и ослепительно улыбнулась соседям.
- Верк, ты чего? Бесчувственная какая-то? - ахнули женщины.
- Чего это? - удивилась Верка. - Это ж я писала. Своему. Люблю его - вот и дай, думаю, напишу. А нельзя разве?
- Вот ты скажи - ты нормальная?!! - завизжали соседи.
- Нормальная, вроде - пожала плечами Верка. - А вы?
At night in front of the entrance on the asphalt there was an inscription "Bunny, I love you!" White enamel paint over the carelessness of the janitor's work. All sixty women in the entrance of the bunny age (from ten to 60 years old) this morning looked more mysterious than the black holes of space. On the face of each one could read absolute certainty that the message was addressed to her.
- How touching it is. - touched one of the women. - A real man and a romantic is growing. I thought so now they do not look after.
- And don't say. - picked up another. - And only one and only one knows that it was written only for her.
- She knows for sure! - the first blushed. - But he won't tell anyone.
- They wrote this to my Masha. the father of one of the hypothetical bunnies caught a glimpse.
- Oh well. There are no mistakes! the women objected. - The comma where is put and "you" through E, and not through I.
- Well, the handwriting is even. - objected the wounded father. - Not a blind man, apparently he wrote. So it probably isn't for you either.
So, word for word, a conflict between genders, generations and social strata flared up. With a massacre, obscenities and torn beads. The arriving police detachment admired for half an hour the carnage at the entrance and only then separated everyone.
In the morning, the inscription has changed. Someone clarified the data and now the inscription was more specific "Bunny from the 6th floor, I love you." The bunnies from the rest of the floors felt insulted to the extreme in the best of feelings.
- Well, you have to be such a bastard. - said the ex-hare about forty years old from the fifth floor. - To paint something - it does not need much mind. Would give flowers or something.
- And don't say. - Supported another debunked, with a scratched yesterday in the name of romance, face. - I would take it, but put the markings instead of these scribbles. Since there is a lot of paint.
Bunnies from the sixth floor looked down at everyone and gazed dreamily inward. This dreamy reverie was not appreciated by the husband of one of the bunnies. He wanted to blame his wife for her unworthy behavior, but he got carried away and kicked the poor woman, much to the delight of all the other bunnies at the entrance.
The next day, the inscription was painted over and on a white background with black paint appeared “Milpardon, mistake. Bunny from the fifth floor! Love you.".
From six in the morning, spectators began to arrive from the neighboring entrances. And not in vain. Exactly at seven, at the entrance, a vainly offended woman from the sixth floor slapped her unrestrained husband for being a jealous goat. The man puffed guiltily and glared at the letters on the pavement with hatred. The woman was applauded by all the other women of the court, putting all their grievances at the companions in life in a standing ovation. The men sympathized with their faces and gestures, but did not dare to say something out loud.
- Look how you let everyone down under the monastery. - sighed some man of about fifty. - No, to secretly tell your sweetheart in your ear. So no - you need to mess up the people.
- And you speak in your ear every day - she will not stir up. - retorted a neighbor.
- And to me, let's say, no one has said anything for twenty-five years - and nothing. Not dead yet. - the man muttered guiltily.
- That's it. the woman shook her head and returned to the spectacle.
- On the fifth, there are no unmarried women! one of the men suddenly shouted.
- Why can't anyone fall in love with a married woman? - the women of the fifth floor were furious. - Mugs did not come out, or what? Why are you silent, eh? Your wife is called ugly, and you? Are you going to stand like that?
The arriving police squad called for help and in three crews they were giggling and betting. After all, they separated the fighters and filed twenty-three administrative violations for the fight.
In the morning, on the asphalt it was adorned “Why are all these hens cheeks blowing? My bunny is a man from the fifth floor. I love you, bunny! " The house manager read it all, gasped, immediately called the police and four ambulance crews.
- Why do you need four? - the dispatcher was asking. - What is going on there?
- We have four hares on the fifth! - the building manager explained awkwardly. - And everyone is married. So hurry up - the victims are about to be.
- Oh, you dog! - howled on the fifth floor and there was the noise of a domestic quarrel with assault and damage to property.
- Hello! - shouted all the residents of the entrance from the yard. - It's not fair. Go down - so everyone can see.
- Now. - a woman in curlers came out onto the balcony of the fifth floor. - Do not block the road there by ambulance.
The orderlies carried two victims. Another bunny came out on his own, proudly examined the audience, smoothed his sharply gray hair, watched both ambulances with his swollen eye and said:
- Weaklings! Rags!
Then he smiled with a toothless mouth and fainted.
- uh. Citizens ... - the crowd was agitated. - And where is the fourth? Maybe we should go to help him? Could the door be kicked down and taken away from this fury's unconscious body?
- What is the meeting here? - the last of the bunnies came out of the entrance. - You all have nothing to do?
The crowd gasped - the man was clean-shaven, combed, dressed in a fresh shirt and, in general, as gorgeous as a groom lying down in the registry office.
The man was followed by his wife, defiantly straightened her hairdo and smiled dazzlingly at the neighbors.
- Verk,
- How touching it is. - touched one of the women. - A real man and a romantic is growing. I thought so now they do not look after.
- And don't say. - picked up another. - And only one and only one knows that it was written only for her.
- She knows for sure! - the first blushed. - But he won't tell anyone.
- They wrote this to my Masha. the father of one of the hypothetical bunnies caught a glimpse.
- Oh well. There are no mistakes! the women objected. - The comma where is put and "you" through E, and not through I.
- Well, the handwriting is even. - objected the wounded father. - Not a blind man, apparently he wrote. So it probably isn't for you either.
So, word for word, a conflict between genders, generations and social strata flared up. With a massacre, obscenities and torn beads. The arriving police detachment admired for half an hour the carnage at the entrance and only then separated everyone.
In the morning, the inscription has changed. Someone clarified the data and now the inscription was more specific "Bunny from the 6th floor, I love you." The bunnies from the rest of the floors felt insulted to the extreme in the best of feelings.
- Well, you have to be such a bastard. - said the ex-hare about forty years old from the fifth floor. - To paint something - it does not need much mind. Would give flowers or something.
- And don't say. - Supported another debunked, with a scratched yesterday in the name of romance, face. - I would take it, but put the markings instead of these scribbles. Since there is a lot of paint.
Bunnies from the sixth floor looked down at everyone and gazed dreamily inward. This dreamy reverie was not appreciated by the husband of one of the bunnies. He wanted to blame his wife for her unworthy behavior, but he got carried away and kicked the poor woman, much to the delight of all the other bunnies at the entrance.
The next day, the inscription was painted over and on a white background with black paint appeared “Milpardon, mistake. Bunny from the fifth floor! Love you.".
From six in the morning, spectators began to arrive from the neighboring entrances. And not in vain. Exactly at seven, at the entrance, a vainly offended woman from the sixth floor slapped her unrestrained husband for being a jealous goat. The man puffed guiltily and glared at the letters on the pavement with hatred. The woman was applauded by all the other women of the court, putting all their grievances at the companions in life in a standing ovation. The men sympathized with their faces and gestures, but did not dare to say something out loud.
- Look how you let everyone down under the monastery. - sighed some man of about fifty. - No, to secretly tell your sweetheart in your ear. So no - you need to mess up the people.
- And you speak in your ear every day - she will not stir up. - retorted a neighbor.
- And to me, let's say, no one has said anything for twenty-five years - and nothing. Not dead yet. - the man muttered guiltily.
- That's it. the woman shook her head and returned to the spectacle.
- On the fifth, there are no unmarried women! one of the men suddenly shouted.
- Why can't anyone fall in love with a married woman? - the women of the fifth floor were furious. - Mugs did not come out, or what? Why are you silent, eh? Your wife is called ugly, and you? Are you going to stand like that?
The arriving police squad called for help and in three crews they were giggling and betting. After all, they separated the fighters and filed twenty-three administrative violations for the fight.
In the morning, on the asphalt it was adorned “Why are all these hens cheeks blowing? My bunny is a man from the fifth floor. I love you, bunny! " The house manager read it all, gasped, immediately called the police and four ambulance crews.
- Why do you need four? - the dispatcher was asking. - What is going on there?
- We have four hares on the fifth! - the building manager explained awkwardly. - And everyone is married. So hurry up - the victims are about to be.
- Oh, you dog! - howled on the fifth floor and there was the noise of a domestic quarrel with assault and damage to property.
- Hello! - shouted all the residents of the entrance from the yard. - It's not fair. Go down - so everyone can see.
- Now. - a woman in curlers came out onto the balcony of the fifth floor. - Do not block the road there by ambulance.
The orderlies carried two victims. Another bunny came out on his own, proudly examined the audience, smoothed his sharply gray hair, watched both ambulances with his swollen eye and said:
- Weaklings! Rags!
Then he smiled with a toothless mouth and fainted.
- uh. Citizens ... - the crowd was agitated. - And where is the fourth? Maybe we should go to help him? Could the door be kicked down and taken away from this fury's unconscious body?
- What is the meeting here? - the last of the bunnies came out of the entrance. - You all have nothing to do?
The crowd gasped - the man was clean-shaven, combed, dressed in a fresh shirt and, in general, as gorgeous as a groom lying down in the registry office.
The man was followed by his wife, defiantly straightened her hairdo and smiled dazzlingly at the neighbors.
- Verk,
У записи 30 лайков,
3 репостов,
541 просмотров.
3 репостов,
541 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Евгений Марон