Его друзья – Пастернак, Маршак, Раневская – называли его чародеем и кудесником за его феноменальный талант. О чем бы он ни говорил – о симфониях Танеева, поэзии Лермонтова или исторических загадках – это было увлекательно и смешно. Блистательный рассказчик, мастер импровизаций, доктор наук и народный артист в одном лице – Ираклия Андроникова обожал весь Советский Союз.
«Кушай, мой миленький, кушай. Чаю хочешь еще? Ты не стесняйся. Тебя звать-то как? Ираклий? Это кто ж тебе имя такое дал? Мама? А по батюшке тебя как величают-то? Как? Алу… Басар… Луарсаб?
Господи, чего это она так постаралась! И не запомнишь», – вздыхала тетка Алексея Николаевича Толстого, угощая чаем молодого парнишку, который недавно приехал в Москву из Тбилиси и ожидал знаменитого писателя у него дома. Об этом много позже вспоминал в своей книге сам парнишка, имя которого на первых порах не каждый мог запомнить, но высочайшая популярность и признание которого в скором времени уже ни у кого не требовало пояснений.
Таких людей, как он, называли «ходячей энциклопедией». Он был единственным в стране и доктором филологических наук, и народным артистом СССР. А среди его почитателей и друзей были Алексей Толстой, Борис Пастернак, Самуил Маршак, Юрий Тынянов, Фаина Раневская, Соломон Михоэлс, Вениамин Каверин и многие другие. К этому добавлялась воистину всесоюзная любовь простых советских граждан.
«Читает и рассказывает Ираклий Андроников» – эти слова дикторов моментально собирали вокруг радиоприемников, а позже и «голубых экранов», людей разных возрастов. Они восхищенно внимали каждому слову этого великого исследователя и мастера публицистики.
О мастерстве подачи информации и непревзойденном даре перевоплощения Андроникова – причем не по заученным сюжетам и сценам, а в рамках импровизаций – ходили легенды. Эти легенды и вырисовывали образ одного из самых узнаваемых людей своего времени.
«Интеллигентный человек начинается там, где кончается пятый пункт…» – говорил Ираклий Андроников во времена, когда говорить об этом не решались другие.
Долгое время считалось, что по этому пункту Андроников был грузином, ведь говорить о еврейских корнях во времена ярого антисемитизма было «неприлично». Вместе с тем это был редкостный сплав генетических основ – на становление выдающейся личности влияние оказали и грузинские, и еврейские семьи, в которых он воспитывался.
Ираклий Андроников родился 28 сентября 1908 года в Петербурге, где в то время учился в университете на юридическом факультете его отец – будущий успешный столичный адвокат Луарсаб Николаевич Андроникашвили, который происходил из знаменитого в Грузии дворянского рода. В 1917 году Временным правительством отец юного Ираклия даже был назначен секретарём уголовного департамента Сената. Большую часть детства Ираклий провел в Тбилиси – и позже он очень часто бывал в Грузии, писал о грузинских писателях, музыкантах, художниках, ну и конечно же, о грузинской теме в творчестве Лермонтова. Андроников – один из крупнейших исследователей творчества Лермонтова.
А вот мама Ираклия – Екатерина Яковлевна Гуревич – происходила из известной еврейской семьи, которая внесла заметный вклад в просвещение и культуру России. Ее отец, дедушка Ираклия, Яков Григорьевич Гуревич, выпускник историко-филологического факультета Петербургского университета, был одним из основателей знаменитых Бестужевских курсов. В 1883 году он открыл в столице России частную гимназию «реальное училище Я.Г. Гуревича», которое окончили многие в будущем выдающиеся люди. Он же был и автором десятков фундаментальных трудов и учебников по истории, основателем и первым редактором журнала «Русская школа». Известными писателями и общественными деятелями были также дядя и тетя Андроникова по материнской линии. И они принимали активное участие в воспитании племянника.
Если же быть последовательным, то из Петербурга в 1918 году семья переехала в небольшую деревню под Тулой. Туда, в Высший педагогический институт, был приглашен читать курс истории философии отец Андроникова. Через три года семья переехала в Тбилиси, а тогда Тифлис.
«Дом наш был всегда полон, – вспоминал Андроников. – Писатели, режиссеры, актеры, художники, музыканты, юристы, ученые; кто только не бывал здесь – Тициан Табидзе, Паоло Яшвили, Котэ Марджанишвили, Сандро Ахметели, приезжие из Москвы и из Ленинграда. Разумеется, в этой среде моя природная склонность к литературе, искусству, к наукам гуманитарным получала подтверждение и крепла».
После окончания школы в Тифлисе в 1925-м Андроников поступил на историко-филологический факультет Ленинградского университета и одновременно на словесное отделение Института истории искусств. Он окончил университет в 1930 году, получив диплом литработника с журнально-газетным уклоном. Правда, как утверждал сам Ираклий Луарсабович, он мечтал посвятить свою жизнь музыке, но природная застенчивость юношеской поры не дала возможности признаться в этом родителям и, в первую очередь, самому себе. Но вот ценителем музыки он оставался всегда, а одно время и выступал лектором Ленинградской филармонии, что, учитывая всё ту же стеснительность, далось ему очень нелегко.
С целью совладать с волнением перед первым выступлением ходил он даже к доктору-гипнотизеру. Впрочем, от гипноза последний его отговорил – просто выслушал речь, подготовленную к выступлению. С этой речью, посвященной симфонии Сергея Танеева, Андроников и вышел затем на сцену филармонии.
Позже по мотивам этого выступления он будет исполнять зарисовку «Первый раз на сцене». Кто слышал – навряд ли сдержал слезы от смеха. Выступление для лектора прошло как в тумане. И когда он спросил, как все прошло, то услышал в ответ: «Конечно, теоретически можно допустить, что бывает и хуже. Но ты должен гордиться тем, что покуда гаже ничего еще не бывало.
Зал, в котором концертировали Михаил Глинка и Петр Чайковский, Гектор Берлиоз и Франц Лист, – этот зал не помнит подобного представления. Мне жаль не тебя. Жаль Госцирк – их лучшая программа прошла у нас».
Дальше пошли детали. «Ты стал кому-то лихо подмигивать в зал, намекая всем, что у тебя имеются с кем-то интимные отношения. Затем ты отворил рот и закричал: “Танеев родился от отца и матери!” Помолчал и прибавил: “Но это условно!” Потом сделал новое заявление: “Настоящими родителями Танеева являются Чайковский и Бетховен”. Помолчал и добавил: “Это я говорю в переносном смысле”.
Потом ты сказал: “Танеев родился в 1856 году, следовательно, не мог родиться ни в 58-м, ни в 59-м, ни в 60-м”. Так ты дошел до 74-го года. Но тут ты заговорил о его творчестве. “Танеев не кастрюли паял, сказал ты, а создавал творения. И вот его лучшее детище, которое вы сейчас услышите”. И ты несколько раз долбанул по лысине концертмейстера виолончелей, почтенного Илью Осиповича, так, что все подумали, что это он и есть любимое детище великого музыканта, впрочем, незаконное и посему носящее совершенно другую фамилию.
Никто не понял, что ты говоришь о симфонии. Тогда ты решил уточнить и крикнул: “Сегодня мы играем Первую симфонию до минор, це-моль! Первую, потому что у него были и другие, хотя Первую он написал сперва... Це-моль – это до минор, а до минор – це-моль. Это я говорю, чтобы перевести вам с латыни на латинский язык”.
Потом помолчал и крикнул: “Ах, что это, что это я болтаю. Как бы меня не выгнали!..” Тут публике стало дурно одновременно от радости и конфуза».
«Рассказывает Ираклий Андроников». Фото В. Носкова, ноябрь 1965 г. (архив «РИА Новости»)
Просто выяснилось, что все свои мысли Андроников в тот момент произносил вслух. К счастью, телевидение запечатлело многие рассказы этого талантливого человека. Его, конечно же, необычайно интересно и читать, и слушать, но подлинное впечатление дает, пожалуй, именно зрительный просмотр. Недаром ведь говорили, что «телевидение, несомненно, было изобретено под Андроникова, под его дар устного перевоплощения и занимательного литературоведения». А как он поражал современников способностью воссоздавать речевые особенности тех, с кем был знаком! Он точно воспроизводил осанку, жесты, мимику, передавал даже интонацию и тембр голоса своих героев.
Рассказы Андроникова словно создавали эффект присутствия людей, о которых он говорил. В каждом из рассказов виделось сочетание глубокого исследовательского ума с явным актерским талантом. Артистов этого жанра называли тогда имитаторами, но вклад Ираклия Андроникова был намного шире – литературовед, «лермонтовед», историк, археограф. У него был действительно дар – он награждал других интересом к тому, о чем он рассказывал сам.
«Кушай, мой миленький, кушай. Чаю хочешь еще? Ты не стесняйся. Тебя звать-то как? Ираклий? Это кто ж тебе имя такое дал? Мама? А по батюшке тебя как величают-то? Как? Алу… Басар… Луарсаб?
Господи, чего это она так постаралась! И не запомнишь», – вздыхала тетка Алексея Николаевича Толстого, угощая чаем молодого парнишку, который недавно приехал в Москву из Тбилиси и ожидал знаменитого писателя у него дома. Об этом много позже вспоминал в своей книге сам парнишка, имя которого на первых порах не каждый мог запомнить, но высочайшая популярность и признание которого в скором времени уже ни у кого не требовало пояснений.
Таких людей, как он, называли «ходячей энциклопедией». Он был единственным в стране и доктором филологических наук, и народным артистом СССР. А среди его почитателей и друзей были Алексей Толстой, Борис Пастернак, Самуил Маршак, Юрий Тынянов, Фаина Раневская, Соломон Михоэлс, Вениамин Каверин и многие другие. К этому добавлялась воистину всесоюзная любовь простых советских граждан.
«Читает и рассказывает Ираклий Андроников» – эти слова дикторов моментально собирали вокруг радиоприемников, а позже и «голубых экранов», людей разных возрастов. Они восхищенно внимали каждому слову этого великого исследователя и мастера публицистики.
О мастерстве подачи информации и непревзойденном даре перевоплощения Андроникова – причем не по заученным сюжетам и сценам, а в рамках импровизаций – ходили легенды. Эти легенды и вырисовывали образ одного из самых узнаваемых людей своего времени.
«Интеллигентный человек начинается там, где кончается пятый пункт…» – говорил Ираклий Андроников во времена, когда говорить об этом не решались другие.
Долгое время считалось, что по этому пункту Андроников был грузином, ведь говорить о еврейских корнях во времена ярого антисемитизма было «неприлично». Вместе с тем это был редкостный сплав генетических основ – на становление выдающейся личности влияние оказали и грузинские, и еврейские семьи, в которых он воспитывался.
Ираклий Андроников родился 28 сентября 1908 года в Петербурге, где в то время учился в университете на юридическом факультете его отец – будущий успешный столичный адвокат Луарсаб Николаевич Андроникашвили, который происходил из знаменитого в Грузии дворянского рода. В 1917 году Временным правительством отец юного Ираклия даже был назначен секретарём уголовного департамента Сената. Большую часть детства Ираклий провел в Тбилиси – и позже он очень часто бывал в Грузии, писал о грузинских писателях, музыкантах, художниках, ну и конечно же, о грузинской теме в творчестве Лермонтова. Андроников – один из крупнейших исследователей творчества Лермонтова.
А вот мама Ираклия – Екатерина Яковлевна Гуревич – происходила из известной еврейской семьи, которая внесла заметный вклад в просвещение и культуру России. Ее отец, дедушка Ираклия, Яков Григорьевич Гуревич, выпускник историко-филологического факультета Петербургского университета, был одним из основателей знаменитых Бестужевских курсов. В 1883 году он открыл в столице России частную гимназию «реальное училище Я.Г. Гуревича», которое окончили многие в будущем выдающиеся люди. Он же был и автором десятков фундаментальных трудов и учебников по истории, основателем и первым редактором журнала «Русская школа». Известными писателями и общественными деятелями были также дядя и тетя Андроникова по материнской линии. И они принимали активное участие в воспитании племянника.
Если же быть последовательным, то из Петербурга в 1918 году семья переехала в небольшую деревню под Тулой. Туда, в Высший педагогический институт, был приглашен читать курс истории философии отец Андроникова. Через три года семья переехала в Тбилиси, а тогда Тифлис.
«Дом наш был всегда полон, – вспоминал Андроников. – Писатели, режиссеры, актеры, художники, музыканты, юристы, ученые; кто только не бывал здесь – Тициан Табидзе, Паоло Яшвили, Котэ Марджанишвили, Сандро Ахметели, приезжие из Москвы и из Ленинграда. Разумеется, в этой среде моя природная склонность к литературе, искусству, к наукам гуманитарным получала подтверждение и крепла».
После окончания школы в Тифлисе в 1925-м Андроников поступил на историко-филологический факультет Ленинградского университета и одновременно на словесное отделение Института истории искусств. Он окончил университет в 1930 году, получив диплом литработника с журнально-газетным уклоном. Правда, как утверждал сам Ираклий Луарсабович, он мечтал посвятить свою жизнь музыке, но природная застенчивость юношеской поры не дала возможности признаться в этом родителям и, в первую очередь, самому себе. Но вот ценителем музыки он оставался всегда, а одно время и выступал лектором Ленинградской филармонии, что, учитывая всё ту же стеснительность, далось ему очень нелегко.
С целью совладать с волнением перед первым выступлением ходил он даже к доктору-гипнотизеру. Впрочем, от гипноза последний его отговорил – просто выслушал речь, подготовленную к выступлению. С этой речью, посвященной симфонии Сергея Танеева, Андроников и вышел затем на сцену филармонии.
Позже по мотивам этого выступления он будет исполнять зарисовку «Первый раз на сцене». Кто слышал – навряд ли сдержал слезы от смеха. Выступление для лектора прошло как в тумане. И когда он спросил, как все прошло, то услышал в ответ: «Конечно, теоретически можно допустить, что бывает и хуже. Но ты должен гордиться тем, что покуда гаже ничего еще не бывало.
Зал, в котором концертировали Михаил Глинка и Петр Чайковский, Гектор Берлиоз и Франц Лист, – этот зал не помнит подобного представления. Мне жаль не тебя. Жаль Госцирк – их лучшая программа прошла у нас».
Дальше пошли детали. «Ты стал кому-то лихо подмигивать в зал, намекая всем, что у тебя имеются с кем-то интимные отношения. Затем ты отворил рот и закричал: “Танеев родился от отца и матери!” Помолчал и прибавил: “Но это условно!” Потом сделал новое заявление: “Настоящими родителями Танеева являются Чайковский и Бетховен”. Помолчал и добавил: “Это я говорю в переносном смысле”.
Потом ты сказал: “Танеев родился в 1856 году, следовательно, не мог родиться ни в 58-м, ни в 59-м, ни в 60-м”. Так ты дошел до 74-го года. Но тут ты заговорил о его творчестве. “Танеев не кастрюли паял, сказал ты, а создавал творения. И вот его лучшее детище, которое вы сейчас услышите”. И ты несколько раз долбанул по лысине концертмейстера виолончелей, почтенного Илью Осиповича, так, что все подумали, что это он и есть любимое детище великого музыканта, впрочем, незаконное и посему носящее совершенно другую фамилию.
Никто не понял, что ты говоришь о симфонии. Тогда ты решил уточнить и крикнул: “Сегодня мы играем Первую симфонию до минор, це-моль! Первую, потому что у него были и другие, хотя Первую он написал сперва... Це-моль – это до минор, а до минор – це-моль. Это я говорю, чтобы перевести вам с латыни на латинский язык”.
Потом помолчал и крикнул: “Ах, что это, что это я болтаю. Как бы меня не выгнали!..” Тут публике стало дурно одновременно от радости и конфуза».
«Рассказывает Ираклий Андроников». Фото В. Носкова, ноябрь 1965 г. (архив «РИА Новости»)
Просто выяснилось, что все свои мысли Андроников в тот момент произносил вслух. К счастью, телевидение запечатлело многие рассказы этого талантливого человека. Его, конечно же, необычайно интересно и читать, и слушать, но подлинное впечатление дает, пожалуй, именно зрительный просмотр. Недаром ведь говорили, что «телевидение, несомненно, было изобретено под Андроникова, под его дар устного перевоплощения и занимательного литературоведения». А как он поражал современников способностью воссоздавать речевые особенности тех, с кем был знаком! Он точно воспроизводил осанку, жесты, мимику, передавал даже интонацию и тембр голоса своих героев.
Рассказы Андроникова словно создавали эффект присутствия людей, о которых он говорил. В каждом из рассказов виделось сочетание глубокого исследовательского ума с явным актерским талантом. Артистов этого жанра называли тогда имитаторами, но вклад Ираклия Андроникова был намного шире – литературовед, «лермонтовед», историк, археограф. У него был действительно дар – он награждал других интересом к тому, о чем он рассказывал сам.
His friends - Pasternak, Marshak, Ranevskaya - called him a sorcerer and sorcerer for his phenomenal talent. Whatever he talked about - about Taneev's symphonies, Lermontov's poetry or historical riddles - it was fascinating and funny. A brilliant storyteller, master of improvisations, doctor of sciences and people's artist in one person - Irakli Andronikov was adored by the entire Soviet Union.
“Eat, my dear, eat. Would you like some more tea? Don't be shy. What is your name? Heraclius? Who gave you such a name? Mum? And how do they call you by the priest? How? Alu ... Basar ... Luarsab?
Lord, why did she try so hard! And you won't remember, ”sighed Alexei Nikolayevich Tolstoy's aunt, treating a young boy with tea, who had recently arrived in Moscow from Tbilisi and was expecting the famous writer at his home. Much later, the boy himself recalled this much later in his book, whose name at first not everyone could remember, but the highest popularity and recognition of which soon required no explanation from anyone.
People like him were called the "walking encyclopedia." He was the only one in the country and a doctor of philological sciences, and a people's artist of the USSR. Among his admirers and friends were Alexei Tolstoy, Boris Pasternak, Samuil Marshak, Yuri Tynyanov, Faina Ranevskaya, Solomon Mikhoels, Veniamin Kaverin and many others. Added to this was the truly all-Union love of ordinary Soviet citizens.
“Irakli Andronikov reads and tells” - these words of the announcers instantly gathered people of different ages around radio receivers, and later on “blue screens”. They listened with admiration to every word of this great researcher and master of publicism.
Legends circulated about the skill of presenting information and the unsurpassed gift of reincarnating Andronikov - and not by memorized plots and scenes, but within the framework of improvisations. These legends drew the image of one of the most recognizable people of his time.
"An intelligent person begins where the fifth point ends ..." - said Irakli Andronikov at a time when others did not dare to talk about it.
For a long time, it was believed that Andronikov was Georgian on this point, because it was "indecent" to talk about Jewish roots during the time of ardent anti-Semitism. At the same time, it was a rare alloy of genetic foundations - both the Georgian and Jewish families in which he was brought up influenced the formation of an outstanding personality.
Irakli Andronikov was born on September 28, 1908 in St. Petersburg, where at that time his father, the future successful capital lawyer Luarsab Nikolaevich Andronikashvili, who came from a famous noble family in Georgia, was studying at the university at the Faculty of Law. In 1917, by the Provisional Government, the father of young Heraclius was even appointed secretary of the criminal department of the Senate. Irakli spent most of his childhood in Tbilisi - and later he very often visited Georgia, wrote about Georgian writers, musicians, artists, and of course, about the Georgian theme in Lermontov's work. Andronikov is one of the largest researchers of Lermontov's work.
But Irakli's mother, Yekaterina Yakovlevna Gurevich, came from a well-known Jewish family, which made a significant contribution to the education and culture of Russia. Her father, grandfather Irakli, Yakov Grigorievich Gurevich, a graduate of the Faculty of History and Philology of St. Petersburg University, was one of the founders of the famous Bestuzhev courses. In 1883 he opened a private gymnasium in the capital of Russia “the real school of Ya.G. Gurevich ”, which was graduated by many outstanding people in the future. He was also the author of dozens of fundamental works and history textbooks, the founder and first editor of the Russian School magazine. Famous writers and public figures were also Andronikov's maternal uncle and aunt. And they took an active part in the education of their nephew.
If we are to be consistent, then from Petersburg in 1918 the family moved to a small village near Tula. There, at the Higher Pedagogical Institute, Andronikov's father was invited to read a course in the history of philosophy. Three years later, the family moved to Tbilisi, and then Tiflis.
“Our house was always full,” Andronikov recalled. - Writers, directors, actors, painters, musicians, lawyers, scientists; who have not been here - Titian Tabidze, Paolo Yashvili, Kote Mardzhanishvili, Sandro Akhmeteli, visitors from Moscow and Leningrad. Of course, in this environment my natural inclination for literature, art, for the humanities was confirmed and strengthened. "
After graduating from high school in Tiflis in 1925, Andronikov entered the Faculty of History and Philology of Leningrad University and at the same time the verbal department of the Institute of Art History. He graduated from university in 1930 with a diploma in literature with a journal and newspaper bias. True, as Irakli Luarsabovich himself argued, he dreamed of devoting his life to music, but the natural shyness of his youthful time did not give the opportunity to admit this to his parents and, first of all, to himself. But he always remained a connoisseur of music, and at one time
“Eat, my dear, eat. Would you like some more tea? Don't be shy. What is your name? Heraclius? Who gave you such a name? Mum? And how do they call you by the priest? How? Alu ... Basar ... Luarsab?
Lord, why did she try so hard! And you won't remember, ”sighed Alexei Nikolayevich Tolstoy's aunt, treating a young boy with tea, who had recently arrived in Moscow from Tbilisi and was expecting the famous writer at his home. Much later, the boy himself recalled this much later in his book, whose name at first not everyone could remember, but the highest popularity and recognition of which soon required no explanation from anyone.
People like him were called the "walking encyclopedia." He was the only one in the country and a doctor of philological sciences, and a people's artist of the USSR. Among his admirers and friends were Alexei Tolstoy, Boris Pasternak, Samuil Marshak, Yuri Tynyanov, Faina Ranevskaya, Solomon Mikhoels, Veniamin Kaverin and many others. Added to this was the truly all-Union love of ordinary Soviet citizens.
“Irakli Andronikov reads and tells” - these words of the announcers instantly gathered people of different ages around radio receivers, and later on “blue screens”. They listened with admiration to every word of this great researcher and master of publicism.
Legends circulated about the skill of presenting information and the unsurpassed gift of reincarnating Andronikov - and not by memorized plots and scenes, but within the framework of improvisations. These legends drew the image of one of the most recognizable people of his time.
"An intelligent person begins where the fifth point ends ..." - said Irakli Andronikov at a time when others did not dare to talk about it.
For a long time, it was believed that Andronikov was Georgian on this point, because it was "indecent" to talk about Jewish roots during the time of ardent anti-Semitism. At the same time, it was a rare alloy of genetic foundations - both the Georgian and Jewish families in which he was brought up influenced the formation of an outstanding personality.
Irakli Andronikov was born on September 28, 1908 in St. Petersburg, where at that time his father, the future successful capital lawyer Luarsab Nikolaevich Andronikashvili, who came from a famous noble family in Georgia, was studying at the university at the Faculty of Law. In 1917, by the Provisional Government, the father of young Heraclius was even appointed secretary of the criminal department of the Senate. Irakli spent most of his childhood in Tbilisi - and later he very often visited Georgia, wrote about Georgian writers, musicians, artists, and of course, about the Georgian theme in Lermontov's work. Andronikov is one of the largest researchers of Lermontov's work.
But Irakli's mother, Yekaterina Yakovlevna Gurevich, came from a well-known Jewish family, which made a significant contribution to the education and culture of Russia. Her father, grandfather Irakli, Yakov Grigorievich Gurevich, a graduate of the Faculty of History and Philology of St. Petersburg University, was one of the founders of the famous Bestuzhev courses. In 1883 he opened a private gymnasium in the capital of Russia “the real school of Ya.G. Gurevich ”, which was graduated by many outstanding people in the future. He was also the author of dozens of fundamental works and history textbooks, the founder and first editor of the Russian School magazine. Famous writers and public figures were also Andronikov's maternal uncle and aunt. And they took an active part in the education of their nephew.
If we are to be consistent, then from Petersburg in 1918 the family moved to a small village near Tula. There, at the Higher Pedagogical Institute, Andronikov's father was invited to read a course in the history of philosophy. Three years later, the family moved to Tbilisi, and then Tiflis.
“Our house was always full,” Andronikov recalled. - Writers, directors, actors, painters, musicians, lawyers, scientists; who have not been here - Titian Tabidze, Paolo Yashvili, Kote Mardzhanishvili, Sandro Akhmeteli, visitors from Moscow and Leningrad. Of course, in this environment my natural inclination for literature, art, for the humanities was confirmed and strengthened. "
After graduating from high school in Tiflis in 1925, Andronikov entered the Faculty of History and Philology of Leningrad University and at the same time the verbal department of the Institute of Art History. He graduated from university in 1930 with a diploma in literature with a journal and newspaper bias. True, as Irakli Luarsabovich himself argued, he dreamed of devoting his life to music, but the natural shyness of his youthful time did not give the opportunity to admit this to his parents and, first of all, to himself. But he always remained a connoisseur of music, and at one time
У записи 10 лайков,
0 репостов,
223 просмотров.
0 репостов,
223 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Евгений Марон
