Из ФБ...будни пандемии. Израиль.
День начался как обычно. Приёмный покой одной из больниц Израиля. Привычная утренняя врачебная пересменка. На третьей койке лежит улыбчивый молодой парень, приветливый, с большим лбом, как у ученого.
– Его можно выписать после того, как придёт отрицательный результат на Covid-19, – сухо произнес стажер, работавший в ночную смену.
Мы прошли еще 15 палат. Ничего особенного, все как всегда – отсыпающаяся наркоманка, несколько паникеров с легким насморком и старичок с шикарной, несмотря на уже довольно преклонный возраст, шевелюрой.
Мы с подругой М. решили выпить традиционный утренний кофе. Без него никак, может такой день выдаться, что и росинка в рот не попадет. Устроившись удобно у окна и, наблюдая за важно разгуливаюшей вороной, мы вспоминали нашу жизнь, ведь почти двадцать лет на врачебном поприще рука об руку. Разное бывало, много чего можно обсудить.
Нашу веселую трапезу прервал вызов медсестры: «Один из врачей, срочно подойдите к больному из третьей палаты!» Мы обе тут же встали, оставив на столе недопитый кофе, и побежали, обгоняя друг друга.
Тот самый улыбчивый парнишка сидел на кровати, подкашливая и жестикулируя, он пытался показать, что ему трудно дышать. В считанные минуты мы уже завезли его в палату интенсивной терапии, на ходу подключая к мониторам. Показатель кислорода в крови начал падать, значит, легкие не справляются. Все было как в фильме: быстро надели кислородную маску, начали готовить к ИВЛ (искусственная вентиляция легких).
– Давай дадим шанс, может, раздышится, – шепнула М. И тут дверь с грохотом распахнулась – в «шоковую» ввезли еще одного пациента.
– Отек легкого, – спокойно произнесла Р., одна из опытнейших медсестер, еще старой закалки, чья грамотность и спокойствие всегда вызывали мое восхищение. «Хорошо, что нас двое», – подумала я и перешла к новому пациенту.
Я не сразу узнала старика с шикарной копной седых волос. Он хрипел и стонал, обливаясь потом и хватая воздух открытым ртом. Не надо было быть опытным врачом, чтобы распознать отек легких. В течение минуты старичок был окутан проводами мониторов, медсестра Р., не дожидаясь моих указаний, готовила весь арсенал внутривенных лекарств. Как закон парных случаев, у него тоже падал показатель кислорода в крови.
Я громко скомандовала:
– Готовимся к интубации.
При этом Р. застыла в какой-то неестественной позе.
– Мы должны его перевести на искусственную вентиляцию, – прокричала я, повышая тон.
Наши взгляды пересеклись, и Р. твердо и демонстративно громко сказала:
– У нас остался только один аппарат ИВЛ, и он должен быть для него, – она ткнула указательным пальцем в сторону парнишки.
Было ощущение, что меня окатили ледяной водой. Мой взгляд перебегал со старичка на парня и обратно.
Как же так? Почему, именно сейчас, и именно я, должна выбрать, кто останется жить? Так не должно быть, нет! У меня нет разрешения вот так за несколько минут подписать кому-то смертный приговор! Почему судьба так несправедливо поступает?
Старичок, как будто считывал мои мысли, несмотря на свое тяжелое состояние. Он погладил мою руку и прошептал:
– Ты, доченька не переживай, я красивую жизнь прожил, а он еще молодой, ему семью надо, детишек… – сильная одышка не позволила ему договорить, хотя я и без слов все поняла.
Мы влили в вену все, что прописано в протоколах. Но это бесполезно, понимала я, и наконец, когда было можно оставить больных под присмотр мониторов и медсестер, вышла.
На улицу я вылетела, еле сдерживая слезы и задыхаясь. Кто создал эту жизнь, где нет справедливости? В каком медицинском учебнике это написано! Кто придумал такое?!
Я взывала к небесам, как будто бы кто-то мог дать мне ответы! Лишь только огромная пальма, растущая напротив входа в приемный покой больше, чем я здесь работаю, кивала мне в ответ…
Я не знаю, что такое молитва, и вообще не умею молиться. Я всегда была атеисткой, но во мне рождалось такое огромное желание, просьба, даже сама не знаю, к какой силе Природы. Я просила за двоих, одинаково близких и родных, чтобы не один из них выжил, а оба...
Кто-то нежно дотронулся до моего плеча, и сияющие глаза М. вернули меня к действительности:
– Пойдем, покажу тебе кое-что.
Мы зашли в палату интенсивной терапии. На подушке отдыхала шикарная шевелюра, и из-под кислородной маски на меня благодарно смотрели блестящие от слез глаза старика.
д-р Наташа Макаревич
День начался как обычно. Приёмный покой одной из больниц Израиля. Привычная утренняя врачебная пересменка. На третьей койке лежит улыбчивый молодой парень, приветливый, с большим лбом, как у ученого.
– Его можно выписать после того, как придёт отрицательный результат на Covid-19, – сухо произнес стажер, работавший в ночную смену.
Мы прошли еще 15 палат. Ничего особенного, все как всегда – отсыпающаяся наркоманка, несколько паникеров с легким насморком и старичок с шикарной, несмотря на уже довольно преклонный возраст, шевелюрой.
Мы с подругой М. решили выпить традиционный утренний кофе. Без него никак, может такой день выдаться, что и росинка в рот не попадет. Устроившись удобно у окна и, наблюдая за важно разгуливаюшей вороной, мы вспоминали нашу жизнь, ведь почти двадцать лет на врачебном поприще рука об руку. Разное бывало, много чего можно обсудить.
Нашу веселую трапезу прервал вызов медсестры: «Один из врачей, срочно подойдите к больному из третьей палаты!» Мы обе тут же встали, оставив на столе недопитый кофе, и побежали, обгоняя друг друга.
Тот самый улыбчивый парнишка сидел на кровати, подкашливая и жестикулируя, он пытался показать, что ему трудно дышать. В считанные минуты мы уже завезли его в палату интенсивной терапии, на ходу подключая к мониторам. Показатель кислорода в крови начал падать, значит, легкие не справляются. Все было как в фильме: быстро надели кислородную маску, начали готовить к ИВЛ (искусственная вентиляция легких).
– Давай дадим шанс, может, раздышится, – шепнула М. И тут дверь с грохотом распахнулась – в «шоковую» ввезли еще одного пациента.
– Отек легкого, – спокойно произнесла Р., одна из опытнейших медсестер, еще старой закалки, чья грамотность и спокойствие всегда вызывали мое восхищение. «Хорошо, что нас двое», – подумала я и перешла к новому пациенту.
Я не сразу узнала старика с шикарной копной седых волос. Он хрипел и стонал, обливаясь потом и хватая воздух открытым ртом. Не надо было быть опытным врачом, чтобы распознать отек легких. В течение минуты старичок был окутан проводами мониторов, медсестра Р., не дожидаясь моих указаний, готовила весь арсенал внутривенных лекарств. Как закон парных случаев, у него тоже падал показатель кислорода в крови.
Я громко скомандовала:
– Готовимся к интубации.
При этом Р. застыла в какой-то неестественной позе.
– Мы должны его перевести на искусственную вентиляцию, – прокричала я, повышая тон.
Наши взгляды пересеклись, и Р. твердо и демонстративно громко сказала:
– У нас остался только один аппарат ИВЛ, и он должен быть для него, – она ткнула указательным пальцем в сторону парнишки.
Было ощущение, что меня окатили ледяной водой. Мой взгляд перебегал со старичка на парня и обратно.
Как же так? Почему, именно сейчас, и именно я, должна выбрать, кто останется жить? Так не должно быть, нет! У меня нет разрешения вот так за несколько минут подписать кому-то смертный приговор! Почему судьба так несправедливо поступает?
Старичок, как будто считывал мои мысли, несмотря на свое тяжелое состояние. Он погладил мою руку и прошептал:
– Ты, доченька не переживай, я красивую жизнь прожил, а он еще молодой, ему семью надо, детишек… – сильная одышка не позволила ему договорить, хотя я и без слов все поняла.
Мы влили в вену все, что прописано в протоколах. Но это бесполезно, понимала я, и наконец, когда было можно оставить больных под присмотр мониторов и медсестер, вышла.
На улицу я вылетела, еле сдерживая слезы и задыхаясь. Кто создал эту жизнь, где нет справедливости? В каком медицинском учебнике это написано! Кто придумал такое?!
Я взывала к небесам, как будто бы кто-то мог дать мне ответы! Лишь только огромная пальма, растущая напротив входа в приемный покой больше, чем я здесь работаю, кивала мне в ответ…
Я не знаю, что такое молитва, и вообще не умею молиться. Я всегда была атеисткой, но во мне рождалось такое огромное желание, просьба, даже сама не знаю, к какой силе Природы. Я просила за двоих, одинаково близких и родных, чтобы не один из них выжил, а оба...
Кто-то нежно дотронулся до моего плеча, и сияющие глаза М. вернули меня к действительности:
– Пойдем, покажу тебе кое-что.
Мы зашли в палату интенсивной терапии. На подушке отдыхала шикарная шевелюра, и из-под кислородной маски на меня благодарно смотрели блестящие от слез глаза старика.
д-р Наташа Макаревич
From FB ... weekdays of the pandemic. Israel.
The day began as usual. The emergency room of one of the hospitals in Israel. The usual morning doctor shift. On the third bunk lies a smiling young guy, affable, with a big forehead like a scientist.
“He can be discharged after he tests negative for Covid-19,” said a night shift trainee dryly.
We passed 15 more chambers. Nothing special, everything is as always - a sleeping drug addict, several alarmists with a slight runny nose and an old man with a gorgeous, despite his already rather advanced age, hair.
My friend M. and I decided to have a traditional morning coffee. Without it, in any way, it may turn out to be such a day that a dewdrop will not get into your mouth. Sitting comfortably by the window and watching the crow walking importantly, we recalled our life, because almost twenty years in the medical field hand in hand. Various things happened, a lot of things can be discussed.
Our cheerful meal was interrupted by a call from a nurse: "One of the doctors, urgently approach the patient from the third ward!" We both got up right there, leaving our half-drunk coffee on the table, and ran, overtaking each other.
The same smiling boy was sitting on the bed, coughing and gesturing, he tried to show that it was difficult for him to breathe. In a matter of minutes, we had already brought him to the intensive care unit, connecting to monitors on the go. The oxygen level in the blood began to fall, which means that the lungs cannot cope. Everything was like in the film: they quickly put on an oxygen mask, began to prepare for mechanical ventilation (artificial lung ventilation).
“Let's give it a chance, maybe it’s breathing,” M. whispered. And then the door swung open with a bang - another patient was brought into the “shock”.
“Lung edema,” said R. calmly, one of the most experienced nurses, still of the old school, whose literacy and calmness have always caused my admiration. “It's good that there are two of us,” I thought, and moved on to a new patient.
I did not immediately recognize the old man with a gorgeous shock of gray hair. He wheezed and moaned, drenched in sweat and gasping for air. You didn't have to be an experienced doctor to recognize pulmonary edema. Within a minute, the old man was enveloped in the wires of monitors, Nurse R., without waiting for my instructions, was preparing the entire arsenal of intravenous drugs. As the law of paired cases, he also had a drop in blood oxygen.
I commanded loudly:
- Getting ready for intubation.
At the same time, R. froze in some unnatural pose.
“We have to put him on artificial ventilation,” I shouted, raising my tone.
Our gazes crossed, and R. firmly and demonstratively loudly said:
“We only have one ventilator left, and it should be for him.” She pointed her index finger in the direction of the boy.
There was a feeling that I was doused with ice water. My gaze ran from the old man to the guy and back.
How so? Why, right now, and exactly I, should choose who will live? It shouldn't be that way, no! I don't have permission to sign someone's death warrant like this in a few minutes! Why is fate doing so unfairly?
The old man seemed to be reading my thoughts, despite his difficult condition. He stroked my hand and whispered:
- You, daughter, do not worry, I lived a beautiful life, and he is still young, he needs a family, kids ... - severe shortness of breath did not allow him to finish, although I understood everything without words.
We poured everything that is prescribed in the protocols into a vein. But it was useless, I realized, and finally, when it was possible to leave the sick under the supervision of monitors and nurses, I went out.
I flew out into the street, barely holding back tears and gasping for breath. Who created this life where there is no justice? In what medical textbook it is written! Who came up with this ?!
I called out to heaven, as if someone could give me the answers! Only a huge palm tree, growing opposite the entrance to the emergency room more than I work here, nodded back to me ...
I don't know what prayer is, and I don't know how to pray at all. I have always been an atheist, but such a great desire, a request, was born in me, I do not even know for what power of Nature. I asked for two, equally close and dear, that not one of them survived, but both ...
Someone gently touched my shoulder, and M.'s shining eyes brought me back to reality:
- Come on, I'll show you something.
We entered the intensive care unit. The luxurious hair was resting on the pillow, and from under the oxygen mask the old man's eyes, shining with tears, looked at me gratefully.
Dr. Natasha Makarevich
The day began as usual. The emergency room of one of the hospitals in Israel. The usual morning doctor shift. On the third bunk lies a smiling young guy, affable, with a big forehead like a scientist.
“He can be discharged after he tests negative for Covid-19,” said a night shift trainee dryly.
We passed 15 more chambers. Nothing special, everything is as always - a sleeping drug addict, several alarmists with a slight runny nose and an old man with a gorgeous, despite his already rather advanced age, hair.
My friend M. and I decided to have a traditional morning coffee. Without it, in any way, it may turn out to be such a day that a dewdrop will not get into your mouth. Sitting comfortably by the window and watching the crow walking importantly, we recalled our life, because almost twenty years in the medical field hand in hand. Various things happened, a lot of things can be discussed.
Our cheerful meal was interrupted by a call from a nurse: "One of the doctors, urgently approach the patient from the third ward!" We both got up right there, leaving our half-drunk coffee on the table, and ran, overtaking each other.
The same smiling boy was sitting on the bed, coughing and gesturing, he tried to show that it was difficult for him to breathe. In a matter of minutes, we had already brought him to the intensive care unit, connecting to monitors on the go. The oxygen level in the blood began to fall, which means that the lungs cannot cope. Everything was like in the film: they quickly put on an oxygen mask, began to prepare for mechanical ventilation (artificial lung ventilation).
“Let's give it a chance, maybe it’s breathing,” M. whispered. And then the door swung open with a bang - another patient was brought into the “shock”.
“Lung edema,” said R. calmly, one of the most experienced nurses, still of the old school, whose literacy and calmness have always caused my admiration. “It's good that there are two of us,” I thought, and moved on to a new patient.
I did not immediately recognize the old man with a gorgeous shock of gray hair. He wheezed and moaned, drenched in sweat and gasping for air. You didn't have to be an experienced doctor to recognize pulmonary edema. Within a minute, the old man was enveloped in the wires of monitors, Nurse R., without waiting for my instructions, was preparing the entire arsenal of intravenous drugs. As the law of paired cases, he also had a drop in blood oxygen.
I commanded loudly:
- Getting ready for intubation.
At the same time, R. froze in some unnatural pose.
“We have to put him on artificial ventilation,” I shouted, raising my tone.
Our gazes crossed, and R. firmly and demonstratively loudly said:
“We only have one ventilator left, and it should be for him.” She pointed her index finger in the direction of the boy.
There was a feeling that I was doused with ice water. My gaze ran from the old man to the guy and back.
How so? Why, right now, and exactly I, should choose who will live? It shouldn't be that way, no! I don't have permission to sign someone's death warrant like this in a few minutes! Why is fate doing so unfairly?
The old man seemed to be reading my thoughts, despite his difficult condition. He stroked my hand and whispered:
- You, daughter, do not worry, I lived a beautiful life, and he is still young, he needs a family, kids ... - severe shortness of breath did not allow him to finish, although I understood everything without words.
We poured everything that is prescribed in the protocols into a vein. But it was useless, I realized, and finally, when it was possible to leave the sick under the supervision of monitors and nurses, I went out.
I flew out into the street, barely holding back tears and gasping for breath. Who created this life where there is no justice? In what medical textbook it is written! Who came up with this ?!
I called out to heaven, as if someone could give me the answers! Only a huge palm tree, growing opposite the entrance to the emergency room more than I work here, nodded back to me ...
I don't know what prayer is, and I don't know how to pray at all. I have always been an atheist, but such a great desire, a request, was born in me, I do not even know for what power of Nature. I asked for two, equally close and dear, that not one of them survived, but both ...
Someone gently touched my shoulder, and M.'s shining eyes brought me back to reality:
- Come on, I'll show you something.
We entered the intensive care unit. The luxurious hair was resting on the pillow, and from under the oxygen mask the old man's eyes, shining with tears, looked at me gratefully.
Dr. Natasha Makarevich
У записи 11 лайков,
2 репостов,
499 просмотров.
2 репостов,
499 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Евгений Марон
