А вы знали, что теперь это большой секрет?
(с)
Хотел бы поделиться этой эрмитажной (хотя и не только эрмитажной) историей. Как-то она не получила, на мой взгляд должной огласки за пределами музея. Сам я к ней непосредственного касательства не имел, но поскольку в Эрмитаже это обсуждается на каждом углу и свидетельств «из первых рук» предостаточно, за точность информации можно ручаться.
Пару недель назад работала у нас очередная проверочная комиссия. Формально из Минкульта, но, говорят, там были, преимущественно, представители другого ведомства. По результатам проверки Эрмитажу предъявлена претензия в том, что музей на протяжении многих лет незаконно публиковал документы, относящиеся к числу «секретных». Речь идет о серии сборников на материалах архива Эрмитажа, посвященных, по большей части, музейным распродажам 1920-х – 1930-х годов. Если кто не в курсе – это восемь толстых томов с актами выдач экспонатов в «Антиквариат», перепиской с государственными ведомствами, материалами по организации аукционов за границей и по переговорам о продаже шедевров музея Меллону и Гюльбенкяну. Плюс отдельный том о распродаже коллекций Строгановского дворца, свод протоколов заседаний Совета Эрмитажа и том, посвященный памятникам, «перемещенным» после II Мировой войны. Образцово сделанные и очень полезные книги. Решением комиссии они теперь запрещены к продаже, изъяты из книжных киосков (они продавались только в Эрмитаже), на них не велено ссылаться, а очередной, подготовленный уже к печати, том с документами за 1932 – 1933 годы запрещен к изданию. Более того, сами соответствующие архивные дела (среди которых много и неизданных) изъяты из музея, сложены в коробки, опечатаны и вывезены. Насколько я знаю, аналогичные спецоперации прошли, также, и в некоторых московских музеях, в частности, в ГМИИ им. Пушкина и Историческом музее. Там, говорят, доходило до вырезания и изъятия отдельных страниц из сброшюрованных дел.
Комментарии тут, мне кажется, излишни. Можно сколько угодно изумляться: какой смысл заново засекречивать факты, давно ставшие общеизвестными? Что толку изымать из продажи книги, свободно продававшиеся годами, разошедшиеся по библиотекам, частично, даже вывешенные в Интернете? И гадать, что за этим стоит – бюрократическое безумие, или параноидальное стремление переписать историю? Из какого это автора из Кафки или из Оруэлла? Так или иначе, сам по себе факт административного запрета на продажу изданных книг и конфискации документов в государственных архивах, мне кажется, не имеет прецедентов в нашей новейшей истории. И, по-моему, он заслуживает общественного внимания.
(с)
Хотел бы поделиться этой эрмитажной (хотя и не только эрмитажной) историей. Как-то она не получила, на мой взгляд должной огласки за пределами музея. Сам я к ней непосредственного касательства не имел, но поскольку в Эрмитаже это обсуждается на каждом углу и свидетельств «из первых рук» предостаточно, за точность информации можно ручаться.
Пару недель назад работала у нас очередная проверочная комиссия. Формально из Минкульта, но, говорят, там были, преимущественно, представители другого ведомства. По результатам проверки Эрмитажу предъявлена претензия в том, что музей на протяжении многих лет незаконно публиковал документы, относящиеся к числу «секретных». Речь идет о серии сборников на материалах архива Эрмитажа, посвященных, по большей части, музейным распродажам 1920-х – 1930-х годов. Если кто не в курсе – это восемь толстых томов с актами выдач экспонатов в «Антиквариат», перепиской с государственными ведомствами, материалами по организации аукционов за границей и по переговорам о продаже шедевров музея Меллону и Гюльбенкяну. Плюс отдельный том о распродаже коллекций Строгановского дворца, свод протоколов заседаний Совета Эрмитажа и том, посвященный памятникам, «перемещенным» после II Мировой войны. Образцово сделанные и очень полезные книги. Решением комиссии они теперь запрещены к продаже, изъяты из книжных киосков (они продавались только в Эрмитаже), на них не велено ссылаться, а очередной, подготовленный уже к печати, том с документами за 1932 – 1933 годы запрещен к изданию. Более того, сами соответствующие архивные дела (среди которых много и неизданных) изъяты из музея, сложены в коробки, опечатаны и вывезены. Насколько я знаю, аналогичные спецоперации прошли, также, и в некоторых московских музеях, в частности, в ГМИИ им. Пушкина и Историческом музее. Там, говорят, доходило до вырезания и изъятия отдельных страниц из сброшюрованных дел.
Комментарии тут, мне кажется, излишни. Можно сколько угодно изумляться: какой смысл заново засекречивать факты, давно ставшие общеизвестными? Что толку изымать из продажи книги, свободно продававшиеся годами, разошедшиеся по библиотекам, частично, даже вывешенные в Интернете? И гадать, что за этим стоит – бюрократическое безумие, или параноидальное стремление переписать историю? Из какого это автора из Кафки или из Оруэлла? Так или иначе, сам по себе факт административного запрета на продажу изданных книг и конфискации документов в государственных архивах, мне кажется, не имеет прецедентов в нашей новейшей истории. И, по-моему, он заслуживает общественного внимания.
Did you know that now it is a big secret?
(with)
I would like to share this Hermitage (though not only the Hermitage) story. Somehow she did not receive, in my opinion due publicity outside the museum. I myself didn’t have direct contact with her, but since this is being discussed at every corner in the Hermitage and there is plenty of first-hand evidence, you can vouch for the accuracy of the information.
A couple of weeks ago, another verification commission worked with us. Formally from the Ministry of Culture, but, they say, there were mainly representatives of another department. According to the results of the inspection, the Hermitage has been complained that the museum has illegally published documents classified as “secret” for many years. We are talking about a series of collections on the materials of the Hermitage archive, devoted, for the most part, to the museum sales of the 1920s and 1930s. If someone doesn’t know, these are eight thick volumes with acts of handing out exhibits in Antiques, correspondence with government departments, materials on organizing auctions abroad and negotiations on the sale of the museum masterpieces to Mellon and Gulbenkian. Plus a separate volume on the sale of the collections of the Stroganov Palace, a set of minutes of meetings of the Hermitage Council and a volume dedicated to the monuments “displaced” after World War II. Exemplary made and very useful books. By the decision of the commission, they are now banned for sale, withdrawn from book stalls (they were sold only in the Hermitage), they are not ordered to be referred to, and the volume with documents for 1932-1933, which has already been prepared for publication, is prohibited for publication. Moreover, the corresponding archival files themselves (among which there are many unpublished ones) were removed from the museum, put into boxes, sealed and taken out. As far as I know, similar special operations took place, also, in some Moscow museums, in particular, in the Pushkin Museum of Fine Arts. Pushkin and the Historical Museum. There, they say, it came to cutting out and removing individual pages from the stitched cases.
Comments here, it seems to me, are superfluous. One may be amazed how much: what is the point of re-classifying facts that have long become well-known? What is the use of withdrawing from sale books that have been sold for years, sold out in libraries, in part, even posted on the Internet? And guess what is behind this - bureaucratic insanity, or paranoid desire to rewrite history? What is the author from Kafka or Orwell? Anyway, the mere fact of an administrative ban on the sale of published books and the confiscation of documents in state archives, it seems to me, has no precedent in our recent history. And, in my opinion, he deserves public attention.
(with)
I would like to share this Hermitage (though not only the Hermitage) story. Somehow she did not receive, in my opinion due publicity outside the museum. I myself didn’t have direct contact with her, but since this is being discussed at every corner in the Hermitage and there is plenty of first-hand evidence, you can vouch for the accuracy of the information.
A couple of weeks ago, another verification commission worked with us. Formally from the Ministry of Culture, but, they say, there were mainly representatives of another department. According to the results of the inspection, the Hermitage has been complained that the museum has illegally published documents classified as “secret” for many years. We are talking about a series of collections on the materials of the Hermitage archive, devoted, for the most part, to the museum sales of the 1920s and 1930s. If someone doesn’t know, these are eight thick volumes with acts of handing out exhibits in Antiques, correspondence with government departments, materials on organizing auctions abroad and negotiations on the sale of the museum masterpieces to Mellon and Gulbenkian. Plus a separate volume on the sale of the collections of the Stroganov Palace, a set of minutes of meetings of the Hermitage Council and a volume dedicated to the monuments “displaced” after World War II. Exemplary made and very useful books. By the decision of the commission, they are now banned for sale, withdrawn from book stalls (they were sold only in the Hermitage), they are not ordered to be referred to, and the volume with documents for 1932-1933, which has already been prepared for publication, is prohibited for publication. Moreover, the corresponding archival files themselves (among which there are many unpublished ones) were removed from the museum, put into boxes, sealed and taken out. As far as I know, similar special operations took place, also, in some Moscow museums, in particular, in the Pushkin Museum of Fine Arts. Pushkin and the Historical Museum. There, they say, it came to cutting out and removing individual pages from the stitched cases.
Comments here, it seems to me, are superfluous. One may be amazed how much: what is the point of re-classifying facts that have long become well-known? What is the use of withdrawing from sale books that have been sold for years, sold out in libraries, in part, even posted on the Internet? And guess what is behind this - bureaucratic insanity, or paranoid desire to rewrite history? What is the author from Kafka or Orwell? Anyway, the mere fact of an administrative ban on the sale of published books and the confiscation of documents in state archives, it seems to me, has no precedent in our recent history. And, in my opinion, he deserves public attention.
У записи 17 лайков,
3 репостов,
923 просмотров.
3 репостов,
923 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Яна Кальней
