Утром волею судеб полчаса слушала радио "Шансон", причем - ну раз уж слушать вот это вот - очень внимательно. Сделала удивительно открытие: из примерно десятка песен, что я услышала, не было ни одной, попадающей в моем представлении под понятие русского шансона. Ни тебе лесоповалов, ни долгих шоферских странствий по дорогам страны, ни колоний-поселений, ни "а ты жди меня, родная, долго-долго, потому что за разбойное нападение по предварительному сговору по удо не выпустят", ни тебе верных друзей-пацанов и прочей судьбинушки. Любе, Александр Малинин, чувак поющий про "вечную любовь" и "я буду оборван как дервиш", какие-то бесконечные "как хорошо солнышко что ты рядом". Единственный более блатной мотив - Вика Цыганова, и там тоже что-то про "да я грешница, и что же, помоги хоть раз мне, Боже", а также "злая вьюга в поле воет, старый шрам под сердцем ноет".
"Даже шансон умудрились прос**ть", - было возмутилась я, а потом догадалась. Видимо, в какой-то момент (может, давно) аудиторией этого самого шансона стали не пацаны с нелегкой судьбой, пацанскими понятиями и лесоповальным прошлым, с татуировками "юрец" на костяшках пальцев (у меня есть такой знакомый, честное слово), не романтичные шоферы, а, условно говоря, их фемины, роднулечки и боевые подруги. Жены, влюбленности и брошенные любовницы. Эффектные дамы и девицы в люрексе (или чем там), которые, собравшись потрещать, выпивают три бутылки шампанского на четверых, заказывают бутылку водки и идут танцевать или петь в караоке - вот про "грешниц, о боже", о том, как надо ждать (или не ждать), что бывает вечная любовь и твой ласковый взгляд.
Как, в общем, и в других сферах поп-культуры - я очень согласна с наблюдениями Корпускулы о том, что массовое искусство давно уже работает на женщин, и если раньше кассовый боевик не обходился без голой груди в кадре, то теперь в нем вовсе не может быть постельной сцены, но главный герой будет эффектно вынимать из своего в меру накачанного торса пулю, сидя в окровавленной рубашке.
Опять все зло от нас. Ну или не зло.
"Даже шансон умудрились прос**ть", - было возмутилась я, а потом догадалась. Видимо, в какой-то момент (может, давно) аудиторией этого самого шансона стали не пацаны с нелегкой судьбой, пацанскими понятиями и лесоповальным прошлым, с татуировками "юрец" на костяшках пальцев (у меня есть такой знакомый, честное слово), не романтичные шоферы, а, условно говоря, их фемины, роднулечки и боевые подруги. Жены, влюбленности и брошенные любовницы. Эффектные дамы и девицы в люрексе (или чем там), которые, собравшись потрещать, выпивают три бутылки шампанского на четверых, заказывают бутылку водки и идут танцевать или петь в караоке - вот про "грешниц, о боже", о том, как надо ждать (или не ждать), что бывает вечная любовь и твой ласковый взгляд.
Как, в общем, и в других сферах поп-культуры - я очень согласна с наблюдениями Корпускулы о том, что массовое искусство давно уже работает на женщин, и если раньше кассовый боевик не обходился без голой груди в кадре, то теперь в нем вовсе не может быть постельной сцены, но главный герой будет эффектно вынимать из своего в меру накачанного торса пулю, сидя в окровавленной рубашке.
Опять все зло от нас. Ну или не зло.
In the morning, by the will of fate, I listened to Chanson Radio for half an hour, and - well, since listening to this one here - very carefully. I made a surprising discovery: out of about a dozen songs that I heard, there was not one that fell into my mind under the concept of Russian chanson. Neither you lumberjacks, nor long chauffeur's wanderings along the roads of the country, nor colonies-settlements, nor "and you wait for me, dear, for a long, long time, because for robbery by prior conspiracy they will not release by udo", nor your loyal boy friends and other destinies. Lyuba, Alexander Malinin, a dude singing about “eternal love” and “I will be torn off like a dervish,” some endless “how nice the sun is that you are around.” The only more rogue motive is Vika Tsyganova, and there is also something about "yes, I am a sinner, and what, help me at least once, God", as well as "an evil blizzard in the field howls, the old scar under my heart is aching."
"Even the chanson managed to screw it up," I was indignant, and then I guessed. Apparently, at some point (maybe a long time ago), the audience of this chanson was not boys with a difficult fate, boyish notions and logging past, with "yurets" tattoos on their knuckles (I have such a friend, honestly), not romantic chauffeurs, and, relatively speaking, their feminines, daughters and fighting friends. Wives, loves and abandoned mistresses. Spectacular ladies and girls in lurex (or whatever) who, having gathered to crackle, drink three bottles of champagne for four, order a bottle of vodka and go dancing or singing in karaoke - that's about "sinners, oh my God", about how to wait (or not wait) that there is eternal love and your tender look.
As, in general, in other areas of pop culture, I very much agree with Korpuscula’s observations that mass art has long been working for women, and if earlier the box office action movie could not do without a bare chest in the frame, now it’s not at all maybe a bed scene, but the main character will effectively take out a bullet from his moderately inflated torso, sitting in a bloody shirt.
Again all evil is from us. Well or not evil.
"Even the chanson managed to screw it up," I was indignant, and then I guessed. Apparently, at some point (maybe a long time ago), the audience of this chanson was not boys with a difficult fate, boyish notions and logging past, with "yurets" tattoos on their knuckles (I have such a friend, honestly), not romantic chauffeurs, and, relatively speaking, their feminines, daughters and fighting friends. Wives, loves and abandoned mistresses. Spectacular ladies and girls in lurex (or whatever) who, having gathered to crackle, drink three bottles of champagne for four, order a bottle of vodka and go dancing or singing in karaoke - that's about "sinners, oh my God", about how to wait (or not wait) that there is eternal love and your tender look.
As, in general, in other areas of pop culture, I very much agree with Korpuscula’s observations that mass art has long been working for women, and if earlier the box office action movie could not do without a bare chest in the frame, now it’s not at all maybe a bed scene, but the main character will effectively take out a bullet from his moderately inflated torso, sitting in a bloody shirt.
Again all evil is from us. Well or not evil.
У записи 29 лайков,
3 репостов.
3 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Злата Николаева
