По вечерам над ресторанами
Горячий воздух дик и глух,
И правит окриками пьяными
Весенний и тлетворный дух.
Вдали над пылью переулочной,
Над скукой загородных дач,
Чуть золотится крендель булочной,
И раздается детский плач.
И каждый вечер, за шлагбаумами,
Заламывая котелки,
Среди канав гуляют с дамами
Испытанные остряки.
Над озером скрипят уключины
И раздается женский визг,
А в небе, ко всему приученный
Бесмысленно кривится диск.
И каждый вечер друг единственный
В моем стакане отражен
И влагой терпкой и таинственной
Как я, смирен и оглушен.
А рядом у соседних столиков
Лакеи сонные торчат,
И пьяницы с глазами кроликов
«In vino veritas!»* кричат.
И каждый вечер, в час назначенный
(Иль это только снится мне?),
Девичий стан, шелками схваченный,
В туманном движется окне.
И медленно, пройдя меж пьяными,
Всегда без спутников, одна
Дыша духами и туманами,
Она садится у окна.
И веют древними поверьями
Ее упругие шелка,
И шляпа с траурными перьями,
И в кольцах узкая рука.
И странной близостью закованный,
Смотрю за темную вуаль,
И вижу берег очарованный
И очарованную даль.
Глухие тайны мне поручены,
Мне чье-то солнце вручено,
И все души моей излучины
Пронзило терпкое вино.
И перья страуса склоненные
В моем качаются мозгу,
И очи синие бездонные
Цветут на дальнем берегу.
В моей душе лежит сокровище,
И ключ поручен только мне!
Ты право, пьяное чудовище!
Я знаю: истина в вине.
Горячий воздух дик и глух,
И правит окриками пьяными
Весенний и тлетворный дух.
Вдали над пылью переулочной,
Над скукой загородных дач,
Чуть золотится крендель булочной,
И раздается детский плач.
И каждый вечер, за шлагбаумами,
Заламывая котелки,
Среди канав гуляют с дамами
Испытанные остряки.
Над озером скрипят уключины
И раздается женский визг,
А в небе, ко всему приученный
Бесмысленно кривится диск.
И каждый вечер друг единственный
В моем стакане отражен
И влагой терпкой и таинственной
Как я, смирен и оглушен.
А рядом у соседних столиков
Лакеи сонные торчат,
И пьяницы с глазами кроликов
«In vino veritas!»* кричат.
И каждый вечер, в час назначенный
(Иль это только снится мне?),
Девичий стан, шелками схваченный,
В туманном движется окне.
И медленно, пройдя меж пьяными,
Всегда без спутников, одна
Дыша духами и туманами,
Она садится у окна.
И веют древними поверьями
Ее упругие шелка,
И шляпа с траурными перьями,
И в кольцах узкая рука.
И странной близостью закованный,
Смотрю за темную вуаль,
И вижу берег очарованный
И очарованную даль.
Глухие тайны мне поручены,
Мне чье-то солнце вручено,
И все души моей излучины
Пронзило терпкое вино.
И перья страуса склоненные
В моем качаются мозгу,
И очи синие бездонные
Цветут на дальнем берегу.
В моей душе лежит сокровище,
И ключ поручен только мне!
Ты право, пьяное чудовище!
Я знаю: истина в вине.
In the evenings over restaurants
The hot air is wild and deaf
And rules shouts drunk
Spring and corruptive spirit.
Far above the dust of the alley
Over the boredom of country cottages,
The bakery's pretzel is slightly golden
And the crying of children is heard.
And every evening, behind the barriers,
Breaking the bowlers
Ladies walk among the ditches
Tried and tested wit.
Oarlocks creak over the lake
And there is a female screech
And in the sky, accustomed to everything
The disc bends senselessly.
And every night the only friend
In my glass is reflected
And moisture tart and mysterious
Like me, humble and stunned.
And next to the neighboring tables
Sleepy lackeys stick out
And drunkards with rabbit eyes
“In vino veritas!” * Shout.
And every night, at the appointed hour
(Or is it just me dreaming?)
Girlish camp, captured by silks,
In the foggy window moves.
And slowly, passing between the drunk,
Always without companions, alone
Breathing spirits and mists
She sits by the window.
And they blow with ancient beliefs
Her elastic silks
And a hat with mourning feathers
And in the rings is a narrow hand.
And chained by a strange closeness,
Looking beyond the dark veil
And I see the beach charmed
And the enchanted distance.
Deaf secrets are entrusted to me,
Someone's sun is handed to me
And all the souls of my bend
A tart wine pierced.
And ostrich feathers bowed
In my brain sway
And the blue eyes are bottomless
Blossom on the distant shore.
There is a treasure in my soul
And the key is entrusted only to me!
You really are a drunken monster!
I know that wine is the truth.
The hot air is wild and deaf
And rules shouts drunk
Spring and corruptive spirit.
Far above the dust of the alley
Over the boredom of country cottages,
The bakery's pretzel is slightly golden
And the crying of children is heard.
And every evening, behind the barriers,
Breaking the bowlers
Ladies walk among the ditches
Tried and tested wit.
Oarlocks creak over the lake
And there is a female screech
And in the sky, accustomed to everything
The disc bends senselessly.
And every night the only friend
In my glass is reflected
And moisture tart and mysterious
Like me, humble and stunned.
And next to the neighboring tables
Sleepy lackeys stick out
And drunkards with rabbit eyes
“In vino veritas!” * Shout.
And every night, at the appointed hour
(Or is it just me dreaming?)
Girlish camp, captured by silks,
In the foggy window moves.
And slowly, passing between the drunk,
Always without companions, alone
Breathing spirits and mists
She sits by the window.
And they blow with ancient beliefs
Her elastic silks
And a hat with mourning feathers
And in the rings is a narrow hand.
And chained by a strange closeness,
Looking beyond the dark veil
And I see the beach charmed
And the enchanted distance.
Deaf secrets are entrusted to me,
Someone's sun is handed to me
And all the souls of my bend
A tart wine pierced.
And ostrich feathers bowed
In my brain sway
And the blue eyes are bottomless
Blossom on the distant shore.
There is a treasure in my soul
And the key is entrusted only to me!
You really are a drunken monster!
I know that wine is the truth.
У записи 12 лайков,
0 репостов,
420 просмотров.
0 репостов,
420 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Татьяна Быкова
