Про кота
Что и говорить, любят у нас обсудить и покритиковать священников. Поэтому для меня было весьма неожиданным, когда однажды, в ту пору, когда я служил еще в Донском монастыре, ко мне подошел наш прихожанин по имени Николай и сказал:
– Теперь я понял: самые лучшие, самые великие, самые терпеливые и прекрасные люди на свете – это священники!
Я удивился и спросил, почему он вдруг так решил?
Николай ответил:
– У меня живет кот. Очень хороший, умный, замечательный, красивый. Но есть у него одна странность: когда мы с женой уходим на работу, он забирается в нашу постель и, простите, гадит в нее. Мы всячески пытались его отучить – упрашивали, наказывали, все бесполезно. Как-то мы соорудили даже целую баррикаду. Но когда я вернулся домой, то увидел, что баррикада раскидана, а кот снова пробрался в постель и сделал там свое грязное дело. Я до того разозлился, что схватил его и просто избил! Кот так обиделся, что залез под стул, сел там и заплакал. По-настоящему, я впервые такое видел, у него слезы катились из глаз. В это время пришла жена, увидела все и набросилась на меня: «Как тебе не стыдно? А еще православный! Не буду с тобой даже разговаривать, пока не покаешься у священника за свой зверский, гадкий, нехристианский поступок!» Мне ничего не оставалось делать, да и совесть обличала, – наутро я пришел в монастырь на исповедь. Исповедовал игумен Глеб. Я отстоял очередь и все ему рассказал.
Отец Глеб, игумен из Троице-Сергиевой лавры, служил тогда временно в Донском монастыре и был очень добрым, средних лет священником. Обычно он стоял на исповеди, облокотившись на аналой, и, подперев бороду кулачком, выслушивал грехи прихожан. Николай очень подробно и чистосердечно поведал ему всю свою печальную историю. Он старался ничего не утаить, поэтому говорил долго. А когда закончил, отец Глеб помолчал немного и, вздохнув, проговорил:
– Н-да… Нехорошо, конечно, получилось!.. Вот только я не понял: этот копт, он что, в университете учится? Там что, общежития у них нет?
– Какой «копт»? – переспросил Николай.
– Ну тот, который у вас живет, про которого ты сейчас все это рассказал.
«И тут до меня дошло, – завершил свою историю Николай, – что отец Глеб, который был слегка туговат на ухо, десять минут смиренно выслушивал мой бред про копта, который зачем-то живет у нас в квартире и гадит в нашу кровать, которого я зверски избил, а он залез под стул, сидел там и плакал… И тогда я понял, что самые прекрасные и непостижимые, самые терпеливые и великие люди на свете – это наши священники».
Архимандрит Тихон (Шевкунов)
24 января 2011 года
Что и говорить, любят у нас обсудить и покритиковать священников. Поэтому для меня было весьма неожиданным, когда однажды, в ту пору, когда я служил еще в Донском монастыре, ко мне подошел наш прихожанин по имени Николай и сказал:
– Теперь я понял: самые лучшие, самые великие, самые терпеливые и прекрасные люди на свете – это священники!
Я удивился и спросил, почему он вдруг так решил?
Николай ответил:
– У меня живет кот. Очень хороший, умный, замечательный, красивый. Но есть у него одна странность: когда мы с женой уходим на работу, он забирается в нашу постель и, простите, гадит в нее. Мы всячески пытались его отучить – упрашивали, наказывали, все бесполезно. Как-то мы соорудили даже целую баррикаду. Но когда я вернулся домой, то увидел, что баррикада раскидана, а кот снова пробрался в постель и сделал там свое грязное дело. Я до того разозлился, что схватил его и просто избил! Кот так обиделся, что залез под стул, сел там и заплакал. По-настоящему, я впервые такое видел, у него слезы катились из глаз. В это время пришла жена, увидела все и набросилась на меня: «Как тебе не стыдно? А еще православный! Не буду с тобой даже разговаривать, пока не покаешься у священника за свой зверский, гадкий, нехристианский поступок!» Мне ничего не оставалось делать, да и совесть обличала, – наутро я пришел в монастырь на исповедь. Исповедовал игумен Глеб. Я отстоял очередь и все ему рассказал.
Отец Глеб, игумен из Троице-Сергиевой лавры, служил тогда временно в Донском монастыре и был очень добрым, средних лет священником. Обычно он стоял на исповеди, облокотившись на аналой, и, подперев бороду кулачком, выслушивал грехи прихожан. Николай очень подробно и чистосердечно поведал ему всю свою печальную историю. Он старался ничего не утаить, поэтому говорил долго. А когда закончил, отец Глеб помолчал немного и, вздохнув, проговорил:
– Н-да… Нехорошо, конечно, получилось!.. Вот только я не понял: этот копт, он что, в университете учится? Там что, общежития у них нет?
– Какой «копт»? – переспросил Николай.
– Ну тот, который у вас живет, про которого ты сейчас все это рассказал.
«И тут до меня дошло, – завершил свою историю Николай, – что отец Глеб, который был слегка туговат на ухо, десять минут смиренно выслушивал мой бред про копта, который зачем-то живет у нас в квартире и гадит в нашу кровать, которого я зверски избил, а он залез под стул, сидел там и плакал… И тогда я понял, что самые прекрасные и непостижимые, самые терпеливые и великие люди на свете – это наши священники».
Архимандрит Тихон (Шевкунов)
24 января 2011 года
About the cat
Needless to say, they like to discuss and criticize priests here. Therefore, it was very unexpected for me when one day, at that time, when I was still serving in the Donskoy Monastery, our parishioner named Nikolai came up to me and said:
- Now I understand: the best, greatest, most patient and wonderful people in the world are priests!
I was surprised and asked why he suddenly decided so?
Nikolai replied:
- I have a cat. Very nice, smart, wonderful, beautiful. But he has one oddity: when my wife and I go to work, he climbs into our bed and, forgive me, crap in it. We tried in every possible way to wean him - begged, punished, everything was useless. Somehow we even built a whole barricade. But when I returned home, I saw that the barricade was scattered, and the cat again snuck into bed and did his dirty work there. I was so angry that I grabbed him and just beat him! The cat was so offended that he climbed under a chair, sat there and cried. In fact, the first time I saw this, his tears rolled from his eyes. At this time, my wife came, saw everything and attacked me: “Aren't you ashamed? And also Orthodox! I won’t even talk to you until you repent of the priest for your atrocious, ugly, un-Christian act! ” I had nothing left to do, and my conscience denounced - the next morning I came to the monastery to confess. Hegumen Gleb confessed. I stood in line and told him everything.
Father Gleb, hegumen from the Trinity-Sergius Lavra, served then temporarily in the Donskoy Monastery and was a very kind, middle-aged priest. Usually he stood in confession, leaning his elbows on a lectern, and, propping his beard with his fist, listened to the sins of the parishioners. Nicholas very detailed and sincerely told him his whole sad story. He tried not to hide anything, so he spoke for a long time. And when he finished, Father Gleb was silent for a little and, with a sigh, said:
- Y-yes ... Of course, it didn't work out well! .. But I just didn't understand: this Copt, is he studying at the university? Do they have a hostel there?
- What "Copt"? Asked Nikolay.
- Well, the one who lives with you, about whom you have just told all this.
“And then it dawned on me,” Nikolai concluded his story, “that Father Gleb, who was a little tight in the ear, ten minutes humbly listened to my nonsense about a copte who for some reason lives in our apartment and crap in our bed, which I brutally beat him, and he crawled under a chair, sat there and cried ... And then I realized that the most beautiful and incomprehensible, the most patient and great people in the world are our priests. "
Archimandrite Tikhon (Shevkunov)
January 24, 2011
Needless to say, they like to discuss and criticize priests here. Therefore, it was very unexpected for me when one day, at that time, when I was still serving in the Donskoy Monastery, our parishioner named Nikolai came up to me and said:
- Now I understand: the best, greatest, most patient and wonderful people in the world are priests!
I was surprised and asked why he suddenly decided so?
Nikolai replied:
- I have a cat. Very nice, smart, wonderful, beautiful. But he has one oddity: when my wife and I go to work, he climbs into our bed and, forgive me, crap in it. We tried in every possible way to wean him - begged, punished, everything was useless. Somehow we even built a whole barricade. But when I returned home, I saw that the barricade was scattered, and the cat again snuck into bed and did his dirty work there. I was so angry that I grabbed him and just beat him! The cat was so offended that he climbed under a chair, sat there and cried. In fact, the first time I saw this, his tears rolled from his eyes. At this time, my wife came, saw everything and attacked me: “Aren't you ashamed? And also Orthodox! I won’t even talk to you until you repent of the priest for your atrocious, ugly, un-Christian act! ” I had nothing left to do, and my conscience denounced - the next morning I came to the monastery to confess. Hegumen Gleb confessed. I stood in line and told him everything.
Father Gleb, hegumen from the Trinity-Sergius Lavra, served then temporarily in the Donskoy Monastery and was a very kind, middle-aged priest. Usually he stood in confession, leaning his elbows on a lectern, and, propping his beard with his fist, listened to the sins of the parishioners. Nicholas very detailed and sincerely told him his whole sad story. He tried not to hide anything, so he spoke for a long time. And when he finished, Father Gleb was silent for a little and, with a sigh, said:
- Y-yes ... Of course, it didn't work out well! .. But I just didn't understand: this Copt, is he studying at the university? Do they have a hostel there?
- What "Copt"? Asked Nikolay.
- Well, the one who lives with you, about whom you have just told all this.
“And then it dawned on me,” Nikolai concluded his story, “that Father Gleb, who was a little tight in the ear, ten minutes humbly listened to my nonsense about a copte who for some reason lives in our apartment and crap in our bed, which I brutally beat him, and he crawled under a chair, sat there and cried ... And then I realized that the most beautiful and incomprehensible, the most patient and great people in the world are our priests. "
Archimandrite Tikhon (Shevkunov)
January 24, 2011
У записи 17 лайков,
2 репостов.
2 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Екатерина Самойленко
