цитируя Веро4ку П.
Да что у меня, нормально все, так, условно.
Болею уже, наверно, недели две.
Мы вроде и говорим с тобой, а дословно
Известно все, как эпиграф к пустой главе.
Не видимся совершенно, а чувство, словно
Ношу тебя, как заложника, в голове.
***
Мое солнце, и это тоже ведь не тупик, это новый круг.
Почву выбили из-под ног – так учись летать.
Журавля подстрелили, синичку выдернули из рук,
И саднит под ребром, и некому залатать.
Жизнь разъяли на кадры, каркас проржавленный обнажив.
Рассинхрон, все помехами; сжаться, не восставать.
Пока финка жгла между ребер, еще был жив,
А теперь извлекли, и вынужден остывать.
Мое солнце, Бог не садист, не Его это гнев и гнет,
Только – обжиг; мы все тут мечемся, мельтешим,
А Он смотрит и выжидает, сидит и мнет
Переносицу указательным и большим;
Срок приходит, нас вынимают на Божий свет, обдувают прах,
Обдают ледяным, как небытием; кричи
И брыкайся; мой мальчик, это нормальный страх.
Это ты остываешь после Его печи.
Это кажется, что ты слаб, что ты клоп, беспомощный идиот,
Словно глупая камбала хлопаешь ртом во мгле.
Мое солнце, Москва гудит, караван идет,
Происходит пятница на земле,
Эта долбаная неделя накрыла, смяла, да вот и схлынула тяжело,
Полежи в мокрой гальке, тину отри со щек.
Это кажется, что все мерзло и нежило,
Просто жизнь даже толком не началась еще.
Это новый какой-то уровень, левел, раунд; белым-бело.
Эй, а делать-то что? Слова собирать из льдин?
Мы истошно живые, слышишь, смотри в табло. На нем циферки.
Пять.Четыре. Три. Два. Один.
Да что у меня, нормально все, так, условно.
Болею уже, наверно, недели две.
Мы вроде и говорим с тобой, а дословно
Известно все, как эпиграф к пустой главе.
Не видимся совершенно, а чувство, словно
Ношу тебя, как заложника, в голове.
***
Мое солнце, и это тоже ведь не тупик, это новый круг.
Почву выбили из-под ног – так учись летать.
Журавля подстрелили, синичку выдернули из рук,
И саднит под ребром, и некому залатать.
Жизнь разъяли на кадры, каркас проржавленный обнажив.
Рассинхрон, все помехами; сжаться, не восставать.
Пока финка жгла между ребер, еще был жив,
А теперь извлекли, и вынужден остывать.
Мое солнце, Бог не садист, не Его это гнев и гнет,
Только – обжиг; мы все тут мечемся, мельтешим,
А Он смотрит и выжидает, сидит и мнет
Переносицу указательным и большим;
Срок приходит, нас вынимают на Божий свет, обдувают прах,
Обдают ледяным, как небытием; кричи
И брыкайся; мой мальчик, это нормальный страх.
Это ты остываешь после Его печи.
Это кажется, что ты слаб, что ты клоп, беспомощный идиот,
Словно глупая камбала хлопаешь ртом во мгле.
Мое солнце, Москва гудит, караван идет,
Происходит пятница на земле,
Эта долбаная неделя накрыла, смяла, да вот и схлынула тяжело,
Полежи в мокрой гальке, тину отри со щек.
Это кажется, что все мерзло и нежило,
Просто жизнь даже толком не началась еще.
Это новый какой-то уровень, левел, раунд; белым-бело.
Эй, а делать-то что? Слова собирать из льдин?
Мы истошно живые, слышишь, смотри в табло. На нем циферки.
Пять.Четыре. Три. Два. Один.
quoting Vero4ku P.
Yes, what I have, everything is normal, so, conditionally.
I’ve been sick for about two weeks now.
We kind of talk to you, and literally
Everything is known as an epigraph to an empty chapter.
We don’t see each other at all, but a feeling, as if
I carry you like a hostage in my head.
***
My sun, and this, too, is not a dead end, it is a new circle.
Knocked out the ground - so learn to fly.
Crane shot, titmouse pulled out of his hands,
And sores under the rib, and there is no one to patch.
Life was corrupted into frames, a rusty frame revealing.
Rassynchron, all interference; shrink, not rebel.
While the finca burned between the ribs, he was still alive,
And now removed, and forced to cool.
My sun, God is not a sadist, not His is anger and oppression,
Only - firing; we're all rushing around, flickering
And He looks and waits, sits and crumples
Nasal bridge index and large;
The deadline comes, they take us out to the light of God, blow the dust
They are icy like nothingness; scream
And kick it; my boy, this is normal fear.
It is you who are cooling after His oven.
It seems that you are weak, that you are a bug, a helpless idiot,
Like a stupid flounder you clap your mouth in the gloom.
My sun, Moscow is buzzing, the caravan is coming,
Friday is happening on earth
This fucking week covered, crumpled, but now it has subsided heavily,
Lie down in wet pebbles, rub mud from your cheeks.
It seems that everything was frozen and undead,
It’s just that life hasn’t even really begun yet.
This is some new level, level, round; white and white.
Hey, what do you do? Collect words from ice?
We are heart-rending, you hear, look at the scoreboard. There are numbers on it.
Five. Four. Three. Two. One.
Yes, what I have, everything is normal, so, conditionally.
I’ve been sick for about two weeks now.
We kind of talk to you, and literally
Everything is known as an epigraph to an empty chapter.
We don’t see each other at all, but a feeling, as if
I carry you like a hostage in my head.
***
My sun, and this, too, is not a dead end, it is a new circle.
Knocked out the ground - so learn to fly.
Crane shot, titmouse pulled out of his hands,
And sores under the rib, and there is no one to patch.
Life was corrupted into frames, a rusty frame revealing.
Rassynchron, all interference; shrink, not rebel.
While the finca burned between the ribs, he was still alive,
And now removed, and forced to cool.
My sun, God is not a sadist, not His is anger and oppression,
Only - firing; we're all rushing around, flickering
And He looks and waits, sits and crumples
Nasal bridge index and large;
The deadline comes, they take us out to the light of God, blow the dust
They are icy like nothingness; scream
And kick it; my boy, this is normal fear.
It is you who are cooling after His oven.
It seems that you are weak, that you are a bug, a helpless idiot,
Like a stupid flounder you clap your mouth in the gloom.
My sun, Moscow is buzzing, the caravan is coming,
Friday is happening on earth
This fucking week covered, crumpled, but now it has subsided heavily,
Lie down in wet pebbles, rub mud from your cheeks.
It seems that everything was frozen and undead,
It’s just that life hasn’t even really begun yet.
This is some new level, level, round; white and white.
Hey, what do you do? Collect words from ice?
We are heart-rending, you hear, look at the scoreboard. There are numbers on it.
Five. Four. Three. Two. One.
У записи 1 лайков,
1 репостов.
1 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Станислава Чакрыгина
