Хорошо выглядеть
Когда питерский житель утром подходит к зеркалу и без труда разлепляет глаза, чтобы рассмотреть свое прекрасное отражение, он говорит: «О, а сегодня я еще ничего, хорошо выгляжу. Можно будет вечером снова забухать.» А москвич тем временем тоже проснулся, глядит в зеркало, пытаясь ладонями разогнать в сторону ушей мешки под глазами, образовавшиеся от недосыпа, и если ему это удается, говорит: «О, а я неплохо сегодня выгляжу! Можно опять работать до полуночи!»
Когда злая сила гонит ленивого питерца в Москву, он, если не умирает в первые несколько дней от тягот столичной жизни, привыкает и начинает неуловимо меняться. Его приятное, округлое личико с ленивыми светлыми глазками приобретает резкие черты. Глазки начинают яростно и нетерпеливо блестеть из под браво разросшихся в столичном климате строгих бровей, рынок изучать. Заскорузлые пальцы, заточенные под то, чтобы без труда открывать пивные бутылки, истончаются, выпрямляются и споро начинают бегать по клавиатуре. Когда такой, совершенно на себя непохожий питерец возвращается на родину, его встречают друзья, критически осматривают и говорят: «А ты ничего, хорошо выглядишь!» Даже если перед встречей с друзьями столичный гость несколько тягостных минут потратил на то, чтобы раздвинуть, как тучи, унылые мешки под глазами.
Когда москвич отправляется по делам в Питер и застревает там на несколько месяцев в приятной компании, с ним постепенно начинает происходить непонятное. Узкие плечики, которыми он привык пожимать в ответ на вопрос, а что он делает в субботу вечером, стали шире и крепче – теперь в субботу вечером, а также в воскресенье вечером, и в понедельник вечером, и уж непременно во вторник вечером москвич выпивает с друзьями. Его впалые щечки, которые он прежде то и дело пощипывал, когда узнавал о падении курса доллара, теперь налились здоровым румянцем, ну, относительно здоровым, таким румянцем, какой можно позволить себе в гнилом болотистом Петербурге. Узкий хищный нос с тремя ступенями очистки воздуха стал чутким и округлым: теперь он за два или три квартала чует аромат, источаемый свежеоткупоренной водочной бутылкой. Возвращаясь в Москву, этот человек предстает перед коллегами по работе совсем в ином имидже. «Как ты отдохнул. Похорошел!» – фальшиво радуются за него коллеги, в остром приступе зависти даже не замечая того, что левый глаз пришельцу разлепить так и не удалось.
Ольга Лукас. Поребрик из бордюрного камня
Когда питерский житель утром подходит к зеркалу и без труда разлепляет глаза, чтобы рассмотреть свое прекрасное отражение, он говорит: «О, а сегодня я еще ничего, хорошо выгляжу. Можно будет вечером снова забухать.» А москвич тем временем тоже проснулся, глядит в зеркало, пытаясь ладонями разогнать в сторону ушей мешки под глазами, образовавшиеся от недосыпа, и если ему это удается, говорит: «О, а я неплохо сегодня выгляжу! Можно опять работать до полуночи!»
Когда злая сила гонит ленивого питерца в Москву, он, если не умирает в первые несколько дней от тягот столичной жизни, привыкает и начинает неуловимо меняться. Его приятное, округлое личико с ленивыми светлыми глазками приобретает резкие черты. Глазки начинают яростно и нетерпеливо блестеть из под браво разросшихся в столичном климате строгих бровей, рынок изучать. Заскорузлые пальцы, заточенные под то, чтобы без труда открывать пивные бутылки, истончаются, выпрямляются и споро начинают бегать по клавиатуре. Когда такой, совершенно на себя непохожий питерец возвращается на родину, его встречают друзья, критически осматривают и говорят: «А ты ничего, хорошо выглядишь!» Даже если перед встречей с друзьями столичный гость несколько тягостных минут потратил на то, чтобы раздвинуть, как тучи, унылые мешки под глазами.
Когда москвич отправляется по делам в Питер и застревает там на несколько месяцев в приятной компании, с ним постепенно начинает происходить непонятное. Узкие плечики, которыми он привык пожимать в ответ на вопрос, а что он делает в субботу вечером, стали шире и крепче – теперь в субботу вечером, а также в воскресенье вечером, и в понедельник вечером, и уж непременно во вторник вечером москвич выпивает с друзьями. Его впалые щечки, которые он прежде то и дело пощипывал, когда узнавал о падении курса доллара, теперь налились здоровым румянцем, ну, относительно здоровым, таким румянцем, какой можно позволить себе в гнилом болотистом Петербурге. Узкий хищный нос с тремя ступенями очистки воздуха стал чутким и округлым: теперь он за два или три квартала чует аромат, источаемый свежеоткупоренной водочной бутылкой. Возвращаясь в Москву, этот человек предстает перед коллегами по работе совсем в ином имидже. «Как ты отдохнул. Похорошел!» – фальшиво радуются за него коллеги, в остром приступе зависти даже не замечая того, что левый глаз пришельцу разлепить так и не удалось.
Ольга Лукас. Поребрик из бордюрного камня
Look good
When a Petersburg resident in the morning comes to the mirror and easily opens his eyes to examine his beautiful reflection, he says: “Oh, and today I’m still looking good. It will be possible to swell again in the evening. ” And the Muscovite, meanwhile, also woke up, looking in the mirror, trying to spread his palms under his eyes with the palms formed from lack of sleep, and if he succeeds, he says: “Oh, I look good today! You can work again until midnight! ”
When an evil force drives a lazy Petersburger to Moscow, he, if he does not die in the first few days from the hardships of metropolitan life, gets used to it and begins to change subtly. His nice, rounded face with lazy bright eyes takes on sharp features. Eyes begin to shine violently and impatiently from beneath the bravely strict eyebrows that have grown in the capital's climate, to study the market. Chubby fingers, sharpened to easily open beer bottles, are thinned, straightened, and soon begin to run around the keyboard. When such a completely unlike Petersburger returns to his homeland, his friends meet him, critically examine him and say: “But you look good!” Even if, before meeting with friends, the capital guest spent several painful minutes trying to push, as clouds, sad bags under his eyes.
When a Muscovite goes on business to St. Petersburg and gets stuck there for several months in a pleasant company, something incomprehensible begins to happen to him. The narrow shoulders with which he was accustomed to shrug in response to a question about what he was doing on Saturday night, became wider and stronger - now on Saturday evening, as well as Sunday evening, and Monday evening, and certainly on Tuesday evening a Muscovite drinks friends. His sunken cheeks, which he had once and then plucked when he found out about the depreciation of the dollar, now filled with a healthy glow, well, relatively healthy, such a glow that you can afford in the rotten swampy Petersburg. The narrow predatory nose with three stages of air purification has become sensitive and round: now it smells for two or three quarters of the aroma exuded by a freshly corked vodka bottle. Returning to Moscow, this person appears before colleagues at work in a completely different image. “How did you rest. Prettier! ” - falsely rejoice colleagues for him, in an acute fit of envy, not even noticing that the alien could not open his left eye.
Olga Lucas. Curbstone
When a Petersburg resident in the morning comes to the mirror and easily opens his eyes to examine his beautiful reflection, he says: “Oh, and today I’m still looking good. It will be possible to swell again in the evening. ” And the Muscovite, meanwhile, also woke up, looking in the mirror, trying to spread his palms under his eyes with the palms formed from lack of sleep, and if he succeeds, he says: “Oh, I look good today! You can work again until midnight! ”
When an evil force drives a lazy Petersburger to Moscow, he, if he does not die in the first few days from the hardships of metropolitan life, gets used to it and begins to change subtly. His nice, rounded face with lazy bright eyes takes on sharp features. Eyes begin to shine violently and impatiently from beneath the bravely strict eyebrows that have grown in the capital's climate, to study the market. Chubby fingers, sharpened to easily open beer bottles, are thinned, straightened, and soon begin to run around the keyboard. When such a completely unlike Petersburger returns to his homeland, his friends meet him, critically examine him and say: “But you look good!” Even if, before meeting with friends, the capital guest spent several painful minutes trying to push, as clouds, sad bags under his eyes.
When a Muscovite goes on business to St. Petersburg and gets stuck there for several months in a pleasant company, something incomprehensible begins to happen to him. The narrow shoulders with which he was accustomed to shrug in response to a question about what he was doing on Saturday night, became wider and stronger - now on Saturday evening, as well as Sunday evening, and Monday evening, and certainly on Tuesday evening a Muscovite drinks friends. His sunken cheeks, which he had once and then plucked when he found out about the depreciation of the dollar, now filled with a healthy glow, well, relatively healthy, such a glow that you can afford in the rotten swampy Petersburg. The narrow predatory nose with three stages of air purification has become sensitive and round: now it smells for two or three quarters of the aroma exuded by a freshly corked vodka bottle. Returning to Moscow, this person appears before colleagues at work in a completely different image. “How did you rest. Prettier! ” - falsely rejoice colleagues for him, in an acute fit of envy, not even noticing that the alien could not open his left eye.
Olga Lucas. Curbstone
У записи 8 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Дарья Охрименко-Кеслер
