"Пушечное мясо революций по моральному составу еще много выше, чем пушечное мясо войны. Есть всеобщая обязательная воинская повинность, нет обязательной повинности революционной. По отношению к революциям мы все a priori бело-билетчики. Революции обыкновенно творятся добровольцами.
Я слышал от боевых офицеров, что в пору мировой войны самые плохие солдаты выходили из добровольцев. Думаю, что это верно: так оно было (вопреки распространенной легенде) и в период войн Революции и Империи. Дюмурье ненавидел солдат-волонтеров; недоверчиво относился к ним и Бонапарт...
Трудно было уберечься от крайнего скептицизма при виде тех добровольцев революции, тех молодых заговорщиков, которые в 1918 году подготовляли в Петербурге разные грандиозные предприятия. Опытный конспиратор-профессионал, вроде Гершуни или Савинкова, вероятно, чувствовал бы себя среди них — ну, как фельдмаршал Гинденбург на смотру вооруженных палками, восторженно выстроившихся школьников (такая картинка была недавно напечатана в немецких иллюстрированных журналах).
Конспирация у них была детская — по-детски серьезная и по-детски наивная. Не будучи Шерлоком Холмсом, можно было в каждом из них за версту признать заговорщика. Им не хватало только черных мантий, чтобы совершенно походить на актеров четвертого действия «Эрнани». Леонид Каннегисер ходил, летом 1918 года, вооруженный с головы до ног. Помню, раз он пришел ко мне ужинать; он имел при себе два револьвера и еще какой-то ящик, с которым обращался чрезвычайно бережно и подчеркнуто таинственно. Ящик этот он оставил у меня на ночь; на следующее утро зашел за ним и столь же таинственно его унес. Так и не знаю до сих пор, что было в ящике. Я, по Чехову, назвал молодого человека «Монтигомо, ястребиный коготь» — он немного обиделся...
Этих петербургских заговорщиков никто не науськивал на советскую власть. Их на советскую власть, главным образом, науськивал Брест-Литовск".
Марк Алданов. "Убийство Урицкого".
Я слышал от боевых офицеров, что в пору мировой войны самые плохие солдаты выходили из добровольцев. Думаю, что это верно: так оно было (вопреки распространенной легенде) и в период войн Революции и Империи. Дюмурье ненавидел солдат-волонтеров; недоверчиво относился к ним и Бонапарт...
Трудно было уберечься от крайнего скептицизма при виде тех добровольцев революции, тех молодых заговорщиков, которые в 1918 году подготовляли в Петербурге разные грандиозные предприятия. Опытный конспиратор-профессионал, вроде Гершуни или Савинкова, вероятно, чувствовал бы себя среди них — ну, как фельдмаршал Гинденбург на смотру вооруженных палками, восторженно выстроившихся школьников (такая картинка была недавно напечатана в немецких иллюстрированных журналах).
Конспирация у них была детская — по-детски серьезная и по-детски наивная. Не будучи Шерлоком Холмсом, можно было в каждом из них за версту признать заговорщика. Им не хватало только черных мантий, чтобы совершенно походить на актеров четвертого действия «Эрнани». Леонид Каннегисер ходил, летом 1918 года, вооруженный с головы до ног. Помню, раз он пришел ко мне ужинать; он имел при себе два револьвера и еще какой-то ящик, с которым обращался чрезвычайно бережно и подчеркнуто таинственно. Ящик этот он оставил у меня на ночь; на следующее утро зашел за ним и столь же таинственно его унес. Так и не знаю до сих пор, что было в ящике. Я, по Чехову, назвал молодого человека «Монтигомо, ястребиный коготь» — он немного обиделся...
Этих петербургских заговорщиков никто не науськивал на советскую власть. Их на советскую власть, главным образом, науськивал Брест-Литовск".
Марк Алданов. "Убийство Урицкого".
"The cannon fodder of revolutions in moral composition is much higher than the cannon fodder of war. There is universal compulsory military service, there is no obligatory revolutionary service. In relation to revolutions we are all a priori white-ticketers. Revolutions are usually created by volunteers.
I heard from military officers that during the time of World War II the worst soldiers left the volunteers. I think that this is true: it was so (contrary to popular legend) during the wars of the Revolution and the Empire. Dumourier hated the volunteer soldiers; Bonaparte also mistrusted them ...
It was difficult to protect oneself from extreme skepticism at the sight of those volunteers of the revolution, those young conspirators who had prepared various grandiose enterprises in St. Petersburg in 1918. An experienced professional conspirator, like Gershuni or Savinkov, would probably feel among them - well, as Field Marshal Hindenburg looked at schoolchildren armed with sticks, enthusiastically lined up (such a picture was recently printed in German illustrated magazines).
Their conspiracy was childish - childishly serious and childishly naive. Not being Sherlock Holmes, it was possible to recognize a conspirator in each of them a mile away. They lacked only black robes to resemble the actors of the fourth act of Hernani. Leonid Kannegiser walked, in the summer of 1918, armed from head to toe. I remember once he came to me to have dinner; he had with him two revolvers and some other box with which he treated extremely carefully and underlined mysteriously. He left this box with me for the night; the next morning he went after him and carried him just as mysteriously. I still don’t know what was in the box. According to Chekhov, I called the young man "Montigomo, hawk claw" - he was a little offended ...
These Petersburg conspirators no one invaded the Soviet regime. Mostly, Brest-Litovsk incited them to the Soviet regime. "
Mark Aldanov. "The murder of Uritsky."
I heard from military officers that during the time of World War II the worst soldiers left the volunteers. I think that this is true: it was so (contrary to popular legend) during the wars of the Revolution and the Empire. Dumourier hated the volunteer soldiers; Bonaparte also mistrusted them ...
It was difficult to protect oneself from extreme skepticism at the sight of those volunteers of the revolution, those young conspirators who had prepared various grandiose enterprises in St. Petersburg in 1918. An experienced professional conspirator, like Gershuni or Savinkov, would probably feel among them - well, as Field Marshal Hindenburg looked at schoolchildren armed with sticks, enthusiastically lined up (such a picture was recently printed in German illustrated magazines).
Their conspiracy was childish - childishly serious and childishly naive. Not being Sherlock Holmes, it was possible to recognize a conspirator in each of them a mile away. They lacked only black robes to resemble the actors of the fourth act of Hernani. Leonid Kannegiser walked, in the summer of 1918, armed from head to toe. I remember once he came to me to have dinner; he had with him two revolvers and some other box with which he treated extremely carefully and underlined mysteriously. He left this box with me for the night; the next morning he went after him and carried him just as mysteriously. I still don’t know what was in the box. According to Chekhov, I called the young man "Montigomo, hawk claw" - he was a little offended ...
These Petersburg conspirators no one invaded the Soviet regime. Mostly, Brest-Litovsk incited them to the Soviet regime. "
Mark Aldanov. "The murder of Uritsky."
У записи 12 лайков,
0 репостов,
558 просмотров.
0 репостов,
558 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Константин Макаров
